"Первое упоминание о Дубасовых в летописи — думный боярин при царе Алексее

Михайловиче",— говорила бабушка со слов своего отца. Адмиралу Дубасову, уроженцу Петербурга, московскому генерал-губернатору, он приходился дальним

родственником и не был с ним даже знаком. <...>

В 1905 году бабушка вышла замуж за дедушку — Ивана Ивановича Вишнякова. Он

был родом из Калуги, дед его был протоиерей, отец — казначей. Дворянами они не

были. Этот мезальянс оправдывался тем, что дедушка был судья, "универсант". <...> В

1907 году у Вишняковых родилась дочь Мария — наша с Андреем мать.

Что касается папиного происхождения, то корни его уходят в Польшу. Дедушке

кто-то предлагал унаследовать бесхозные табуны и серебряные копи шамхалов

Тарковских в Дагестане. Отсюда возникла версия о кавказском происхождении рода.

Документальных подтверждений этой легенде не имеется. Генеалогическое древо

Тарковских находилось среди бумаг, которые хранились в нашем доме после смерти

папиной матери. <...> Потом этот пергамент куда-то исчез. Осталась грамота 1803 года

— "Патент", написанный по-польски, в котором подтверждаются дворянские

привилегии майора Матвея Тарковского. Из этой грамоты и из

8

8

"Дела Волынского Дворянского собрания о дворянском происхождении рода

Тарковских" ясно, что прапрапрадед, прапрадед, прадед и дед папы жили на Украине и

были военными. Они исповедовали римско-католическую религию, а папин отец был

записан в церковной книге православным и считал себя русским.

Тарковские были светловолосыми и светлоглазыми. Это папина мать, Мария

Даниловна, дочь советника Рачковского, была черной в свою бабку-румынку. Она-то и

смешала карты. Папина фамилия и его черная масть давали основание дагестанцам

считать его своим, а некоторым русским — задаваться традиционным вопросом: не

еврей ли Тарковский?..»

Впрочем, о шамхалах, о легендах по этому поводу следует сказать чуть подробнее.

С. Митина, вспоминая свои беседы с Арсением Тарковским, рассказывает: «Говоря о

своих предках по отцовской линии, А. А. упомянул, что они — выходцы из Сирии, потомки арабских властителей, завоевавших Дагестан в VIII веке н. э. В XV веке они

стали правителями Тарковского шамхальства (шамхалами). По этому поводу отец А.

А. Александр Карлович Тарковский шутил: "Мы — герцоги".

А. А. рассказывал о записке, полученной им во время выступления на фи-лологическом факультете МГУ 18 декабря 1976 года: "В Дагестане вас чтут и считают

своим поэтом", и о том, что на каком-то празднике в Дагестане к нему подошел старик

и поцеловал ему руку. "Он же — мой подданный",— с'улыбкой добавил А. А.

Наследование в семье шло по майорату. Серебряные копи, бывшие достоянием

шамхалов, стали собственностью старшего в роде, а отец А. А. принадлежал к

8

младшей линии, так что ему не досталось практически ничего. Незадолго до

революции местные инспектора настойчиво предлагали Александру Карловичу

записать на себя бесхозные табуны в Дагестане. Однако он отказался наотрез, будучи

по убеждениям противником частной собственности».

Несколько иначе и с более разветвленными подробностями рассказывают о том же

самом в своей книге А. Лаврин и П. Педиконе: «...Девичья фамилия его (Арсения

Тарковского.— Н. Б.) прабабки — польская, фамилия одного прадеда — арабская, другого — кумыкская.

Было когда-то на территории Северного Кавказа княжество, где жил и правил

шамхал Тарковский. Титул шамхалов (шавкалов, шаухалов) присваивался правителям

некоторых народностей Дагестана (у кумыков, лакцев, даргинцев) на собрании

феодальной знати в Кази-Кумухе. Титул этот существовал с XII века до 1867 года, а

наследственным стал в XVII веке. Одно время резиденция шамхалов находилась в

селении Тар-ки; отсюда и пошло название шамхальства.

