«Экзистенция» означает «существование».

Волны перекатываются по поверхности моря, они – существуют… Но нет среди них и пары одинаковых – лишь похожие.

Эти волны – как вечное движение, колыбель живого мира в момент начала его существования, безнадежного и скучного. Наверное, тогда был только Бог… и он все еще есть.

Он говорит: «Не нужно ничего менять. Все есть равновесие и гармония. Волны тысячелетиями бьются о скалы, и на первый взгляд ничего не происходит. Но скалы постепенно меняются. Может быть, и незаметно для одной человеческой жизни, но ощутимо за миллионы лет. Каждая сегодняшняя песчинка была когда-то камнем, громадным скальным массивом. Перемены происходят, но медленно. Это – эволюция. Я создал эволюцию. Я так задумал, чтобы мир менялся к лучшему – но постепенно. Потому что так – хорошо. Все остальное – революция, а значит, страдания. Я люблю Вселенную, этот мир, который создал… Не желаю, чтобы он страдал».

Сатана ему отвечает: «Да, ты создал равновесие, гармонию, эволюцию, но я понапористей. С тобой скучно, у тебя нет стремительности. Ты даешь любовь, а я даю страсть. Любовь совершенна, если есть страсть, поскольку именно в страсти вся сласть. Мир как жито, в котором есть плевелы. Без плевел он слабее, потому что в нем нет борьбы, нет активного начала».

* * *

После знакомства с молодой римлянкой мне потребовалось несколько лет, чтобы сложить из разрозненных камешков-воспоминаний мозаику, то есть упорядочить множество сведений, образов и событий, что и дало возможность начать этот рассказ.

В ноябре 1990 года я вернулся из Австралии в Европу и волей случая оказался тем осенним утром именно в Риме. Вечером мне предстояло продолжить свой воздушный путь, и в ожидании рейса я решил познакомиться с Вечным городом поближе.

Прогуливаясь, я зашел в попавшийся на пути магазин игрушек, и внутри заметил привлекательную продавщицу. Черные как смоль волосы почти до бедер. Огромные зеленые глаза и полные чувственные губы. Молодое упругое тело упаковано в коротенькую, до колен, рабочую униформу вишневого цвета с крупными пуговицами в два ряда. Ее ноги в черных чулках как будто излучали тепло и энергию. Все это в сочетании с окружавшими ее пестрыми игрушками в моем сознании на миг превратило ее в укротительницу львов в цирке. Просто повернуться и уйти от нее уже не представлялось возможным.

Я предложил ей встретиться после окончания ее «игрушечной» повинности и готов был пожертвовать ради этого своим вечерним рейсом. В ответ она лукаво посмотрела на меня и сказала, что у нее муж и целых трое детей.

В этот момент в магазинчик вошла то ли хозяйка, то ли старшая продавщица и, оглядев меня с ног до головы, о чем-то спросила девушку. Хотя я и не знаю итальянского, вопрос нельзя было понять иначе, как «Что ему здесь нужно?».

Ответ тоже перевода не потребовал. Девушка объяснила непонятливой собеседнице, что это покупатель, что он уже выбрал уже несколько игрушек, добавив при этом зачем-то, что я только что прибыл из Австралии.

Успокоив таким образом, хозяйку и улучив момент, когда та ненадолго отвернулась, она, к моему немалому изумлению, молниеносно написала на визитной карточке магазина свое имя и телефон и сунула ее мне.

Тогда я понял, что рыбка попалась на крючок! На самом деле все обстояло совершенно иначе: это я, ничего не подозревая, угодил в сети сам!

В тот день я все же улетел из Рима, но молодая женщина из магазина игрушек уверенно завладела моим воображением.

Прошел месяц, и я решился ей позвонить – наудачу, почти не сомневаясь, что уже позабыт моей случайной знакомой, и все-таки желая испытать судьбу.

– Где ты? – спросила она без предисловий.

