Туман в голове рассеялся как от порыва свежего ветра. Внутри пробудилась прежняя злость и неприязнь. Я взглянула на него уже совсем другим взглядом, и лицо его тоже изменилось. В глазах мелькнул отблеск удивления.

– Что это было? Что вы со мной сделали?! – я вскочила на ноги, едва сдерживая очередной порыв кинуться на графа Рангвальда или что-нибудь в него швырнуть. Но мои намерения его не впечатлили. Он продолжал спокойно восседать в кресле, наблюдая за мной оценивающим взглядом, что еще больше распаляло мой гнев.

– Очень интересно, – проигнорировав мой вопрос, пробормотал граф, поднимаясь на ноги.

– Что именно вам интересно? Что происходит? – крикнула я, преграждая графу Рангвальду путь. Пульс болезненно забился в висках, в голове зашумело, как перед потерей сознания, и я испугалась, что это снова произойдет. Мне не хотелось падать в обморок и смотреть кошмары, но мне нужны были ответы, что происходит в этом проклятом замке.

– Вы собираетесь мне хоть что-то объяснить?

– Нет, – спокойно отозвался граф Рангвальд, возвышаясь надо мной бесчувственной статуей.

– Вы издеваетесь? – вскрикнула я и уже замахнулась, чтобы стукнуть кулаком в грудь собеседника, когда его серые глаза снова потемнели до пугающей черноты. От графа повеяло холодом и… смертью. Подобное я ощущала лишь на кладбище, и сейчас мне вновь почудился запах влажной сырой земли и разложения, бальзамирующих масел и дерева. Озноб зашевелился под кожей, заставляя ежиться и обхватывать плечи дрожащими пальцами. В одно мгновенье из спокойного человека граф превратился в нечто пугающее. Казалось, даже черты его лица угрожающе заострились.

– Почему ты решила, что я должен что-то тебе объяснять? – воздух между нами опасно завибрировал. Невольно я отшатнулась назад. Граф Рангвальд наоборот подступил ко мне, каждый его шаг заставлял меня отступать, пока я не рухнула на кровать. Он навис надо мной волком, загнавшим свою добычу. Руки его упирались в перину по обе стороны от меня, не позволяя даже шевельнуться. Дыхание застряло в онемевшей от страха груди. Сжавшись всем своим существом, я взирала на Рангвальда, боясь моргнуть.

– Запомни, девчонка. Ты все еще жива и невредима только потому, что мне это нужно. Стоит мне передумать, и твоя жизнь оборвется очень быстро. Поэтому будь тише и послушнее. Когда я увижу, что ты готова к диалогу, тогда и поговорим, – резко отстранившись, граф направился к двери и исчез за ней, оставив мне только дрожь и новые вопросы.

Хитрая улыбка лунного серпа почти угасла, знаменуя конец месяца, но убывающая луна не унесла моих тревог. Завтра Ночь Тенебрис, или как ее по-другому называют Слепая Ночь – ночь без луны. Раньше это время было обыденностью, но теперь, чем ближе оно подступало, тем тревожнее мне становилось. Считается, что лунный свет оберегает наш мир в темное время суток от жутких монстров, которые скрываются во тьме и ждут своего часа. С самого детства мне нравилось смотреть на луну. Я могла просидеть до самого рассвета, наблюдая за ее неспешной прогулкой по ночному небу. Ее свет казался особым видом волшебства, невесомым и ненавязчивым. Он разгонял мрак не только вокруг меня, но и в моей душе, дарил чувство защищенности даже в этом замке.

Я не могла объяснить собственную нервозность. Даже несмотря на тот факт, что последние дни мне не снились кошмары, и я практически не ходила во сне, все равно чувствовала повисшую в воздухе угрозу. Точно так же ощущается приближение бури.

Кошмары прекратились, но я не могла перестать о них думать. Особенно о том, в котором была я и то существо. Такое не выдумает даже самое богатое на фантазии воображение. Мне было страшно допускать, что со мной что-то не так. К тому же, опять вставал нерешенный вопрос – зачем я вдруг понадобилась графу Рангвальду. Я не могла объяснить свои подозрения с точки зрения логики и уж тем более подкрепить их доказательствами, но я была уверена – все, что происходило со мной – их вина. Они что-то делали со мной, зачем-то сводили меня с ума или ставили на мне какие-то эксперименты. Последние дни я не ела принесенную Милифтиной еду, вместо этого я спускалась ночью на кухню и выбирала самые безобидные продукты – орехи, фрукты и овощи. Связано это было с пищей или нет, но кошмары прекратились. Однако замок продолжал все так же пугать.

