мужчине, перед которым можно было бы преклоняться, всегда приковывало наше внимание! Как много

пациентов-невротиков испытывают восхищение своим врачом и поют ему хвалебные гимны! Они

словно влюблены в них. Однако это еще только цветочки, а ягодки впереди*. Никто из них не в

состоянии вынести включения в социальные связи, и дальнейшие рассуждения выглядят следующим

образом: “Какой я слабак! На какие унижения я способен! Я должен всеми способами защищаться, чтобы не пасть еще ниже!” И словно собираясь совершить прыжок в высоту, он делает несколько шагов

назад и нагибается, чтобы с тем большей подъемной силой вознестись над остальными и не считаться с

их мнением. Одна из моих пациенток нередко говорила о том, что она безнравственна и готова в любой

момент вступить в связь. Только вот мужчины ей неприятны по эстетическим соображениям! Другой

пациент, лечившийся у меня по поводу импотенции, несколько раз в связи со своим недугом подвер-гался гипнозу у какого-то знахаря. На прощание гипнотизер заявил пациенту, что если тот положит себе

на лоб брелок от своих часов, то тут же заснет. Излечения от импотенции не произошло, однако

эксперимент с брелоком каждый раз удавался. С тех пор пациент лечился у многих врачей. Как только

предложенные механические и медикаментозные средства оказывались неэффективными, он выражал

желание подвергнуться гипнозу. Ни одному из врачей загипнотизировать его не удавалось. Тогда в

конце сеанса пациент обращался к помощи своего брелока и демонстрировал врачу, как он погружается

в сон. Смысл его действий таков: вы не в состоянии сделать не только того, что делает знахарь, но и

того, что может сделать мой

* См. мои рассуждения о псевдомазохизме в главе “Психическое лечение невралгии тройничного нерва”.

– 166 –

брелок! Как только пациент, который с давних пор был недоверчив и внушал подозрение в своем

стремлении принизить мужчину и женщину, узнал тайну своей психики, брелок потерял свою силу.

Индивидуально-психологическое расследование этой дискредитирующей установки по

отношению к мужчине постоянно приводило меня к детской патогенной ситуации, в которой пациент

еще ребенком, в качестве прототипа, желал быть “выше” отца и в действительности или в своей

фантазии испробовал все способы противоборства с отцом, братьями и учителями. Однако не менее

достоверным представляется мне то, что невротический характер нервно предрасположенного ребенка, его чрезмерная зависть, честолюбие и желание господствовать необычайно распаляют стремление к

власти.

С этой точки зрения легко понять также и двойственную роль нервно предрасположенного

ребенка в его позиции по отношению к женщине и проверить это на имеющемся материале. С одной

стороны, женщина, как и все, чем нельзя овладеть сразу, в высшей степени идеализируется и наделяется

всякого рода необычайными дарами, силой и могуществом. Мифология, сказки и народные сказания

часто содержат образ великанши, демонической женщины, по сравнению с которой (как в стихотворе-нии Гейне “Лорелея”) мужчина ничтожно мал или безнадежно затерян. Довольно часто невротик

сохраняет в виде устрашающих следов этой инфантильной установки осознанные или неосознанные

фантазии или скрытые воспоминания (Фрейд), реминисценции о женщинах, которые стояли выше или

пошли дальше него (см. биографию Гангхофера; подобное же рассказывает Стендаль), все сцены, которые следует понимать не как травму, а как знаки, выдающие стиль жизни. Позднее в

психической надстройке в той или иной форме обнаруживается боязнь женщины, страх остаться

связанным с ней, не суметь от нее освободиться. Против этого стесняющего психического отношения,

грозящего подчинением женщине, невротик направляет свою защитную тенденцию, усиливает свой

мужской протест, свои идеи величия и вследствие своей бессознательной защитной тенденции

принижает и обесценивает женщину. Весьма часто в та-

– 167 –

ких случаях в фантазиях и в сознании всплывают два совершенно разных женских образа: Лорелеи и

возлюбленной (Висвамитры) — Идеал и грубый чувственный образ. Тип матери (Марии) и блудницы.

(См. О. Вейнингер. ) Или же возникает своего рода сплав — непорочная гетера. Или на переднем плане

резко выступает один из двух типов (феминисты и антифеминисты).

Уже во втором полугодии своей жизни ребенок хватает все предметы и нелегко с ними расстается.

Вскоре под гнетом стремления к власти и чувства общности он начинает держаться людей, которые

хорошо с ним обращаются. К этому стремлению всем обладать в качестве тенденции к самозащите

присоединяется ревность*. Если ребенок и дальше вынужден прибегать к защитным мерам (ввиду

неуверенности в своей половой роли), то нередко это приводит к ранней зрелости и нерешительности.

И я пришел к выводу, что по отношению к родителям, братьям и сестрам уже господствует та

более поздняя невротическая черта, которая нацелена на достижение богоподобного превосходства и

вместе с тем стремится обезопасить себя от поражений благодаря нерешительному поведению и

отказу от кооперации. Формы детского переживания не имеют побудительной энергии, они являются

не причинами, а следами на дороге. Однако они узнаются и используются, вспоминаются или

забываются в перспективе личной власти. Они сами собой достигают определенной степени и

значимости, поскольку представляют собой необычные, полные смысла явления в динамике невроза и

сразу же могут найти дальнейшее применение в качестве предупреждения или способа выражения в

рамках мужского протеста при неврозе. “Я слабак перед женщинами! Уже ребенком ради любви я

подчинился женщине” означает помимо прочего: “Я боюсь женщин”. За этим страхом перед

“демоническим”, “необъяснимым” и “мо-

* У одной больной гебефренией эта форма защиты была выражена необычайно сильно. Она обнаружила

непреодолимую склонность полностью и бесповоротно привязываться ко всему, что ей принадлежало, — к мужу, ребенку, одежде, шляпам, своим детским игрушкам, посещавшим ее близким людям, а также квартире и местам, где она подолгу

гуляла. Объяснение этому дают образ сластолюбивой матери и ее собственное властолюбие, символизировавшееся, например, в ее пристрастии к кладбищам, где она ежедневно в упоении прогуливалась. Разумеется, ее властолюбие стало

причиной и ее сопротивления врачу, в частности, потому, что своими разъяснениями он угрожал ее господству.

– 168 –

гущественным” влиянием женщины, перед ее “загадочностью” следует по пятам ее дискредитация или

бегство. В результате возникает психическая импотенция, ускоренная эякуляция, сифилофобия, боязнь

любви и брака из-за отсутствия способности к кооперации. Если мужской протест прорывается в

направлении половых отношений, то невротик находит себе совершенно падшую, обесцененную

женщину, блудницу, мертворожденный плод, достойный его “любви” *, или же сильную женщину, которую он стремится дискредитировать. В таком случае анализ вскрывает в качестве истинного

мотива следующее: он полагает, что ему легче будет справиться с одной, или даже считает себя

способным покорить и других. Так мужской протест толкает малодушного в жизни и на донжуанство**.

Я не встречал еще ни одного мужчины-невротика, который в той или иной форме не подчеркивал