– Папа! – привлекает внимание к нам Алена, заходя за барную стойку, разделяющую кухонную зону от гостиной.

Филатов-старший дергается и выпускает из рук хихикающую девицу. Та, в свою очередь, буквально отскакивает от стола и мужчины, с которым только что зажималась, и смущенно тупит взгляд в пол, хватая в руки полотенце со спинки стула. Я все еще напоминаю рисованную японскую школьницу и не знаю, как вернуть глазам нормальным среднестатистический европейский вид.

Что, к ёшкиной бабушке, тут вообще происходит?

– Даня, – вылетает из уст прелестного создания, поправляющего налипшую на лоб светлую прядь.

Она поднимает робкий взгляд на парня, сжимающего мою ладонь, и одаривает его таки-и-им взглядом. Данил каменеет и до боли стискивает мою ладонь. Господи-боже, если я вернусь отсюда не сдвинувшейся на всю голову, то точно травмированной! Кто-нибудь, вызовите пояснительную бригаду, мой мозг взрывается.

– Рина, – выдавливает из себя каменная глыба рядом.

Девчонка продолжает комкать в руках полотенце, пока на ее плечо не опускается рука Даниного отца. Она задирает голову вверх, чтобы заглянуть в его глаза и несмело улыбается, видя ответную улыбку. Какая… милота.

Но Даня явно так не думает. Я чувствую, как он напряжен, вижу каждую застывшую в надрыве мышцу, заостренные скулы и тяжелый взгляд. Мне хочется как-то ему помочь, вырвать из этого состояния. Ведь я здесь именно для этого, да? Кидаю взгляд на милующуюся парочку перед нами, для которой мы, очевидно, только мешающий фон, перевожу на Алену, поглощающую уже третий на моей памяти розовый коктейль. Черт, эта клубничка так и манит. И весь драматизм ситуации становится очевидным.

Новая мачеха не так проста.

Тишина затягивается, а я этого страсть, как не люблю. Всегда чувствую себя очень неловко в такие моменты. Хотя неловкость в этой комнате уже ложкой можно черпать и без затянувшейся паузы между родственниками.

Положение спасает Алена, громко стукающая пустым бокалом по столешнице.

– Уф, многовато рома, – строит кислую мину и тянется за клубникой в миске рядом. – Знала б, что все здесь такие беременные, молочных коктейлей наделала, – ляпает как бы между прочим.

По комнате прокатывается приглушенное «ах» из уст девчонки в объятиях отца Дани. «Мачехой» ее язык не поворачивается назвать. Она едва ли старше меня и на целую голову ниже. А уж эти ее картинный вздохи, глаза полные ужаса и ладошка, прикрывающая рот, и вовсе заставляют усомниться в возрасте. Я раздраженно закатываю глаза.

– Алена! – одергивает дочь Филатов-старший.

– Что? – непонимающе откликается та. – Все уже в курсах. Чего затягивать эту дораму. Давайте есть, а? Что у нас сегодня, Рин? – Алена тянется к прикрытой тарелкой посудине. – М-м-м, запеканка, – морщится она, возвращая тарелку на место.

– Я тебе сделала салат! – оживает девушка в объятиях отца Дани.

– Отлично, – Алена берется за бутылку рома и наливает себе новую порцию в бокал. – Буду закусывать травой, – бурчит себе под нос. – Лиза, – обращается ко мне. – Ты любишь яблоки?

Все взгляды падают на меня. Особенно интересным оказывается полный удивления взгляд Рины, словно она только что обнаружила меня в этой комнате. Она хлопает глазами, пытаясь меня рассмотреть. Я расплываюсь в самой доброжелательной улыбке на свете, показательно прижимаясь грудью к плечу Дани. Теперь на меня таращится два удивленных взгляда.

– Я скорее по мясу, – отвечаю Алене. – С кровью.

Знала ли я, что такое по-настоящему неловкая ситуация до сего дня?

Знала, конечно, я недавно мужику в ноздри пальцы засунула. Но крайнюю степень отчаяния испытала только сидя за столом в гнетущей тишине и жуя отвратительную запеканку, скрипящую на зубах.

Господь всемогущий, что в ней?

– М-м-м, какой необычный вкус, – делаю комплимент хозяйке, нервно сжимающей стакан с водой в руке.

