Ли моргнул и сфокусировал взгляд на друге.

– Какие бы силы ни изгнали сюда Онга, они же не позволяют ему покинуть это место! – затараторил Тайко, – Вот почему он боится быть обнаруженным. Караваны будут обходить оазис стороной, если узнают, что здесь есть дракон, а воины будут приходить сразиться, пока он наконец не будет мёртв. Держу пари, туйганцы поэтому и придумали запрет на магию в оазисе. Именно она может помочь выследить дракона.

Ли взмахнул рукой и прокричал:

– Тайко, мы всё ещё в палатке! И она не сможет защитить нас!

– Но хотя бы задержит его ненадолго!

Снаружи громыхал Онг. Его голос менялся, превращаясь из драконьего рева в человеческую речь. Женщины тоже что-то кричали. Бард постарался выкинуть из головы мысль об их острых ножах. Он вытащил кинжал из-за пояса и сунул в руки Ли:

– Иди к задней стене палатки и будь готов сделать ещё одну дверь в этой таверне.

Ли сглотнул и побежал в конец зала. Бард пробормотал отчаянную молитву всем богам, кто мог бы её услышать, и схватился за железную ногу ближайшей жаровни. Горячий метал обжигал ладонь. Не обращая на это внимание, Тайко скидывал угли на ближайшую кучу подушек. Не дожидаясь, пока угли займутся, Тайко побежал вслед за Ли, опрокидывая по пути каждую встречавшуюся жаровню.

– Тайко! – взревел Онг.

Бард обернулся и увидел, что толстый дракон стоит в дверях, в очередной раз облачившись в тело человека, зажав в руке дверной лоскут, а женщины столпились за ним. Все они на мгновение остановились при виде разгорающегося в шатре пламени. Онг сказал, что потеря женщин или таверны – это приговор для него.

Пусть музыка барда не смогла нанести вред дракону напрямую, но она могла подействовать на него и другим способом.

– Как насчет последней песни, Онг? – выкрикнул Тайко.

Сконцентрировавшись, он запел, и мелодия слегка запульсировала, создавая шипение и треск в воздухе. Он пел огню.

Изнутри пламени ему что-то ответило. Раскалённые угли изменялись и обретали форму глаз, которые уставились на барда, а затем на Онга. Языки пламени собирались вместе и обретали форму размером с ребёнка, распространяя в стороны огненные завитки. Глаза Онга вспыхнули гневом.

– Элементаль огня? Ты хочешь навредить повелителю воды этой огненной игрушкой?

Пламенные завитки элементаля лизнули стены, и их поглотил огонь. Затем он пошёл по коврам, поджигая их тоже.

– С чего ты взял, что я собираюсь навредить тебе? – отозвался Тайко.

Он развернулся и бросился сквозь проём в заднюю часть таверны.

– Давай, Ли!

Сквозь треск пламени и рёв дракона Тайко услышал, как рвётся ткань — Ли прорезал стену палатки. Огонь позволял видеть в темноте, и бард нырнул прямиком сквозь отверстие в ткани, а затем побежал по пятам за Ли.

– Ты уверен, что нам хватит времени? – задыхаясь спросил Ли, пока они мчались сквозь дождь.

– Спроси меня, когда убежим!

Сзади слышались крики женщин и рёв Онга. Необычный булькающий звук раздался в ночи, сменившись звуком шипения затухающего пламени. Тайко опустил голову и побежал сильнее.

Караван, растянувшийся по Золотому пути в утреннем свете, выглядел куда более смирным, чем вечером, когда он только въехал в оазис. Все взоры – настороженные, а то и откровенно испуганные – были обращены к двум фигурам, что ожидали в скудной тени камня-указателя. Ли толкнул Тайко, когда караван приблизился:

– Пёсья мать! – выдохнул он.