Я растерялся, но, овладев собой, ответил на вопрос вопросом:

– Неужели ты еще помнишь меня?

– Конечно, помню! Такие синие глаза так просто не забываются!

– Думаешь, твои такие уж безобидные? – продолжил я этот странный диалог.

– Мои зеленые и жаждущие, а твои синие и ласковые! – возвратила она.

– Это значит – увидимся! – заключил я.

– Наверное… – согласилась итальянка.

И вот я вновь в Риме. Детей у моей знакомой оказалось не трое, а только один. Она призналась, что обманула меня, думая отделаться от случайного ухажера. Правда, потом вдруг передумала.

– А муж? – Этот вопрос я задал ей, когда моя новая приятельница везла меня к себе домой, где-то на окраине города.

– Он… – Женщина в нерешительности сжала губы. – В общем, он в тюрьме. Его осудили за изнасилование, точнее, за нечто вроде этого… но я сама во всем виновата… – Она заметно заволновалась, и я прервал это признание:

– Ладно, ладно! Не нужно говорить, если тебе это тяжело.

Однако, не скрою, меня разбирало любопытство.

Она бросила на меня быстрый взгляд и остановила машину где-то на узкой улочке. В ее глазах я заметил слезы, и это в одно мгновение сделало ее такой женственной, ранимой… Я понял, что просто влюбился в эту молодую продавщицу игрушек…

Что произошло у нее в квартире? Если сказать коротко – нечто невероятное и незабываемое! Такому уикенду, конечно, не суждено повториться. Я уверен, что всю гамму чувств, владевших мною, можно выразить одним вполне приличным русским словом, которого, несмотря на это, не найдешь в словаре. Это слово – реакция простого россиянина на что-то, поразившее его до глубины души, выражение некоего приятного шока. Его практически нет шансов услышать из уст иностранца, но если такое вдруг случается, то свидетельствует о том, что последний, немного владея русским языком, отчасти познал и таинственную русскую душу! Это слово звучит вот так:

– Аабаалдеть!!

Я не случайно вспомнил русский язык: по отцу моя римская знакомая была русской. Отец ее, солдат-красноармеец, участвовал в освобождении Европы от гитлеровской оккупации, прошел от Сталинграда до Берлина, и уже в самом конце войны по глупой случайности был ранен в живот во время пьяного веселья. Винтовочная пуля, по счастью, не повредила ни одного жизненно важного органа, пройдя в трех миллиметрах от позвоночника. В числе других раненных его сначала вывезли во Францию, а затем он оказался в Италии. В палаточном городке неподалеку от большого города на севере страны он проходил курс восстановительного лечения. Там-то и познакомился молодой боец с симпатичной медсестрой. Они полюбили друг друга, и он отказался вернуться на родину… Молодые люди поселились в ее небольшом имении, совсем рядом с тем же палаточным городком. Обвенчались они через несколько лет, а первый ребенок – девочка – появился у них только через пятнадцать лет совместной жизни.

– Ты ведьма, правда? – Я не то спросил, не то подумал вслух уже через несколько минут, после того как мы вошли в ее дом. Спросил, увидев, как она удобно разлеглась на огромной кровати, опершись на какие-то миниатюрные темно-красные подушечки и призывно протянув ко мне руки. Улыбка на ее лице была соблазнительной (и соблазняющей), глаза сияли. Это немедленно вызвало у меня крайнее возбуждение.

– Откуда ты знаешь?

– Многое человек не может объяснить, поскольку лишь чувствует нечто подсознательно. Но ведь сказать женщине, что она ведьма, отнюдь не означает всерьез думать, что по ночам она летает на метле, как это описывается в детских сказках! – выговорил я, уже впиваясь в ее губы, брызжущие сладострастием, как спелое яблоко соком.

Этим вечером и этой ночью мне, признаться, было совершенно все равно, люблю ли я ведьму или просто женщину. В одном я вполне уверен: если бы она потребовала мою душу на утеху дьяволу, то я бы, не раздумывая, отдал ее!