Лестница, которая спустила бы меня на первый этаж, так и не нашлась даже спустя еще два часа блужданий по замку. Ноги ныли, в горле свербела жажда, поэтому я решила найти хотя бы кухню. Большинство дверей, которые мне попадались были закрыты, иные вели в спальные комнаты, комнаты с предметами старины, вазами и статуэтками, стены которых были увешаны оружием, или в залы с портретами.

Одна из комнат, в которую мне посчастливилось заглянуть, была сквозной. В ней не было ни окон, ни предметов интерьера. Лишь осветительные кристаллы истекали рубиновым светом точно кровью. Красные отблески играли на полукруглой металлической двери, растекаясь по угловатым, грубым узорам сусальной ртутью. Было в этом зрелище что-то зловещее.

Я собиралась сразу закрыть дверь и уйти как можно дальше от этой комнаты, но неведомая сила удержала меня и потянула к себе. Холодный, звенящий точно тяжелые цепи шепот обвивался вокруг моей груди, болезненно сдавливая ее. Умом я понимала, что он может звучать только в моей голове, но его прикосновения к коже казались такими же осязаемыми как прикосновения живого человека. Уши мои оглохли и более ничего не слышали кроме этого звона, срывающегося в треск и гул. Звук этот был грубым, но удивительным образом обволакивал сознание, проникая в него вязким туманом. Тяжесть растекалась по телу подчиняющей слабостью, которой невозможно было сопротивляться. И я словно перо, подхваченное ветром, летела туда, куда меня несли его потоки.

– Сел-Мари, я тебя везде ищу! – бодрым голосом Идвала завибрировал воздух, разрывая невидимые цепи, влекущие меня к двери, словно кукловод подвешенную на леске марионетку.

Часто заморгав, я повернулась к Идвалу, будто видела его впервые в жизни. Но смотреть на него было куда приятнее, чем на дверь за моей спиной. Шепот исчез вместе с необъяснимым притяжением, позволив мне отступить обратно к выходу. Мимолетный взгляд Идвала на дверь показался мне напряженным, но мгновенье спустя его лицо озарила улыбка.

– Что за этой дверью? – вырвалось у меня. Сама мысль обернуться и посмотреть через плечо, петлей стягивалась на горле.

– Тенебрис побери эту дверь, – усмехнулся мужчина. – Одним богам известно, что за ней. Она закрыта уже очень много лет. Идем отсюда.

Я позволила себя увести, но перед глазами продолжала стоять эта дверь. Кроме нее я больше ничего не видела. Лабиринт коридоров мелькал на краю сознания, лишь изредка задевая мимолетные мысли. Лишь когда Идвал окунул меня в водопад солнечных лучей, льющийся с лазурного океана над головой, таинственная нить, что связывала все мои мысли с черной дверью, наконец лопнула, высвободив мое сознание из оков.

Тепло июньского дня приятно ластилось к коже, стекая по волосам. Закрыв глаза, я подставила лицо солнечному свету, наслаждаясь его невесомыми объятиями, в которых было спокойно и надежно. Словно бы они могли уберечь меня от всего, в особенности от кошмаров Ардскола.

Присутствие Идвала было таким ненавязчивым, что я почти забыла про него. Когда он задал мне вопрос, я даже вздрогнула.

– Теперь тебе лучше?

Открыв глаза, я посмотрела на его спокойное лицо. Голубые глаза искрились жизнью. Свет золотил пшеничные пряди его коротких непослушных волос. На губах играла легкая улыбка.

– Я слышала голоса, – не знаю, зачем произнесла это вслух, призналась я Идвалу. Он казался более открытым и дружелюбным, чем остальные, излучая тепло и спокойствие. Наверное, это подкупило меня и подцепило признание, как рыбу на крючок, потянув его на поверхность. Тревога растекалась по нервам едкой кислотой, и мне хотелось, чтобы Идвал нейтрализовал ее словами, что мне это просто послышалось.

– За той дверью, – добавила я.

– Что они говорили? – спросил Идвал. Его неожиданный вопрос выбил все мысли из головы. Первой реакцией был гнев – он издевается надо мной? Но снова взглянув в его загорелое лицо, будто бы источающее свет, я погасила вспыхнувший внутри пожав и выдохнула то, что от него осталось.

