В это время, чтобы не дать следователю возможности отказать в возбуждении дела, мы с тётушкой сдали найденную куртку как улику и написали заявления о событиях, которые было до этого.

Описав всё в своем заявлении, я заявил, что возможно труп пропавшего находится в груде строительного мусора, и что и я, и тётушка Аграма в этом уверены, потому что «по некоторым признакам» которые мы научным языком описать не смогли, – всё показывает именно на это.

Следователь бился смертным боем за закрытие дела. Нету тела – нету дела! Принцип из глубины веков и до сих пор действует безотказно.

В конце концов наши заявления зарегистрировали, и мы уехали домой.

Следующие пару дней прошли спокойно. Я ещё раз съездил на хутор и осмотрел место. Ничего сложного. Пару тройку мужиков с лопатами и пара часов времени, чтобы разбросать полностью всю эту кучу. На наличие трупа указывает даже лёгкий сладковатый запах мертвечины, несущийся от кучи.

Вечером, лежа в кровати я обдумывал как поступить, чтобы машина правосудия хоть как-то сдвинулась с места. Мы с тётушкой были уверены, что погибший сын Ксении там, в этой куче. Милиционеры манкировали своими обязанностями и просто не хотели брать на себя лишнюю с их точки зрения работу.

На третий день к нам домой пришел участковый инспектор, старлей.

– Здравствуйте. Я участковый инспектор старший лейтенант милиции Филимоненко Иван Васильевич, – скороговоркой выпалил он.

– Здравствуйте Иван Васильевич! Проходите на кухню, сейчас самовар поставлю, попьем чайку, – тётушка прикрыла калитку после вошедшего милиционера.

– А квартирант ваш Аграфена Максимилиановна где?

– Он не квартирант. Это мой родной племянник Максимилиан Викторович Бестужев. Он приехал меня навестить на каникулах.

– Ага, значит так, – участковый снял форменную фуражку и почесал затылок.

– Ну пригласите его тоже, беседовать предстоит с обоими, – и участковый оглянулся куда повесить свою фуражку.

– Вон, вешалка сразу за дверью. А Максика я сейчас позову, он как раз дома, никуда ещё не успел уйти.

Участковый сел, положил на стол свою планшетку из кожзама, раскрыл её и достал оттуда несколько листов бумаги и ручку.

Ага, будем писать протокол подумала Аграма и вышла в коридор направляясь к племяннику.

На кухню я зашел как раз в тот момент, когда участковый внимательно слушал рассказ тётушки Аграмы. Он обернулся ко мне, оглядел снизу вверх и сухо вымолвил:

– Пожалуйста! Сразу возьмите с собой паспорт, чтобы я мог удостоверить вашу личность!

– Безусловно, но у меня паспорта нет!

Участковый удивлённо глянул на меня, и уже было открыл рот чтобы что-то сказать, но я его опередил.

– Я военнослужащий, курсант военно-морского училища, поэтому у меня не паспорт, а военный билет.

Взгляд участкового инспектора потух, потом он всё же поднял его ещё раз на меня, и я удивился как на мгновение, он стал пронизывающим, блеснул, и вот опять равнодушный.

– Ну тогда садитесь, товарищ курсант, сейчас закончу с вашей родственницей и пообщаюсь с вами, – уже совсем равнодушным голосом сказал старлей и отвернулся.

Ждал я минут сорок, пока он тщательно записал всё, что говорила тётушка Аграма, потом задавал уточняющие вопросы. Я же внимательно слушал, не столько ответы тётушки, сколько оценивал реакцию самого участкового, пытался определить его отношение к этому делу, и привыкал к его методике ведения допроса.

Формалист, подумал я, когда настала моя очередь, и я сел на место тётушки. Ну что-ж, давайте пообщаемся, раз вам делать нефиг.

– Давайте начнём сначала. Назовите свою фамилию, имя и отчество? – вымолвил старлей и приготовился писать.

Эээ, нет. Так мы делать не будем гражданин участковый, ваши психологические приёмы я уже зафиксировал, и до тех пор, пока вы не определите точно, что это: допрос, опрос или беседа, я играть в ваши игры не буду.

