– Здорова кум! – водитель с улыбкой поприветствовал вошедшего.

– И тебе по добру по здорову.

– Как сходил?

– А никак! В протоке рыбы нет, а на нашем старом месте уже сидят какие-то фифы, палатки расставили, пузо греют на раннем солнце. Совсем страх потеряли вместе с насисьниками!

– Чо! Серьезно? Без насисьников?

– А то! Харадския, мать их, – мужик перекрестился куда-то в сторону.

– И что? На работу пойдешь? – лукаво спросил водитель.

– Да ну на! Кака работа, день потерян напрочь, – мужичек вяло махнул рукой.

– Хо-хо-хо! Зато сисек насмотрелся! Жена небось уже и не показывает, – половина автобуса дружно загоготала, видимо все в курсе семейных обстоятельств мужичонки.

– Эээх! Да чё там показывать то? Висят тряпочками до поясу, ни пожмакать, ни посмотреть, одно название, – народ в салоне ещё пуще зареготал.

Мужик увидел в автобусе знакомую женщину и обратился к ней:

– Верк, а Верк? Твой-то куды-ть на рыбалку то поехал?

С заднего сиденья бойкая бабенка, блеснув глазами ответила:

– Куда, куда. На кудыкину гору!

– Да ладно тебе Верк, я уж не поеду, поздно уже, просто интересно куды настоящие мужики от любяшшых жён сбегають! – автобус уже раскачивался от хохота.

Так с шутками и прибаутками, весёлый автобус доскакал до окраины поселка и поехал по асфальтированному участку к автовокзалу. Не доезжая до вокзала, я вышел из автобуса со своим чемоданом на колёсах и шагнув с чистого асфальта в деревенскую грязь в своих городских черных штиблетах, направился с дому тетки Аграмы.

Выплыв из огромной лужи, которая образовалась аккурат перед железными воротами тётушки Аграмы, я открыл калитку и фактически выполз из дорожной грязи на посыпанную гравием дорожку между двумя высокими рядами каких-то то ли цветов, то ли кустарников. Тётушка обладала поистине орлиным зрением, и к своим 57 годам очками почти не пользовалась. Почти, это значит, когда ей надо было, она в упор «не видела» и натыкалась только с третьего раза, да и то, если её подвести прямо к предмету. А частенько она и «не слышала», когда это было не совсем выгодно. А в купе с её ведьминским умением, это производило должное впечатление на новых знакомых.

Раз уж вспомнил про ведьмачество, будет правильней, если затронуть и эту сторону жизни тётушки Аграмы.

В далекие времена, одна из наших прабабок обладала очень сильным даром целителя и не только. Возили по институтам в Киев и Москву, проверяли. Времена были тяжкие, поэтому разрешили заниматься целительством без образования. Когда прабабка уходила, якобы передала свой дар единственно безгрешной, достойной и наиболее способной, маленькой Аграфене. Так и повелось, что в семье старшую дочь Аграфену все считали за ведьму.

До замужества Аграфена Максимилиановна не пользовалась своим даром, все считала это блажью. Да только после тяжелой болезни ездила она к известной целительнице куда-то в Сибирь, и та сказала ей, что болезнь и бездетность – это кара за ослушание. Вернувшись домой, тётушка Аграма стала заниматься своим даром плотно.

В поселке её как-то признали сразу. Как прыщик на жопе вскочит, так первым делом не в поликлинику, а к ведьме. А вдруг навет, замут, тьфу ты… проклятье. И только, если тётушка говорила, что надо в поликлинику – шли в поликлинику. Ну, прямо скажем, народ у нас такой, своеобразный. Я сам неоднократно отмечал, что некоторые врачи местной больницы очень уж часто чаевничали с тётушкой по вечерам после работы. Наверное, им было чем поделиться.

– Мааакс! Максик! Максюлечка мой! – тётушка уже бежала, смешно подпрыгивая по дорожке в мою сторону. Увидела всё-таки и даже узнала.

Я встряхнул чемодан с прилипшими комьями грязи на колёсах, отложил его в сторону и развел руки в стороны, встречая бегущую тётушку. Мы обнялись.

