требование воспринимается с непомерной чувствительностью и отвергается. В подобных тяжелых

случаях всякая полезная деятельность оказывается парализованной. Разумеется, признание болезни

способствует также проведению собственной воли, негативистски противостоящей общим для всех

социальным требованиям. Это относится также и к трем следующим категориям.

2. Состояние застоя. Больной как бы оказывается в заколдованном круге, не позволяющем

приблизиться к фактам жизни, увидеть настоящее, приспособиться, испытать свои силы и ответить на

вопрос, что он собой представляет. Как только в качестве жизненного вопроса появляются

производственные задачи, экзамены, общественные, любовные и супружеские отношения, они тут же

становятся актуальным поводом для развития невроза. Страх, слабость памяти, боли, бессонница с пос-

ледующей неспособностью трудиться, навязчивые явления, импотенция, ускоренная эякуляция, мастурбация и совершенно ненормальные перверсии, истерические психозы и т. д. — все это защитные

аранжировки, чтобы не дай бог выйти за рамки. Равно как и менее тяжелые случаи из первой категории.

Часто встречаются сновидения, в которых человек чувствует себя скованным, не способным ничего

добиться, он опаздывает на поезд, сдает экзамены. Эти сновидения нередко наглядно представляют

жизненную линию пациента и то, как он в определенный момент ломается и конструирует

“дистанцию”. “Тщеславие нации, как и личное, стыдится неудачи, свидетельствующей об

ограниченности силы, сильнее, чем самого большого позора, который навлекает на себя бездействие, связан-

– 117 –

ное с ленью или малодушием: в первом случае высокомерные претензии исчезают, во втором — они

продолжают существовать и дальше” ( Нибур, Римская история, т. III, с. 248).

3. Сомнения и колебания в мыслях и действиях непременно приводят к установлению дистанции и

появлению указанных выше заболеваний, часто сочетающейся с ними мнительности

или промедления. Явно выражено стремление к пустой трате времени. Плодородное поле для

неврозов навязчивых состояний. Чаще всего можно обнаружить следующий механизм: сначала

создается и канонизируется трудность, затем предпринимаются тщетные попытки ее преодолеть.

Довольно часто встречаются навязчивое умывание, болезненный педантизм, страх прикосновения (тоже

как пространственное выражение аранжировки дистанции), опоздания, возвращение к проделанному

пути, уничтожение начатой работы (Пенелопа!) или дела постоянно не доводятся до конца и т. д. Столь

же часто обнаруживается откладывание работы или решения при “непреодолимом” влечении к

маловажной деятельности, к развлечениям, пока не станет слишком поздно. Или же непосредственно

перед решением возникает, как правило, сконструированное осложнение (например, “предстартовая

лихорадка”). Такой образ действий обнаруживает явное родство с предыдущей категорией, с той лишь

разницей, что в указанных случаях решение еще и предотвращается. Распространенный тип

сновидений: какие-либо колебания или промедление как пробная попытка жизненного плана.

Превосходство и самозащита пациента достигаются благодаря фикции, которая часто высказывается

или остается не выраженной, однако никогда не осознается. Пациент “это говорит, но не знает этого”.

Высказывания начинаются с сослагательного предложения: “Если бы у меня не было... (этого недуга), я

был бы первым”. Понятно, что, следуя своему жизненному плану, он не расстается с этой жизненной

ложью. Как правило, сослагательное предложение содержит в себе невыполнимое условие или

аранжировку пациента, упразднить которые может только он сам.

4. Конструирование препятствий вместе с их преодолением как признак дистанции. Иногда

выделяются более легкие слу-

– 118 –

чаи, которые тоже тем или иным образом сказываются на жизни. Порой они возникают спонтанно или

развиваются из более тяжелых в результате врачебного вмешательства. При этом и врачу и пациенту

обычно кажется, что все еще имеется “остаток” болезни. Этот “остаток” — не что иное, как старая “дистанция”. Разве что теперь пациент использует ее иначе, испытывая на себе более сильное чувство

общности. Если раньше он создавал дистанцию, чтобы отделиться, то теперь — чтобы ее преодолеть. О

“смысле”, цели такой позиции догадаться нетрудно: уважение к себе и престиж пациента надежно

защищены от его собственных суждений и, как правило, также от оценок других людей. Если выводы

не в его пользу, то он может сослаться на свои трудности и на (сконструированное им самим) доказательство своей болезни. Если же он оказывается наверху, то самооценка повышается еще больше: чего бы он только не достиг, будь он здоровым, ведь он так многого добился, так сказать, одной рукой

— будучи больным! Аранжировки этой категории следующие: легкие состояния страха и навязчивости, фобии, утомление (неврастения!), бессонница, запоры и болезни кишечника и желудка, большие

затраты сил и времени, а также педантичное соблюдение нерационального режима, съедающего много

времени, навязчиво-невротический педантизм, головные боли, слабость памяти, раздражительность, перемены настроения, педантичные требования, чтобы окружающие подчинялись, и постоянная

готовность вступать с ними в конфликты, мастурбация и поллюции с суеверными выводами и т. д. При

этом пациент постоянно производит проверку своей пригодности, однако осознанно или неосознанно

приходит к выводу о болезненной неполноценности. Зачастую этот вывод никак не выражается, но его

легко можно понять именно в той невротической аранжировке, которая протежируется жизненным

планом пациента. Если дистанция уже создана, то пациент может позволить себе сослаться на свое

“иное намерение” или вступить в борьбу со своей собственной позицией. В таком случае его линия

складывается из бессознательной аранжировки дистанции и тщетной борьбы с ней. Нельзя оставить без

внимания и то, что борьба пациента со своим

– 119 –

недугом, а также его жалобы, сомнения и возможные чувства вины на стадии развитого невроза

направлены прежде всего на то, чтобы усиленно подчеркивать для самого больного и его окружения

значимость симптома.

В заключение следует отметить, что при таких невротических методах жизни как бы нивелируется

всякая ответственность за достижения личности. Какую большую роль этот фактор играет при

психозах, я попытаюсь изложить в дальнейшем. Следует также отметить, что жизнь невротика, в

соответствии с его задавленным чувством общности, развертывается главным образом в рамках его

семьи. Если же пациент оказывается в большом круге общества, то у него всегда обнаруживается

стремление вернуться обратно к семейному кругу.

Это удается выявить лишь с позиций индивидуально-психологической школы, когда на передний

план выступает аналогия с поведением здорового человека. В любом случае психическое поведение в

конечном счете следует понимать как планомерный ответ на вопросы, поставленные общественной

жизнью. Тогда в качестве имманентных условий и защит мы всегда обнаружим стремящийся к

целостности жизненный план, учитывающий тенденциозную самооценку, цель превосходства и

душевные уловки, которые сами по себе — опять-таки в едином контексте — возникли в перспективе

детства.

Не менее убедительным является сходство наших типов с образами мифов и поэтического