– Ну, сначала так сначала. Представьтесь по форме, начиная со звания, фамилии, имени, отчества, и заканчивая должностью, чтобы я мог понять как к вам обращаться в процессе…, эээ…., какое у нас кстати мероприятие? – я сделал непонимающее лицо и выжидательно посмотрел на старлея. На мгновение я уловил в его глазах вскипающую злость, но он очень быстро потушил в себе желание поставить на место сидящего перед ним наглеца, и очень вежливо, глядя поверх моей головы, представился:

– старший лейтенант милиции Филимоненко Иван Васильевич, участковый инспектор нижнесерогозского отделения райотдела милиции, – и внимательно, как будто оценивая, посмотрел на меня.

Ну что-ж, теперь ты понял, что с наскока меня не взять, и на демонстративный пофигизм я не отреагировал, а значит, и в отсутствии заинтересованности участкового в этом деле я тоже не поверил.

– Замечательно! Теперь удостоверение личности будьте так добры. Вдруг мне придется рассказывать о нашей беседе, а я даже не удосужился уточнить с кем я беседовал. Это же беседа, я так понимаю? – старлей было смутился, но быстро нашелся.

– А разве я говорил, что мы будем беседовать? Мне надо опросить участников, которые изъявили желание участвовать в этом расследовании на предмет уточнения деталей.

– И у вас конечно же есть опросный лист по установленной форме и предписание, удостоверенное печатью и подписью вышестоящего начальства?

Старлей встал, достал из заднего кармана брюк свое удостоверение и раскрыв его на нужной странице поднял к моим глазам. Ага, удостоверение хотя-бы подлинное, уже проще.

– Благодарю вас!

Я достал свой военный билет и протянул старлею.

– Гвардии старшина Бестужев Максимилиан Викторович, курсант высшего военно-морского училища Министерства Обороны. Нахожусь в летнем каникулярном отпуске. Вот отпускной билет.

Старлей мгновение изучающе посмотрел на меня, потом бросил мимоходом взгляд на мои документы, положил их на стол и сел.

– Вы правы Максимилиан Викторович, у меня нет ни опросного листа, ни предписания, поэтому, наша беседа, пройдет без фиксации и оформления. Так сказать, тет а тет! – старлей улыбнулся и начал засовывать свои листы обратно в планшетку.

– Ну, поскольку мы уже не в официальных отношениях, давай упростим ситуацию и просто перейдем на «ты»? – он вопросительно посмотрел на меня.

– Не возражаю, раз уж допрашивать не будешь, – я улыбнулся.

– Ты служил в морской пехоте?

– Да. Десантно-штурмовой батальон восемьсот десятой БМП. Казачья бухта, Севастополь.

Он кивнул головой и губы растянулись в улыбке.

– Эээх братишка! Я оттуда же.

– Да ладно?

– Креститься не буду, не верующий. Кто у тебя был комроты?

– Капитан Крестицкий.

Он кивнул радостно головой.

– Боря Крестицкий мой однокашник по училищу. Мы с ним оба закончили Киевское общевойсковое, ты должен знать…

– Ну, а как же КВОКУ – петухиии, – я рассмеялся вместе с ним.

– Да, нас моряки петухами звали, за красные околышки на фуражках. А мы их шнурками, мы же в сапогах ходили.

– Ну так вот. Мы пришли в бригаду одновременно. Я принял взвод разведки в батальоне разведки, а он стал взводным в ДШБ. Ну и закрутилась служба. Потом первая боевая служба в Средиземке, в районе Сирии. Высадка в Йемене, первый бой. Там меня контузило.

Госпиталь, комиссовали, уволили. Что делать, куда податься? Вот так я стал милиционером. Чтобы как-то карьеру строить, пришлось заочно на юридический поступить, вот учусь и работаю одновременно по специальности. А что делать? Без профильного образования мне хода никуда нет.

– Ладно, это так, для связки слов, так сказать. Ну рассказывай, что вы там нашли и что увидели, что думаешь по этому поводу и что хочешь предпринять? – он расслабился и тепло посмотрел на меня.