– Но этого не может быть, – выдавила я, продолжая переводить взгляд с одного на другого в ожидании, что я проснусь, или они, наконец, заверят меня в том, что все это розыгрыш. Графа Рангвальда давно никто не видел, но всем было известно о его возрасте. Сейчас ему должно быть уже очень много лет. Отсюда вытекал справедливый вопрос – с чего вдруг пожилой человек вдруг решил жениться?

В реальность происходящего верилось все меньше, как и в адекватность гостей. Но они выглядели очень уверенными в своих словах, отчего затылок обожгло раскаленным железом осознания. Волнение сдавило грудь, перехватывая дыхание. И все же я не торопилась предпринимать каких-либо действий.

– Я ничего не понимаю, – вдруг подала голос Крина, подходя ближе. – Моя племянница уже помолвлена с другим человеком, поэтому предложение графа просто невозможно.

Губы черноволосого юноши искривились в снисходительной улыбке.

– Леди Корнелина, несмотря на то, что вы долгое время прожили в графстве Валарис, все же вы больше поданная Вальсавы. Поэтому вы можете не знать некоторых законодательных нюансов. По закону графства Валарис, граф имеет право выбрать себе невесту вне зависимости от ее брачного и социального статуса. Если девушка помолвлена с дворянином ниже графа по статусу, дворянин не имеет права оспорить решение графа, – представитель графа Рангвальда процитировал это тоном судьи, выносящего приговор, и все равно в его голосе не улавливалось ни единой эмоции, словно его ни капли не волновало происходящее.

Лицо тетушки побледнело. Виноватым взглядом она взглянула на меня, бросая в мою душу семя отчаяния, которое тут же начало пробиваться сквозь мою уверенность в том, что происходящее просто невозможно.

Темноволосый юноша достал из внутреннего кармана плаща запечатанный восковой гербовой печатью конверт из плотной дорогой бумаги, и изящным движением кисти протянул его тетушке. Крина взяла конверт и ловким движением руки осторожно вскрыла печать. Конверт открывался как дверцы шкафчика, и письмо крепилось к нему изнутри.

Обойдя тетушку, я заглянула ей через плечо и прочитала следующее:

«Уважаемая виконтесса Корнелина Рамилия Де-Маир. Выражаю Вам свое почтением и рад сообщить Вам, что Я, Идрис Дейорис Лодриан Рангвальд, граф Валариса, с сего момента нарекаю вашу племянницу, баронессу Селению Астариону Де-Маир, моей невестой.

Мои доверенные лица – Тамаш Адельгар и Идвал Де-Вальд, сопроводят леди в мой замок. Остальное считаю нужным обсудить при личной встрече.

С уважением, граф Идрис Дейорис Лодриан Рангвальд»

Четко, кратко и безапелляционно. Разумеется, он граф, ему не нужно спрашивать чье-либо мнение и просить руки девушки, он в праве брать то, что хочет. Вот он – гром среди ясного неба, закономерный итог затишья перед бурей. В последнее время все шло слишком хорошо, чтобы так продолжалось и дальше.

Тишина в гостиной набухала как переполненная кровью вена, готовая в любой момент разорваться. Я подумала о предложении Ригана, о своей жизни, о тетушке и друзьях и резко выдохнула, словно хотела подобно дракону изрыгнуть пламя. Нет, так это не закончится!

– Я никуда с вами не пойду! Передайте своему графу, чтобы подыскал себе другую невесту! – вздернув подбородок отчеканила я.

Выражение лиц представителей графа Рангвальда никак не изменилось – черноволосый оставался столь же бесстрастным, а у его приятеля был такой вид, словно происходящее забавляло его. Очень странный дуэт.

– Леди Селения, возможно, вы не поняли. Графу не нужно ваше согласие. Он велел привести вас любой ценой – добровольно или с применением силы, – бесцветным голосом заявил черноволосый юноша.

– Селения, милая, я понимаю твои чувства по отношению к Ригану, но по закону графу Рангвальду нельзя отказать, – прошептала мне на ухо тетушка. Она выглядела испуганной, но старалась держать лицо перед гостями. У Крины был боевой характер и изворотливый ум, она могла найти выход из любой ситуации, даже из тупиковой. Но если даже она сейчас говорила мне сдаться, значит, положение патовое.