Так вот, шамхал Тарковский был очень богат, у него были табуны лошадей в

десятки тысяч голов. И владения, и титул переходили к старшему в роде, если

предыдущий шамхал умирал. Младшие дети оставались ни с чем. Эти нищие младшие

сыновья разбегались кто куда — кто в Индию, кто в Китай, кто в Турцию... Какой-то

прапрапрадед Арсения Тарков

ского убежал в Россию. Бежать нужно было, иначе его могли зарезать — ведь он

мог претендовать на трон — дядя вместо второго сына, если первый сын шамхала

умирал. Итак, прапрапрадед убежал в Россию при императрице Елизавете Петровне и

поступил на военную службу. В 1752 году императрица учредила крепость своей

покровительницы святой Елизаветы над рекой Ингулец между двумя ее притоками —

Сугоклеей и Грузь-кой для защиты южных пределов империи от набегов татар.

Прапрапрадед был послан служить в эту крепость. Потом, при Александре I, на месте

крепости образовались военные поселения, а затем возникла слобода, ставшая

городом.

У Карла Тарковского, деда Арсения, был земельный надел под городом, а у отца

уже ничего не было. Женились деды и прадеды рода Тарковских на русских, украинках, румынках — все,генеалогическое дерево проследить уже невозможно.

Деды и прадеды все были с гонором — хоть и без титула, а все-таки потомственные

дворяне, записанные в шестую книгу русских дворянских родов.

Мария Даниловна была родом из Молдавии, из Белец, отец ее служил директором

почтамта в Дубоссарах и имел чин надворного советника. Почтамтом громко

называлась комнатенка с двумя работниками. Мать Арсения знала молдавский, французский, немножко польский и немецкий языки».

Мальчику Андрею, имевшему, вероятно, самое общее (самое осколочное, по

намекам) представление о таком своем историческом прошлом, едва ли не было о чем

грезить в иные «пустые» часы и минуты, когда наша память отправляется в

путешествие помимо нашей воли и нашего сознания. Что-то гудит в наших

«первоклетках», что-то «бьет током» кончики наших пальцев и почему-то

необъяснимо волнует стук лошадиных копыт и силуэты случайных коней дышат

внезапным иероглифом неведомой страсти. И почему вдруг мальчик поступает на

арабское отделение восточного факультета — он сам не знает...

И знаем ли мы, почему держим голову именно так и почему вдруг в иные

специфические моменты встаем именно в такую позу и влюбленно притрагиваемся

именно к вязу? И что видят наши глаза, когда нам кажется, что они ничего не видят?

Андрей Тарковский был человеком необычайной цельности, и я бы совсем не

удивился, если бы узнал, что арабские скакуны проносились по степи в его

9

сновидениях вновь й вновь, высекая в подкорке некий чекан поведенья, пластики тела, в которой мы не властны. В нем не было ни чуточки российской расхлябанной

расхристанности, все отмечают властное «эстетство» его образа, начиная с отрочества, едва ли не с полунищего детства. Всегда изящно-точный в движеньях, в

стремительной, летяще-легкой безупречности их линий; ничего от рассудочности —

всем повелевает внутренний незримый ветер, дышащий как он хочет, птичье-конская

ветра стать. «Все, что он делал, было красиво»,— так говорят, вспоминая, многие.

«Сидел в кресле, курил и перемещался в пространстве... Во всем была некая

неповторимая,

10

с каким-то загадочным "акцентом", природная грация». В юности эта

стремительная жажда облекать «природную грацию» в соответствующую одежду

называлась модным обличительным словом «стиляга». То есть человек стремился быть

внешне в стиле себя внутреннего. Человек устремлялся к недопущению в себе

внутреннего конфликта. Много-много позднее кинорежиссер Сокуров, младший