Предлагали к фамилии Шихалевых добавлять «первый, второй, третий». Например: «Шихалев первый, вас вызывает старшина». Получалось, как у императоров и королей. Поэтому этот вариант был сразу же отвергнут. Затем единодушно решили: называть фамилию и добавлять имя. Да и познакомившись ближе с братьями, все обнаружили, что Шихалевых можно и отличить друг от друга. Если Михаил — старший — высок ростом и широк в плечах, то младший — Валерий — несколько пониже и черты лица нежнее и мягче. Геннадий — того тоже можно было узнать: он представлял что-то среднее между Михаилом и Валерием.

Братья Шихалевы быстро познакомились со всеми пограничниками заставы. Особенно их тянуло к «старичкам», которые в долгие зимние вечера, нещадно дымя сигаретами, рассказывали пограничные «байки».

— Был такой случай, — начинал кто-нибудь из старослужащих. — Наряд ехал на конях. Ночь. Не видно ни зги. Неожиданно кони шарахнулись в сторону. Наряд насторожился. Первое, что пришло в голову, — нарушитель. Вдруг из темноты блеснули глаза. Волки! Дали ракеты. Действительно, увидели двух волков, трусливо удиравших в сопки.

— Или вот еще... — начинал другой. — Шел наряд между сопками. И вдруг из кустарника до пограничников донеслось громовое рычание. Идущий впереди старший наряда остановился, взвел автомат и выстрелил. В кустарнике раздалось еще более грозное рычание, треск. Потом все стихло. Наряд благополучно возвратился на заставу. Но этим дело не кончилось. Каждый раз, как только на участок границы выходил этот старший наряда, барс точно поджидал его. Он неотступно следовал за нарядом, рычал и готов был в любой момент броситься на своего обидчика. Так и перевели этого пограничника на другую заставу.

Историй было выслушано много. И граница от этого стала еще более таинственной и интересной. А вскоре молодые солдаты вместе со старослужащими вышли на охрану границы.

Граница. Это — ночь, настороженная тишина, тревоги. Это служба, беспокойная, трудная, но интересная и почетная. Через месяц братьев Шихалевых уже невозможно было отличить от старожилов. Они возмужали и повзрослели. Держались, как и прежде, все вместе. Даже их койки в отделении стояли рядом. Братья твердо помнили наказ матери.

Тогда, на вокзале, мать никак не могла представить их в солдатской форме, с оружием в руках. И впервые она почувствовала, что ее сыновья стали взрослыми. Смахивая платком слезу, говорила:

— Ты, Михаил, старший. С тебя будет и спрос за всех. — Она ласково взглянула и добавила: — А вам мой наказ: слушаться Михаила. Держитесь вместе, живите дружно, служите честно...

Часто приходят на заставу письма из далекого Ачинска. Тот, кому адресовано письмо, дает и ответ: «За нас не беспокойся. Мы все живы и здоровы. Служба идет хорошо...»

Да, служба у братьев Шихалевых проходит хорошо. А Валерий — самый младший из них — уже участвовал в задержании нарушителей границы.

Случилось это в один из осенних дней. На заставе — сигнал тревоги: «Нарушена граница!» Валерия назначили в состав группы, выехавшей на юрком «газике» из ворот заставы.

Валерий впервые переживал такие минуты. Нарушена граница! Враг уходит в тыл участка. Он может скрыться и тогда...

Вот «газик» сбежал с сопки, остановился. Старшина Якунькин быстро распределил обязанности между пограничниками. И начался бег, напряженный и утомительный. Но усталости не чувствовалось. Было одно желание: догнать и задержать тех, кто хочет прорваться на нашу священную землю. Поворот. Еще поворот. Спуск. Окрики старшины. Все подоспели вовремя. Нарушители (а их оказалось пятеро) стояли с поднятыми руками. Только теперь Валерий почувствовал, что гимнастерка прилипла к спине, а по лицу солеными струйками стекает пот.

Прошел всего лишь год с тех пор, как братья Шихалевы приехали служить на заставу. Это был год становления, год испытаний. Братья успешно сдали экзамен на зрелость.