За два часа я узнал все новости за последние два года и события, которые произошли в поселке со знакомыми, незнакомыми, приезжими, местными и вообще все события, которые тётушка помнила. Я с удивлением узнал, что объем оперативной памяти у моей тётушки круче памяти моего планшетника и последние пол часа думал только о том, когда уже иссякнет поток новостей и эмоций. Очень хотелось есть и спать. Я сутки в дороге и по приезду просто расслабился. Мой организм отчаянно сигналил, что ему нужен отдых.

– Ой! Да что-ж это я, ты, наверное, голодный с дороги то? – ну наконец, до тётушки доперло, что она забыла задать самый важный вопрос!

– С удовольствием съем пару жареных баранов, но если их нет, удовольствуюсь парой тройкой бутербродов с чем-нибудь мясным, – улыбнулся я.

– Скромненько. Но я думаю потрафить сегодня твоему аппетиту, – и тётушка суетливо побежала на кухню накрывать на стол.

Ранний обед плавно перетёк в поздний ужин и закончился далеко заполночь. Приехали знакомые, друзья, ближние и дальние родственники. Всё, как всегда. Наконец, ночь накрыла черным одеялом Нижние Серогозы, Херсонскую область и всю Украину. Начались, мои, каникулы.

Мои каникулы в Нижних Серогозах каждый раз начинаются с одного и того же – похода на речку!

Речка здешняя, как и всё вокруг, имеет в своем название слово – «серогозы». И называется она «Большие Серогозы». Речка маленькая, по меркам центральной России речушка, ширина всего около пятнадцати, двадцати метров. И поскольку и Нижние, и Верхние Серогозы стоят на берегах этой реченьки плавно перетекая друг в дружку, такое впечатление что название «Большие Серогозы» как раз про это. Ближе к Верхним Серогозам балка довольно широкая и служит естественным природным заказником. Вот на берегах этого заказника и располагаются местные «Ниццы» с «Биаррицами». В общем, трудовой народ проводит здесь свободное время, купаясь, загорая, а зачастую и хулиганя дисциплину с пьяными драками, непримиримыми ссорами, «на всю оставшуюся жизнь» и бурными замирениями тут же у костерка с шашлычком.

На следующее утро меня разбудила кошка Златка. Златка настоящая дворянка! В смысле обычная дворовая кошка, какого-то желтого неопределённого цвета, зато с янтарными глазами и наглая до ужаса. Откуда она появилась у тётушки – не знает никто, даже тётушка. Но кошка оказалась к месту. А иногда она себя вела так, как будто из иного измеренья. В конце концов, все решили, что кошка у тётушки тоже ведьма. А ведьма ведьме как известно глаз не выклюет, и ногу не подставит. Во всяком случае, не в этой жизни. О, как загнул!

Во время мистических тётиных ритуалов Златка внимательно следила за её действиями и всегда ждала, когда та закончит. Иногда, у меня создаётся впечатление что они вообще разговаривают друг с другом ментально. Да и слушается Златка исключительно тётушку Аграму, вечно где-то пропадает, как говорит Тётушка, – бегает по её поручениям… ага, ведьминским.

Вот и сейчас, кошка залезла мне на грудь и начала шлёпать лапой по носу. Типа: Просыпайся соня! Не видишь, я тут вынуждена тебя будить! Завтрак ждет!

– Златка! Изыди призрак, дай поспать! – я вернулся поздно ночью, уставший и измотанный. Сейчас хочу подольше поспать, выспаться, но чует мое сердце, мечты несбыточны.

– Ну все, все, все, я просыпаюсь! – кошка спрыгнула на пол и нервно дергая хвостом поплелась в сторону кухни.

Пока я приходил в себя, услышал громкие голоса из открытой двери кухни:

– Я —ж тебе говорю, неживой он уже. Столько времени прошло, а он так и не вернулся. Да и карты показывают, где-то рядом он. Рядом с нами, в районе заказника. Надо искать! – голос тётушки кому-то втолковывал что ни карты, ни она сама не может со стопроцентной гарантией указать место где искомый объект.

– Ты племянников своих собери, да отправь на поиски. Примерное место ты уже знаешь, пусть ребятишки пройдутся, посмотрят, разведают что там да как, а потом мы на место то пойдем, и прямо там может и нащупаем. Но по фотографии я вижу – не живой он.