Я решительно встала и подобрав с пола всю кучу нарядов, которые так там и лежали, отнесла их в ванную, примыкающую к моей комнате. Светлое просторное помещение с прямоугольным бассейном в центре, сейчас было освещено ненавязчивым белым светом с легким травянистым оттенком. Здесь же стоял туалетный столик со всевозможными порошками для кожи, маслами и кремами.

Вдоль стены тянулся мраморный выступ, уставленный разными бутылками, склянками с маслами и солями для ванны.

Подойдя к краю бассейна, я сбросила туда ворох одежды и спустилась следом по мраморной лесенке. Зажгла свечу и обдала огнем готовые к сожжению платья. Выбравшись из ванны, я открыла окно, села чуть поодаль и стала наблюдать, как вначале несмелое пламя разрастается, превращаясь в жадного, голодного зверя. Дорогие ткани чернели, пожираемые огнем, и осыпались пеплом, доставляя мне удовольствие. Огонь плясал свой завораживающий, зловещий танец. Он был одновременно прекрасен и страшен в своем разрушительном проявлении.

В детстве дядя Рикхард читал мне сказку про огонь, в которой мне всегда было его жалко. По сути своей он всегда был несчастен, с самого своего появление. Родившись из жерла вулкана, недра которого уходили глубоко в Огненные Разломы, огонь был единственной стихией, не принадлежащей ни земному миру, ни миру богов, и суть которой заключалась в разрушении. Люди ненавидели его и проклинали, и везде, куда бы он ни пошел, разгорались пожары от его жарких прикосновений. Как бы сильно он не любил что-то или кого-то, его объятия, его поцелуи обращали всё в пепел, несли лишь разрушения и смерть.

Сейчас я ощущала себя такой же одинокой и никому не нужной как тот огонь. Куда бы я ни пошла – всюду сеяла хаос и причиняла кому-то боль.

Дождавшись, пока огонь обратится в пепел, я открыла кран и смыла прах моих новых платьев, а затем вернулась в комнату. За окном была поздняя ночь, но мне совершенно не хотелось спать. Темное небо улыбалось мне печалью убывающего месяца, чтобы через неделю он возродился вновь.

Умостившись на подоконнике, я всматривалась в темноту за окном, осознавая, что тону в такой же непроглядной тьме. Выветрившийся гнев оставил после себя страх – я боялась уснуть, потому что каждый раз, когда я закрывала глаза, граница между реальностью и сном исчезала. Вывод напрашивался лишь один – всему виной Рангвальды и их мрачное гнездо. Все дело в этом, и нужно попытаться выяснить, что им нужно от меня до того, как они окончательно сведут меня с ума. Либо же прав был Тамаш – и я сама сводила себя с ума.

Взглянув на дверь, я подумала, что сейчас не самое лучшее время бродить по коридорам, наверняка, они следят за моей комнатной. И теперь нужно приложить все силы, чтобы не уснуть. Вновь нырнув взглядом в бесконечность ночи, я опустила глаза вниз, мысленно представляя запущенный кусочек парка, который днем всегда видно из окна. Сейчас он почти полностью тонул во мраке, лишь призрачный серебристый свет струился по траве и меж корней деревьев, но откуда он исходил было неясно. Перебравшись на другую часть подоконника, я опустила ноги на пол и высунулась в окно, сразу ощутив прикосновение высоты к моему телу. Вцепившись пальцами в подоконник, я пригляделась и поняла, что свет льется из одной точки, в которой он был особенно ярким. Отчего-то при виде его источника, который виделся мне лишь смутными очертаниями, сердце забилось в предвкушении, наполняясь теплом и надеждой. Объяснить эти чувства я не могла. Они сбивали меня с толку, но в то же время успокаивали, нашептывая, что все будет хорошо.

Внезапно голову пронзила резкая боль, словно бы кто-то проткнул ее раскаленной иглой. Сознание помутилось. В ушах зашумело, и этот шум все усиливался, пока окончательно меня не оглушил. Испугавшись, что перевалюсь через подоконник вниз, я резко толкнула себя назад и упала спиной на пол. Затылок заныл от боли, которая вступила в схватку с другой болью, исходившей откуда-то из глубины сознания. Схватившись за голову, я застонала, понимая, что не могу даже встать. Тело одеревенело, в глазах стремительно темнело, пока пелена тьмы окончательно не закрыла их.