На душе у Николая Цвелика было торжественно и в то же время тревожно. Сердце глухо билось в груди. И не удивительно. Ведь сегодня он впервые идет на охрану государственной границы. Темнота скрадывает расстояние, приглушает звуки.

В лощине, где КСП делала крутой поворот, идущий впереди командир отделения сержант Леонид Тлунов остановился.

— Ну как, не устал? — участливо спросил он молодого солдата. — Не страшно?

— Нет, — отозвался Николай. Не мог же он признаться в том, что каждый куст принимает за притаившегося человека. Ощущение таинственности так и не покинуло его в эту ночь. На заставу возвратились под утро, когда восток подернулся алым багрянцем. Болели от напряжения ноги, и только теперь он понял, как устал. Тело налилось свинцовой тяжестью.

Потом было много ночей, проведенных на границе. Но одна запомнилась на всю жизнь.

Николай был в наряде с рядовым Бобковым. Выйдя за ворота, они двинулись вдоль контрольно-следовой полосы на правый фланг участка заставы.

Бобкову, прослужившему на заставе два с лишним года, был знаком каждый камень и кустик на границе. Цвелику же, рабочему шахты, привыкшему к шуму машин, казалось странной и таинственной тишина на границе. Из рассказов старослужащих он знал, что тишина бывает обманчивой: «На границе всегда ухо держи востро». И Николай старался узнать как можно больше об особенностях участка заставы, о случаях задержания, которые были здесь раньше. Он внимательно ловил каждое слово старожилов, старался подражать им.

Вот и сейчас, увидев, что старший наряда метнулся в сторону от тропы, он последовал его примеру.

— Пропуск! — донеслось из темноты.

Последовал ответ. Бобков поднялся. Это был наряд, на смену которому шли они.

— Как дела? — поинтересовался Бобков.

— Все нормально. Ну, мы пошли.

Включившись в телефонную линию, старший наряда услышал в трубке:

— Срочно проверьте район лощины.

Бобков и Цвелик бегом бросились в лощину.

Бобков, включив фонарь, тщательно осматривал проволочный забор. Один пролет, другой и вдруг... Что это? Одна нить порвана. Значит, нарушена граница.

Бобков кинулся к КСП и сразу же увидел следы. Они пересекали вспаханную полосу и уходили в сторону гор, к границе. Отпечатки следов были хорошо видны на поверхности пахоты, и Бобков сразу же определил по «елочке», что нарушитель переходил в резиновых сапогах большого размера.

— Цвелик! — крикнул он, отрываясь от следа. — Срочно сообщи на заставу, что обнаружен след, идущий в сторону границы. Давность — десять минут. Я пошел по следу.

Николай передал на заставу о нарушении границы. И тут же застава поднята в ружье.

У ног ефрейтора Касьянова нетерпеливо повизгивала собака, у рядового Мыцика за спиной угадывалась радиостанция с антенной, рядовой Закиров держал за повод коня. На боку у него висела ракетница, на поясном ремне — сумка с телефонной трубкой.

Вскочив на коня, старший лейтенант Чифин, замещавший начальника заставы, скомандовал:

— За мной!

Четверо пограничников выехали из ворот заставы и скрылись в поглотившей их тьме. Только топот копыт барабанной дробью доносился издалека.

Вот и место, где прошел нарушитель: обвисшие проволочные нити, след.

Ефрейтор Касьянов пустил собаку по следу. Акробат уткнулся носом в землю и потянул поводок. Касьянов освободил поводок и побежал вслед за собакой. Все бросились за ним.

— Закиров, осветите местность ракетой, — скомандовал Чифин.

Слышно было, как клацнул пистолет, и вверх взметнулась ракета. На несколько секунд из темноты выступили крутолобые сопки. Кругом было безлюдно.

Собака потянула к ущелью. Туда двинулись и всадники. Группа нагнала Бобкова и Цвелика.

Пограничный поиск обычно скоротечен. И если в первые часы нарушитель не задержан, то размах поиска принимает все большие размеры. В поиск втягиваются новые подразделения, наземная техника.

На этот раз поисковая группа обошлась своими силами.

Нарушитель был задержан. Ему не помогли ни гористая местность, ни темнота...