– Не знаю. Как будто это был другой язык. Зловещий и грубый, – честно призналась я. – Ты не думаешь, что я сумасшедшая?

– Пока ты не доказала обратное, у меня нет никаких причин тебе не верить, – пожал плечами Идвал и вновь улыбнулся. Серьезность слетела с него в то же мгновенье, а в лазури глаз зажглись задорные искры.

– Пойдем, я кое-что тебе покажу, – Идвал поманил меня взмахом кисти, призывая следовать за ним, и пошел по одной из дорожек, огибающих замок. Несколько секунд я смотрела ему в спину, пытаясь найти в себе силы злиться на него – в конце концов, он меня похитил, но почему-то злиться на Идвала не получалось. Его неподдельная доброта и честные глаза обезоруживали. К тому же, я подумала, что с его помощью могла бы изучить эти треклятые коридоры, чтобы сбежать.

Тропа огибала правое крыло замка, вела мимо стеклянной оранжереи, на крыше которой грозно восседали гарпии. Солнце играло разноцветными переливами на их телах из дымчатого минерала, разбрызгивая радужные искры. Статуи внимательными пылающими жидким золотом глазами наблюдали за мной, словно живые. Когда оранжерея осталась позади, я все еще чувствовала на спине их недобрый взгляд. Невольно повернулась, но их головы были устремлены в сторону леса, не обращая на меня никакого внимания.

Тропинка спускалась вниз ступеньками, поросшими травой, в небольшую рощицу деревьев с изящными изгибами серо-голубых стволов и пышными кронами розовых листьев. Место было невероятно тихим, лишенным даже птичьих трелей. Лишь ветер шептал ласковые речи деревьям, которые благосклонно трепетали перед ним, но все равно не пропускали его внутрь рощи.

Идвал мельком оглянулся на меня и подошел к зеркалу пруда, дремавшему под раскидистыми кронами. Влекомая интересом, я последовала за ним и остановилась у самой кромки воды. Она была совершенно спокойной, ни малейшего колебания глади.

– Это Зеркало Правды, – поведал мне Идвал тихим, спокойным тоном. – Оно показывает истинную сущность человека.

– Зачем оно мне? – я вопросительно посмотрела на мужчину.

– Чаще всего, люди думают, что знают свою суть лучше остальных, но на самом деле лишь плавают на поверхности собственной души. Доброта, на самом деле, может оказаться тщеславием, покорность мятежностью, а загадочность и враждебность – заботой, – изрек Идвал, продолжая смотреть в воду. Непохоже, что пруд был глубоким, но лучи падали на его поверхность так, что она отражала все подобно зеркалу, скрывая свое дно на виду.

– Ты похожа на этот пруд, кажешься неглубокой, но скрываешь на самой поверхности истинную суть, – над ухом послышался тихий голос Идвала. Я не дернулась и не отпрянула, продолжая сосредоточенно смотреть в глаза собственному отражению, но не увидела ничего нового. Это была все та же я. Может быть потому, что нет внутри меня ничего сокрытого, и я такая какая есть?

– Ты смотришь на себя глазами, – мягко произнес Идвал. – Смотри сердцем. Тогда Зеркало откроется тебе.

Его совет казался глупостью. Как можно было смотреть на себя сердцем? Я этого не понимала, но спрашивать не собиралась. Место было действительно красивым и необычайно умиротворенным, но разговор быстро наскучил мне, показавшись бессмысленным. Отпустив мысли, я сделала вид, что пытаюсь следовать совету Идвала. В голове воцарилась приятная пустота, и я снова опустила глаза в воду. На какое-то мгновенье собственное отражение показалось мне чужим – те же глаза, то же лицо, но злая ухмылка, кривившая губы, и темнота, беснующаяся в зрачках.

Я отпрянула, испуганно взирая на опустевшую зеркальную гладь. Взгляд метнулся к отражению Идвала, и я снова едва не вскрикнула. Черты лица его казались звериными, но это видение исчезло, стоило только моргнуть. С ужасом я взглянула на Идвала, пытаясь понять, насколько правдиво то, что я увидела. Он как-то странно усмехнулся и повернулся ко мне. Его лицо было абсолютно нормальным.

– Иногда я вижу себя одиноким животным, которое приютили словно бездомного щенка, а иногда человеком, который очень счастлив потому, что имеет всё.