Про грибы
Кто ж, скажите мне, не любит грибов! Ежели их мелко порезать, да на сковородочке с лучком! Да сметанкой заправить! Так вас, небось, за уши не оттащишь.
Белые — хорошо! Ну а лисички разве плохо? Сыроежки там всякие, груздь, подберезовик, масленок.
— Ну, жена! — говорю. — Дожди грибные прошли. Завтра на утренней зорьке еду.
Встал чуть свет. Натянул сапоги, телогрейку. Славно идти по пустынному городу. Спят люди. Мостовая под первой поливкой блестит. И в душе жаль тех, кто сейчас под одеялами нежится, сны досматривает, и волнение легкое охватывает перед предстоящей грибной охотой.
Притулился я у окна и не заметил, как поезд отстучал километров эдак шестьдесят. Вышел на платформу и — к лесу. Батюшки святы! Смотрите их сколько! Грибников этих. Не протолкнуться. Народу — как в автобусе в час пик.
— Граждане! — говорю. — Пройдите вперед! Дайте и другим в лес войти. Впереди ведь свободно.
— Не напирайте! — говорят мне. — Сейчас некоторые выйдут, тогда и войдете.
И действительно, спереди кое-какой народ пробивается.
— Вы, — спрашивают, — не выходите?
— Нет, — говорю. — только вошел.
— Тогда лукошко свое чуть в сторонку подайте: местами поменяемся.
Какая-то женщина сбоку спрашивает:
— Вы случайно не в курсе, как к малиннику пройти?
— Не знаю, гражданочка, сам приезжий.
Когда желающие вышли, немного стало посвободней. Во всяком случае, шевелиться можно.
И даже кое-где в просветах траву различаешь.
У меня, старого грибника, глаз наметанный, я его сразу приметил. Он под осиной притаился. Из-под листочков смотрит. Кожаный, черный, на молнии».
— Граждане! Нашел! — кричу. — Бумажник нашел! Кто бумажник обронил?
Никто не признает бумажник за свой.
— Вы, — советуют мне, — объявление составьте. На деревьях развесите. Может, хозяин отыщется.
Народ вокруг отзывчивый. Кто-то тетрадочку предложил. У кого-то авторучка нашлась. Кто-то спину подставил, чтобы удобнее писать было. Совместно составили объявление с моим московским номером телефона.
Помогли развесить по всему лесу.
А на следующий день мне позвонил владелец бумажника. Уж как он меня благодарил, как благодарил! А под конец разговора сообщил, что работает в «Дарах природы», и предложил обеспечить грибками…
— Ну, жена! — говорю. — Готовь сковородочку!
Переполох
У меня зазвонил телефон.
— Здравствуйте, говорят с киностудии…
— Убери детей, — зашипел я на жену. — Детей убери, говорю!
— Что? Что? — спросили в трубке.
— Здравствуйте! Очень приятно!.. — А сам подумал: «Ну, должно же это было когда-нибудь случиться!»
— Меня зовут Борис Сергеевич, — продолжал голос. — Можно просто Борис. Я — режиссер. Молодой режиссер. Вот выбрал для дебюта ваш рассказ…
— Тобик, фу! Тобик, на место! Мерзавец, он сожрет мою рубашку!
— Простите, не понял, — растерянно произнесли на том конце провода.
— Слушаю вас внимательно, Борис, то есть Борис Сергеевич, — я обхватил трубку обеими руками. Сердце от волнения билось у меня часто-часто.
— По-моему, может получиться интересно, — сказала трубка.
«Справлю себе новый костюм, — пронеслось в моем мозгу. — Жене — сапоги, австрийские, которые мы видели на прошлой неделе. Тобику — ошейник. Теще… Ладно, о теще — потом».
— Ты посмотри, она бьет его по голове! Немедленно разними детей!
— Может быть, я позвоню попозже? — деликатно осведомился голос.
— Нет, нет, у меня всегда так! Речь, насколько я понимаю, идет об одной части?
— Почему же!.. Полнометражный художественный фильм…
Ноги у меня ослабели, и я присел на стул.
«Автомобиль!.. Жене — зимнее пальто. Тобику — намордник, детям — по велосипеду. Теще…»
— В случае успеха мы могли бы замахнуться и на «триал, — донеслось до моего слуха.
— Да выключите вы наконец пылесос!
— На сериал. — повторили в трубке.