Негодование внутри меня переросло в гнев, как недовольство перерастает в бунт. Протест против решения графа повернул какой-то ключ в моей голове, и дальше я уже совершенно не понимала, что делаю. Как будто мое тело захватил кто-то другой, а меня вытеснил в сторонние наблюдатели.

Резко сорвавшись с места, я бросилась наверх к лестнице и взлетела по ней наверх, перескакивая через две ступеньки. Закрывшись в своей комнате, я на всякий случай забаррикадировала дверь стулом, подставив его спинкой под дверную ручку, и теперь пыталась отдышаться и придумать, что делать дальше.

Морским штормом внутри бушевала паника и нежелание сдаваться на волю графа Рангвальда. Воображение уже рисовало старого жестокого типа с залысинами, воняющего мочой и луком, и сразу же резким контрастом всплывал образ красавца Ригана и стойкое решение – если не выйду за него, то вообще никому не достанусь, только укрепило позиции в душе.

На глаза наворачивались слезы, а сердце в ритме галопа неслось наперегонки с самим собой.

– Леди Селения, – раздался за дверью спокойный голос черноволосого юноши. – Это неразумно. Откройте дверь, чтобы мы могли поговорить спокойно.

– Не желаю с вами вообще разговаривать! Убирайтесь! – крикнула я. Меня едва не колотило, тело скрутило взведенной пружиной, а дыхание клокотало в легких словно порывы ветра в бурю.

– Милая, прошу тебя открой дверь. Давай поговорим в спокойной обстановке, – срывающимся голосом позвала из-за двери тетушка.

Я не нашлась, что ей ответить, ибо от ее голоса едва не разрыдалась. А вдруг если меня сейчас заберут, я ее больше не увижу? Но еще более ужасным было то, что я вообще допускаю подобные мысли.

– Я не выйду за старпера! – крикнула я в полном отчаянии, едва не срываясь в слезы.

– Леди Селения, граф Рангвальд довольно молод, – спокойно заявили мне из-за двери. Ложь! Наглая ложь! Действительно, графу Аэрону Рангвальду сейчас очень много лет, но в письме значилось другое имя. Скорее всего сын. И если посчитать его примерный возраст, молодым его можно было бы назвать только с большой натяжкой и огромным воображением.

Щелчок дверного замка на моей двери раздался подобно выстрелу в сердце – он сразу лишал надежды и отсекал мысли о дальнейшем сопротивлении, а в голове с пульсирующей болью бился вопрос «Как это может быть? Ведь я заперла дверь!». Стул резко упал в сторону, словно его толкнули, а я в испуге отскочила к окну, готовая вот-вот сорваться в истерику от безысходности.

Дверь медленно, словно отсчитывая последние секунды моей свободы, открылась, являя лик одного из моих возможных похитителей и бледную тетушку. Светловолосый прихвостень графа куда-то подевался.

Бежать мне было больше некуда, и осознание собственной беспомощности и безысходности ситуации заставили ноги предательски дрогнуть. Я пошатнулась назад, и представитель графа вместе с тетушкой одновременно подались вперед. Сзади было окно, но я очень удачно уперлась поясницей в подоконник. Страх от осознания, что я могла перевалиться через него и выпасть со второго этажа на улицу, резко отрезвил меня подобно холодной воде по утру. Но в то же время дал мне небольшую надежду на спасение от мрачных перспектив стать женой графа, который все еще маячил в моем воображении своим морщинистым лицом и дряхлым старческим телом. Пусть это было временным решением, но возможно, оно даст мне достаточно времени, чтобы придумать выход из этой ситуации. Скажем, сбежать с Риганом как можно дальше от графства Валарис. Мы, Де-Маир, никогда не сдаемся на волю судьбы!

Черноволосый юноша тем временем медленным шагом подбирался ко мне. Заметив это, я вскинула руку, заставив его остановиться, и ловко взобралась на подоконник. Всего лишь второй этаж, но голова предательски закружилась от одной мысли, что я могу с этого подоконника слететь и переломать себе часть костей.