* * *

Лежа на полу практически в центре кухни, я чувствовала себя вновь самой счастливой и любимой. За время нашего безумства Леша неоднократно засыпал меня признаниями в любви, что только раздувало нашу страсть, заставляя забывать обо всем на свете. А теперь я нежилась в его объятиях, целуя шрам на правой стороне груди и боялась даже подумать, как он был получен.

— Леш…

— Ммм…

— Леша, а я о доме договорилась…

Не знаю, вовремя ли я решила поговорить о насущном, но позже у меня может и не будет возможности. Для меня по-прежнему остался открытым вопрос о совместной жизни.

— Я знаю, мама твоя рассказала.

— Ииии?

— Что иии?

Леша как-то извернулся и чмокнул меня в кончик носа. Но я не дождалась когда его губы еще хоть немного спустятся, иначе разговор пришлось бы опять прервать.

— Леша, я серьезно! Что мы будем делать дальше?

— Купишь домик, мама туда переедет, а мы будем жить здесь. Как раньше, помнишь?

Его губы, пропустив мои, уже гуляли по моей набухшей груди, повышенная чувствительность не давала мне связно мыслить, но все-таки я смутно понимала, что мне говорит любимый.

— Но, ахх… Но именно я хотела растить своего ребенка подальше от его отца… Леша…

— Ты думаешь, я не смогу вас защитить? — спросил мужчина уже откуда-то с района моего едва заметно округлившегося живота.

— Не в этом дело… Леш, давай поговорим? — я вдруг поняла куда именно стремится любимый, но то, что у нас совсем недавно была близость, немного меня смущало.

— Давай потом, Яна…

А потом наступило нескоро…

* * *

Еще через полчаса мы все сидели на той же самой кухне, но уже в более пристойном виде. Мама тоже присоединилась к нам, так обсуждаемое дело касалось нас всех. Я наконец-то смогла донести Леше, что я боюсь не преследования Славы, а его влияние на ребенка. Я не хотела, что бы мой малыш знал о существовании такого папы. Такого, который не желает принимать участия в его рождении, по-прежнему уверенный, что я ношу не его дитя. Он свято верит в то, что я изменяла ему на протяжении всей нашей жизни. Но зачем тогда эта троица наняла девушку, выдавшую себя за жену Леши? Что бы я в очередной раз убедилась в том, что я не особенная? Так мне об этом и так каждый раз говорит Леша, что я не особенная, я — любимая!..

— Ничего не знаю! Вы уж сами выбирайте, где жить! Мое условие только одно — вы должны расписаться! Я не хочу, что бы мой внук ил внучка родились вне брака!

— Мама!

— Я согласен!

Наши голоса прозвучали одновременно, но я просто хотела что бы мама, которой я была одновременно благодарна и возмущена ее вмешательством в мою личную жизнь.

— Яна… — торжественно произнес Леша, глядя на меня. — Ты бы согласилась стать моей женой?

В тот момент я думала, что вот прямо сейчас начну рожать! Счастье, неверие, восторг, вновь возбуждение — весь этот коктейль бурлил в моей голове, просто сводя с ума от радости, наверное. Я даже не думала, что этот вопрос, который я слышу не впервые в жизни, может быть таким волнительным!

— Леша, я…

— Согласна она, согласна! Просто думает, как бы побыстрее ответить, но при этом не растерять ореол неприступности. Леша, может чаю? У меня тут пирог есть яблочный с творогом, будешь?

Мама продолжала ворковать над моим мужчиной, а я не могла отвести взгляд от его улыбающегося лица. Он был счастлив! Но явно не так как я, мне тогда казалось, что нет никого в мире счастливее меня! Да еще и мамины слова о неприступности вызвали стыдливую улыбку. Эх, знала бы она как быстро пала моя недоступность от его неповторимого взгляда…

Я и не представляла, что на самом деле подготовка к простейшей регистрации на столько трудоемкое дело. Выходя замуж впервые, я не особо участвовала в приготовлениях, все это делали специально подобранные люди за гонорар, который выплачивал Слава. Сейчас же все с точностью наоборот, не в том плане, что мне придется что-то кому-то оплатить, а в том, что теперь я оказалась на их месте…