«Тобику наймем дрессировщика. Детей — французскому. Жену — на курорт. Тещу…»
— Анна Семеновна, вы что, не видите, что я разговариваю по телефону! Другого времени не нашли!
«Ни шиша она у меня не получит», — подумал я.
— Как вы сказали? — удивилась трубка.
— Я говорю, очень заманчивое предложение!
— Конечно, предстоят значительные переделки. Нужно будет развернуть главную линию, добавить несколько персонажей, изменить концовку… Но, если вы согласны…
— Я согласен! Полностью согласен!..
В трубке послышалась возня, потом чье-то хихиканье. Голос моего друга Петра произнес:
— Ну как, здорово я тебя?..
— Дурак ты, Петя, и не лечишься! — сказал я.
— А ты поверил? Признайся, поверил ведь.
— Ни на секунду не поверил!
— Поверил, поверил!
— И не смей мне больше звонить! — я перешел на крик.
— Не дом, а бедлам какой-то, — сказал я, вешая трубку.
— Кто звонил? — поинтересовалась жена.
— С киностудии. Хотят снимать фильм по моему рассказу.
— А ты что?
— Отказался. Знаешь ли, эти экранизации… Возьмутся и все испортят Тобик, пошли гулять!..
Педагогический момент
Владимир Иванович нервничал. Владимир Иванович волновался.
Вот он сидит, Владимир Иванович, на диване, в своей квартире, а напротив за столом сидит его сын Серега, восьмилетний мальчик с оттопыренными ушами, а время-то идет! Бежит время! Минет месяц, и будет Серега уже не просто Серегой, а учеником 1 го класса средней школы Акимушкиным Сергеем. Всего месяц остался, один месяц, и даже меньше чем месяц. Подумать только!
— Серега, а Серега! — нарушает молчание отец.
— Что тебе? — отзывается сын.
— Не «что тебе», а «слушаю тебя, папа», — нравоучительно говорит Владимир Иванович. — В школу то хочется идти?
— Хочется. — отвечает Сергей.
— Молодец! — одобряет Владимир Иванович. — Это ты правильно делаешь, что в школу стремишься. Ну а учиться как будешь в школе?
— На одни пятерки, как же еще! — отвечает сын.
— Смотри, Сергей, родителей не позорь, — продолжает Владимир Иванович. — Говоришь: на пятерки, а сам, небось, думаешь: и на троечки сойдет. И, мол, у троечки закорючку подправлю, папа и не заметит. А папа все заметит. Папа эти хитрости наизусть знает.
— Как это — закорючку у троечки? — интересуется сын.
— Как, как! Ластиком или бритвочкой. Правда, мистиком лучше. Чище выходит. Но меня, брат, не проведешь! У меня, брат, глаз наметанный. А все с чего начинается? С баловства все начинается — вот с чего. Отвечай, будешь баловаться?
— Не буду, — обещает сын.
— Конечно, обещать — это мы большие мастера, — говорит Владимир Иванович. — А у самих в голове только одно: как бы какую штуку удумать. Смотри, Серега, если узнаю, что ты тряпку к полу прибил или девочке в пенал жука подкинул! А еще бывает дымовуху устраивают.
— Пап, а что это за дымовуха?
— Особого ума тут не нужно: не таблица умножения. Главное — чтобы старая фотопленка под рукой была. От нее дыму много. А мне потом в школу ходи. Оправдывайся за тебя, красней!
Так ведь?
— И ничего не так, — возражает сын.
— Вот-вот, уже начинается. Отец слово, а он ему в ответ десять. Думаешь, я ничего не вижу, ничего не понимаю. Я все насквозь вижу. Думаешь, я не знаю, чем вы там занимаетесь, когда взрослых поблизости нет?
— Чем? — спрашивает сын.
— Да мало ли чем! Например, на портфелях с ледяной горки катаетесь. Тебе что, портфель — санки, что ли? За него, между прочим, деньги плачены. Ты что, его в два дня изорвать хочешь?
— Сейчас лето, — отвечает сын, — а на санках зимой катаются.
— А время, знаешь, как быстро летит?! — входит в педагогический раж Владимир Иванович. — Не успеешь оглянуться — осень, а там уже и зима не за горами.
Придется мне, Сергей, тебя сегодня без телевизора оставить. Да, придется! А если еще что-нибудь подобное сотворишь, то и велосипеда тебе не видать. Совсем, понимаешь, от рук отбился!