– Госпожа вы вернулись, – сквозь утихающий шум послышался отвратительный голос. Я заморгала, созерцая перед собой уже знакомое существо, образ которого я почти забыла. Но теперь день перед Праздником Благословенной Ночи вновь предстал перед глазами, напоминая о том, что произошло при соприкосновении с загадочным кулоном.

Разум налился холодом, пронизывающим упорядоченные мысли. Я повернула голову и улыбнулась. Существо отразило мою улыбку, превратив ее в хищный оскал.

– Ваши видения подтвердились? Все это правда? – вопросило существо.

– Да. Наш враг сделал свой ход. Все, как и говорил владыка. Многоликая в отчаянии, – отозвалась я.

– Это же злопрекрасно, госпожа! – существо радостно захлопало в ладоши.

– Какие будут указания?

От его голоса мне хотелось содрогнуться, но я этого не сделала. Поднявшись с гладкого черного алтаря, поверхность которого лениво перетекала словно вода, я встала на ноги и прошлась по мрачной круглой комнате к овальному зеркалу, поверхность которого кроваво-красной пеленой была растянута в черной раме. При моем приближении она слегка шевельнулась, как потревоженная легким касанием ветра поверхность пруда.

– Пора пробудить Кровавого Бога. Время пришло, – мой голос зловещим шепотом растекся по густому воздуху комнаты.

Глаза существа налились искренней радостью, которая вкупе с мерзкой улыбкой вызывала лишь отвращение. Но другая – холодная и спокойная часть меня была равнодушна к его эмоциям.

Мой взгляд, поначалу скользящий по поверхности красного зеркала, начал погружаться в его глубины, выхватывая из плотного кровавого тумана силуэты. Сквозь мое сознание проносились смазанные лица и обрывочные события. Иссушенные тьмой земли, пронизанные черными сосудами. Реки крови. Кровавая луна в небе. Изуродованные тела, пожираемые отвратительного вида чудовищами.

Какая-то часть меня хотела отпрянуть от зеркала и закрыть глаза, чтобы не видеть этого ужаса. Но другая я стояла и спокойно наблюдала хаотично несущиеся события. Закрыв глаза, я улыбнулась.

– Да, время пришло, – подтвердил голос, который казался мне чужим, но принадлежал мне. В сознании возник образ, который был мне знаком. Сотканный из теней, из глубин моего сознания на меня взирал граф Рангвальд.

Распахнув глаза, я воззрилась на прислужника.

– Призови наших воинов. Пусть приведут людей. Не меньше полусотни. Нужна большая жертва, чтобы пробудить Кровавого Владыку.

– Вы не собираетесь связаться с Малисом? Разве он не должен исправить свою ошибку? – существо презрительно хмыкнуло. Его преданность мне одной вызывало приятные вибрации куска льда, которым была моя душа. Далекие воспоминания медленно проступали сквозь плотную пелену тумана, окутывающего прошлое, теперь казавшееся почти позабытым сном.

– Я не собираюсь ему указывать на ошибки. Пусть за них он отвечает перед нашим богом. У меня другие цели.

– Как прикажете, Черноликая, – существо поклонилось и засеменило на своих ножках прочь из комнаты. Еще некоторое время из коридора доносились его удаляющиеся шаги, отсчитывающие вязкие секунду, медленно просачивающиеся сквозь клепсидру полумрака башни.

– Я подарю тебе того, кого не смог тебе подарить твой сын, – с холодным воодушевлением прошептала я зеркалу.

– Леди Де-Маир!

Знакомый голос пробивался сквозь вязкую темноту, окутывающую сознание.

– Вы меня слышите?

Мимолетное холодное прикосновение заставило меня проснуться.

Разомкнув глаза, я узрела перед собой бесстрастное лицо графа Рангвальда. Дымчатый хрусталь его глаз по-прежнему был непроницаем для понимания его эмоций.

Я резко села, заставив графа отстраниться. Взглянула на подоконник, припоминая, что упала с него и ударилась затылком, который все еще болезненно пульсировал. В голове варилась каша из перепутанных мыслей. Что это было? Очередной сон? Казалось, будто все происходило на самом деле, как тогда на чердаке.