Сейчас бы заполировать все это ромом и забыть, как страшный сон, а не вот это вот все… С момента, как меня оповестили, что в этом доме мяса не сыскать, потому что кое-кого от его запаха нынче воротит, и усадили за длинный стол, это первый звуки из моего рта. За исключением скрипа. Нет, серьезно, что в этой запеканке?

– Капуста с яблоками, – выдавливает дрожащую улыбку Рина.

Явно недопеченные.

Теперь понятно, к чему был вопрос от Алены. Я кидаю на нее взгляд, она прячет улыбку за очередным розовым коктейлем и ближе придвигает к себе тарелку с салатом. Счастливая. Сегодня сорвала джек-пот: и мохито вдоволь налакается и поест. Перевожу взгляд на парня, который втянул меня в эту мутную историю и сейчас тупо отмалчивается.

Даня с привычным уже каменным лицом жует. Смотрит себе в тарелку и ковыряет вилкой тесто поверх чудо-начинки от сегодняшнего шеф-повара. Атмосфера накаляется.

– Так как вы познакомились? – разрезает, наконец, тишину единственный веселый человек.

– О, – я на радостях откладываю вилку. – Это потрясающе романтическая история! – мы кратенько обговорили с Даней версию, но такое у меня сейчас настроение… – Расскажешь, милый? – обращаюсь к застывшему «парню».

Его слегка кривит от моего обращения, но, тем не менее, эта непробиваемая гора откладывает вилку и отрывает взгляд от тарелки.

– Мы встретились на работе, – с каким-то вызовом в голосе бросает он.

Я заливаюсь псевдосчастливым смехом, отчего, клянусь, кое-кто даже дергается.

– Такой ты сухарь, – шутливо толкаю его локтем. – Все было как в кино! Наши взгляды встретились и… Нет, даже не так. Все началось с ног! – держите меня семеро, кажется, Остапа на капустно-яблочной запеканке понесло.

Все взгляды прикованы ко мне. Я жадно втягиваю воздух, чтобы разразиться потрясающей историей. Мой звездный час настал!

Даня накрывает рукой мою ладонь, лежащую на столе. Я воспринимаю это как знак поддержки и ловко, пока он не очухался, переплетаю наши пальцы. Его взгляд, правда, выражает не то, чтобы одобрение, а как раз предостережение: не ляпни лишнего, Лизок.

Но я, конечно, ляпаю:

– При первой же встрече я раздела его догола! Прямо в офисной столовой!

Алена давится коктейлем и брызгает своим розовым Мохито на стол. Глаза парочки из отца Дани и его «девушки» приобретают интересную геометрическую форму: квадрат.

Довольная произведенным эффектом, откидываюсь на спинку жутко неудобного стула и беру театральную паузу. Но поскольку никто не спешит с расспросами, а Даня и вовсе, кажется, отключился и сейчас сползет под стол, продолжаю:

– Но это, конечно, чистая случайность! – тараторю на одном вдохе. – Просто мы стояли в очереди к кулеру, Даня засмотрелся на мои ноги, я засмотрелась на его кудри, – показательно тянусь свободной ладошкой к прилизанной макушке парня и взлохмачиваю. – Пытались разминуться в тесном пространстве, один неловкий шаг, и я уже на шпагате, а кусок его рубашки у меня в руках!

Я сопровождаю рассказ яркими жестами и тональностью, и в конце заливаюсь смехом, чтобы всем было понятно, где смеяться. Потому что им, по-моему, не понятно. Сидят истуканами, семейка каменных изваяний!

Но вот сбоку слышится задорное похрюкивание, а затем и заливистый хохот. Я знала, что на Алену можно положиться. Даня был прав, мы точно подружимся.

Я дарю ей свою искреннюю улыбку и, окончательно осмелев, тянусь к ее салату. Сил нет жевать эту запеканку. Она понимающе подмигивает и толкает миску ко мне.

– И что же, мой брат был сражен твоим шпагатом? – опирается локтями на стол и с интересом выспрашивает.

– Ах, если бы! Шпагат-то вышел не глубокий, видимо, не сразил. Так что после этого случая он бегал от меня, как от прокаженной. А потом… – я вновь выдерживаю паузу, накладывая себе побольше овощей. Трава – тоже еда. – В тесном офисе не получается не пересекаться, особенно, когда у одного из вас кривые руки, – намекаю я на себя. – А у кого-то – волшебные.

Я кидаю взгляд полный, как мне кажется, обожания на наши с Даней сцепленные руки, он прерывисто выдыхает совсем рядом.