Темные, едва освещенные коридоры были сродни детским страшилкам о чудовищах, живущих в шкафу или под кроватью, они пробуждали внутри тот же безликий страх. Этот страх поначалу казался едва заметным касанием, но с каждым днем он креп и становился более навязчивым. К концу недели он уже напоминал саднящие царапины от расчесов.

Всюду мне мерещился тот самый шепот, который я слышала во сне, отчего возникало ощущение, что я действительно сплю и вот-вот проснусь. Он будто бы снова переносил меня в сон, и я готова была проснуться в одном из коридоров в ночной рубашке, но этого не происходило. Я даже кусала себя за пальцы и царапала руки, чтобы доказать себе, что не сплю, и все равно пару раз очнулась у лестницы, ведущей в холл. Днем я пыталась самостоятельно найти выход, но не могла, отчего мне стало казаться, что замок специально путает меня. От этой мысли мне было жутко, но, когда я, как и в прошлый раз, прошла мимо одной и той же вазы пять раз, хотя следовала в совершенно противоположном от нее направлении, я только утвердилась в этом убеждении. Мне стало страшно выходить из комнаты. Шепот следовал за мной по пятам всюду, куда бы я ни направилась, но стоило обернуться, как он стихал, и воцарялась тишина. Он звал меня, как только солнце опускалось за горизонт. Меня даже посетила странная мысль, что шепчутся стены, но, когда я прислонялась к ним ухом, они оставались столь же безмолвны, как и положено безжизненному камню.

Вчера я попыталась последовать за шепотом, чтобы выяснить, куда он меня приведет, и, похолодев от ужаса, вернулась в комнату. Он вел меня по пути моего сна, к выходу из Ардскола. Как только я поняла это, то развернулась и тут же бросилась обратно в комнату, испугавшись, что все повторится как в тот раз, когда я ударилась затылком и закрылась в зале с портретами. Каждый раз, когда я оказывалась близка к свободе, надежда на ее обретение обрывалась тонкой нитью, бросая меня в пучину отчаяния, которому я всячески старалась сопротивляться. И все же я уже почти захлебывалась в нем. Думая об очередной попытке побега, я содрогалась и ловила себя на мысли о том, что боюсь даже пытаться. Я постоянно блуждала между сном и реальностью, между здравым смыслом и страхом, который опутывал меня, словно паук своей паутиной, кутающий в кокон пойманную жертву. Замок был моим пауком.

Сегодня днем я оказалась у лестницы, ведущей в холл. Страх подойти ближе к заветной двери ледяной цепью сковал грудь и дернул меня назад. Разум бился одной единственной мыслью – я не смогу выйти отсюда и снова попадусь, или что-то случится, как только я окажусь за порогом. Это может вновь оказаться сном или какой-то злой шуткой судьбы. Если появляется надежда – ее обязательно заберут.

Чей-то пристальный взгляд смотрел мне в спину, куда бы я ни направилась. От этого пустые доспехи, черепа, покоящиеся за стеклом, и статуи мифических чудовищ казались мне еще более жуткими и пугающими. В голове поселилась навязчивая идея, что они оживают по ночам, следят за мной, когда прохожу мимо или шевелятся, когда я этого не вижу. Сама мысль, что я останусь тут еще хотя бы на один день заставляла нырнуть в ледяное озеро страха, что уж говорить о жизни в этом кошмарном замке? Единственное чего мне хотелось – сбежать отсюда как можно скорее. Но с каждым днем эта надежда становилась все более призрачной. А стоило мне коснуться ее, и она болезненно обжигала меня своей несбыточностью.

Замок Ардскол воплощал в себе все страшные истории про призраков и жутких тварей, которые веками обитают в его стенах и охотятся на всякого новичка, посмевшего переступить порог. Мне казалось, что стены давят на меня.