Первым шагом было знакомство с мамой Леши. Елена Васильевна оказалась приятной женщиной с милой, по-матерински нежной улыбкой и добрыми глазами, которая невзлюбила меня с первого взгляда. Это было заметно по ее угасающей улыбке и по изменившимся глазам, которые были как две капли воды похожи на глаза Леши. Но ни она, ни я не испортили этот ужин. Мы старались быть максимально вежливыми и услужливыми друг другу. И тут то я поняла ту самую программу, заложенную в матерей. Не каждый человек достоин того, что бы ему рассказали хоть что-то из детства кровиночки, или тем более показали фотографии. Леша, кажется, тоже это заметил, поэтому именно он принес альбом со своими детскими фото и в течение часа смешил нас рассказами из того, что он помнил с тех времен, когда еще не ходил в школу. Однако, Елене Васильевне это не особо понравилось, и она нашла повод отправить Лешу в магазин, и вот тут я увидела истинное лицо внешне добродушной женщины:

— Итак, Яночка! Ты думаешь, что я не вижу тебя? Думаешь, что не понимаю ради чего ты так быстро прыгнула ему в койку? Ты же все-все про него узнала, да? И поэтому хочешь разбить ему сердце?

— Елена Васильевна! Я не понимаю, о чем Вы говорите, но могу понять Ваши переживания. Каждая мать переживает о своем ребенке, но, уверяю Вас, я не хочу использовать его, и я так же, как и Вы хочу, что бы он был счастлив!

— Ты? Да разве ты можешь сделать его счастливым? У него одни проблемы из-за таких, как ты! Вам всем нужны деньги и только, а как только вы понимаете, что он не настолько богат, как бы вам хотелось, сразу бросаете его…

— Так, хватит! — я уже не могла терпеть этот бред, в конце концов, я пыталась ее понять, но это просто бесполезно! Она даже не зная меня, уже обвинила во всех смертных грехах.

Я подскочила и пошла к выходу из квартиры, по-прежнему не понимая мотивов этой странной женщины. Как она могла обвинить меня в меркантильности?

— Беги, беги, шалава! И не приближайся больше к моему сыну! Ноги что б твоей тут не было…

Не видя ничего перед собой, я практически вывалилась на лестничную клетку, врубившись в поднимающегося Лешу.

— Что случилась, Яна? — изумленно спросил он. Мало вероятно, что он не слышал последние слова своей матери.

— Не знаю! — довольно резко ответила я, но это и не удивительно. Еще ни разу в жизни мне не приходилось испытывать столько стыда, и выслушивать такой поток нелепейших оскорблений. — Это ты мне объясни! Что с твоей мамой такое?

Мужчина побледнел.

— Яна, пожалуйста! Подожди меня в машине… Пожалуйста! Я тебе потом все объясню!

Он даже не стал ждать моего ответа, а напротив, стремглав бросился в квартиру, из которой я совсем недавно вылетела с такой же скоростью. Пока я чересчур быстро спускалась, в моей голове боролись две мысли. Первая — немедля ни секунды закинуть так и не разобранные чемоданы в багажник и покинуть этот жуткий город, вторая — дождаться все-таки Лешу и выслушать то, что он хочет мне сказать. И я не могла сделать выбор… Не могла!

* * *

— Боже мой, Леша, ну почему ты мне сразу все не рассказал?

Я действительно не понимала, теперь уже его. Оказывается, его мама уже давно больна. На нее периодически находят моменты, когда она перестает узнавать близких, кроме Леши, который и был ее последним маяком в этой реальности. Это началось лет десять назад, когда они похоронили папу Леши. Но в последнее время все только ухудшилось, и таблетки, выписанные ранее, уже не помогали. Именно поэтому Леша не торопился обсуждать нашу совместную жизнь, не зная, что делать с мамой. И только из-за этого не мог решиться на переезд. В то время, когда он жил со мной, за его мамой присматривала соседка, но не мог же он свалить на нее уход за мамой навсегда. Это я все прекрасно понимала, кроме того, что он все это от меня скрыл.

— А как бы я сказал, Ян? У меня сумасшедшая мать и мы будем жить с ней до последних ее дней? Или как?