ребенка диалектически вытекает из его чувства неполноценности; стремление к преодолению слабости, жажда триумфа отчетливо проявляются в сновидениях и желаниях-фантазиях, а установка на роль героя

является попыткой компенсации.

В этом глубоком невротическом наслоении анализ вскрывает также желания и побуждения, иногда имеющие инцестуозный характер, но вместе с тем и желания и сексуальные дей-

– 97 –

ствия по отношению к лицам, которые не входят в круг семьи. Такие наблюдения (которые были

неизвестны детской психологии до невероятного фрейдовского анализа, бесцеремонным образом

положившего конец представлениям о невинной чистоте ребенка) становятся понятными, если

вспомнить о безудержном распространении влечения, о компенсаторном противовесе чувству

неполноценности у нервно предрасположенного ребенка. Подобное распадение влечений проявляется

не только в сексуальной, но и в других сферах. Всем известны чревоугодие, чрезмерное желание быть в

центре внимания, страсть к непристойностям, садистские и преступные наклонности, властолюбие, своенравие, несдержанность или ненасытная страсть к чтению книг и экстраординарные попытки

как-нибудь отличиться. Все эти тенденции станут совершенно ясными только в том случае, если

удастся понять и постичь смысл пробужденного в раннем возрасте властолюбия и его проявлений, понять, что в детском бунте обуздать влечения невозможно.

Их смысл таков: я хочу быть мужчиной. И у мальчиков и у девочек, особенно у нервно

предрасположенных детей, он заявляет о себе в столь резкой форме, что невольно закрадывается

подозрение, что эта тенденция возникла как противовес вызывающему отрицательные эмоции

ощущению своей немужественности. Невротическая психика и в самом деле оказывается в плену этой

динамики, описанной мною в виде психического гермафродитизма с последующим мужским

протестом*. Вместе с закреплением чувства неполноценности у нервно предрасположенных детей, побуждающего к компенсаторному распадению влечений, начинается своеобразное развитие психики, которое выливается в чрезмерный мужской протест. Эти психические процессы побуждают к

формированию ненормальной установки невротика по отношению к миру и еще больше заостряют

черты характера, подобные тем, которые сами по себе не могут быть выведены ни из полового

влечения, ни из влечений “Я” и в конечном счете проявляются у невротика в виде идеи величия, как

правило, изменяя и сдерживая сексуальное влечение и зачастую противореча инстинкту

самосохранения.

* Адлер А. Психический гермафродитизм в жизни и в неврозе. К динамике и терапии неврозов (в сборнике “Лечение и

воспитание”).

– 98 –

К этой группе черт характера добавляются другие, сопровождающие столкновение безудержного

распространения влечений с социально запрещенными способами их удовлетворения в виде чувства

вины, малодушия, нерешительности, робости или же боязни позора и наказания. Они подробно

описаны мною в работе “О невротической диспозиции”. Довольно часто встречаются мазохистические

импульсы, чрезмерная склонность к послушанию, подчинению и самобичеванию и по этим чертам

характера можно судить о психической динамике, а также о предыстории невротика. Наиболее мощным

препятствием распространению влечений, несомненно, является достижение границ чувства общности.

Такая констелляция действует как предостережение и в дальнейшем выполняет задачу сдерживания

органического влечения. В этом случае невротик чувствует себя преступником, становится

чрезвычайно совестливым и правдолюбивым, однако его установка испытывает на себе влияние фикции, будто он по своей сути является дурным человеком, наделенным необузданной сексуальностью, испытывающим безграничную жажду наслаждений и способным на любое злодеяние, на любые

выходки, а потому обязан быть особенно осмотрительным. И в самом деле из-за своего

одностороннего стремления к личной власти невротик становится врагом общества.

Аранжировка этой фикции является явно преувеличенной и служит главной задаче невротика —

защититься от поражений*. Защитные тенденции невротика помогают сформировать третью группу

черт характера, лейтмотивом которых является предосторожность. Пожалуй, наиболее явно среди них

выделяются недоверчивость и мнительность. Однако столь же регулярно встречаются чрезмерная

страсть к чистоте и порядку, бережливость и постоянный контроль за своими действиями и другими

людьми, и поэтому невротики обычно ничего не доводят до конца.

Все эти черты характера препятствуют предприимчивости и превращению в человека, включенного в общество, и из-за чувства вины становятся тесно связанными с боязливостью. Все

* В этом смысле невротик похож на того театрального персонажа Пестроя, который боится своего собственного

деятельного порыва. См. также работу “О невротической диспозиции”.

– 99 –

заранее обдумывается, учитываются любые последствия, невротик постоянно находится в

напряженном ожидании, как бы чего не случилось, а его покой все время нарушается предположениями

и расчетами относительно будущего. Его мышление и поведение пронизывает грандиозная защитная

система, постоянно проявляющаяся в фантазиях и сновидениях и довольно часто неизбежно

усиливающаяся в результате предостережений, вследствие бессознательной аранжировки

поражений, забывчивости, усталости, лени и всякого рода болевых ощущений. Огромную роль в этой

защитной системе играет невротический страх, прямо или косвенно (“в виде примера”) проявляющийся в самых разных формах, таких, как фобии, страшные сновидения, в истерии и

неврастении и служащий сдерживанию агрессии. Тренировка всех этих защитных тенденций иногда

приводит к значительному усилению дара предвидения и проницательности, по меньшей мере, к

видимости такого усиления, на чем основывается представление многих невротиков о своих

телепатических возможностях, особом предназначении и суггестивных способностях. Все невротики, похоже, суеверны. В данном случае черты характера этой группы соприкасаются с чертами характера

первой, происходящими из идеи величия. Аналогичным образом компенсаторное проявление идеи

величия следует рассматривать как защиту от чувства неполноценности.

Мне известно множество других защит, среди которых я хочу выделить мастурбацию как защиту

от сексуальных отношений и их последствий, а также психическую импотенцию, ускоренную

эякуляцию, перверсии, потерю сексуальной чувствительности и вагинизм, всегда встречающиеся у лиц, не способных отдать себя другим, обществу, поскольку они сами хотят над всеми господствовать.

Таким же образом используются и закрепляются детские недуги, функциональные заболевания и боли, если они оказываются пригодными для того, чтобы усилить сомнения невротика и удержать его от

действий, которых требует от него культура. Довольно часто им дает толчок вопрос о вступлении в брак

или об овладении профессией. В таком случае из-за отсутствия готовности к кооперации у нервно

предрасположенных лиц защитная тенденция дает о себе знать болезненным образом и аран-