Бард посмотрел куда указывал друг. Чотан и Ибака ехали рядом с караваном на лошадях Ли и Тайко. Подъехав ближе, обе женщины спрыгнули с лошадей и уставились на мужчин.

– У нас есть сообщение для вас, – прорычала Ибака и швырнула туйганский нож в землю рядом с ногой Тайко. – Следуйте с осторожностью через Пустоши.

Сглотнув, бард спросил:

– Это сообщение от Онга?

– Нет, – ответила Чотан, –это предупреждение от туйганцев.

– А что Онг? – спросил Ли.

– Он уважает ваше благоразумие и напоминает, что даже у изгнанников есть друзья, – ухмылка, подаренная ею, была полна злобного предвкушения. – Наслаждайся пребыванием в Шу Луне, фарун. Ты привлёк к себе внимание дракона.

Они развернулись и направились по тропе к оазису, оставив Тайко и Ли смотреть им вслед.

УЗНИК ХАЛБУРГА

Ричард Ли Байерс

В кожаном плаще, развевающемся на холодном ночном ветру, Павел Шемов обрушил дарованную богом силу, на бледных, скрюченных существ, паривших вокруг парусника. Сначала, приняв их за результат колдовства, жрец попытался стереть исхудалые полупрозрачные фигуры в воздухе контрзаклинанием. Затем, предположив, что это духи умерших, он попытался сжечь их заклинанием солнечного света.

Ничего не вышло. Каждую секунду в поле зрения появлялись новые фантомы, шепчущие нечестивости и обволакивающие свою жертву. Поначалу Павел не чувствовал их прикосновений. Но потом оно превратилось в липкое почесывание. Скоро, по его мнению, эти существа станут достаточно материальными, чтобы причинять человеку вред.

Бесполезно отбивавшаяся от фантомов команда из трех человек, придя к такому же выводу, в панике закричала.

Уилл Тернстоун, ростом с ребенка, крикнул:

– Не обращайте на них внимания! Плывите к берегу!

С тем же успехом хафлинг мог быть немым, несмотря на всю пользу, которую приносили его советы. Призрак ударил Павла по лбу. Удар ужалил, и кровь затекла в левый глаз. На палубе призраки рвали плоть матросов или нападали на само судно, впиваясь когтями в бревна.

– Ныряй за борт! – крикнул Павел.

Это был их единственный шанс. Он поискал Уилла.

Размахивая изогнутым мечом с широким лезвием, хафлинг разрубил одного призрачного противника на мелкие экзоплазменные кусочки и уклонился от когтей другого. Он держался на ногах, но долго так продолжаться не могло. Фантомов было слишком много.

Павел бросился вперед, подхватил своего друга и перепрыгнул через борт. Когда он плюхнулся в прохладные воды Лунного моря, то призвал магию своего зачарованного плаща.

Складки кожаной мантии раскрылись в рассекающие, пульсирующие крылья, которые понесли его сквозь глубины, как ската манта. Он мог дышать, как рыба. Вода была прохладной в его легких.

Уилл извивался в его хватке, указывая вверх, и он понял, что в отличие от него его товарищ не может дышать так же. Он осторожно вынырнул на поверхность и обнаружил, что заплыл достаточно далеко, чтобы избежать призраков. Они по-прежнему были сосредоточены на паруснике и его ближайших окрестностях.

Павел вынес Уилла на берег, а затем поплыл обратно искать моряков. К тому времени призраки исчезли, и, к сожалению, моряки и лодка тоже. Не осталось ничего, кроме дрейфующих досок и других обломков.

Уилл присел на корточки и спрятался в тени зарослей, а потом, дрожа, с бешено колотящимся сердцем, стал ждать возвращения Павла. Наконец долговязый, красивый жрец поднялся с мелководья и вышел на галечный берег.

Уилл почувствовал облегчение, увидев друга, но не стал этого показывать. Это нарушило бы дух их вечной насмешливой вражды.

Хафлинг выпрямился и с усмешкой сказал:

– Отличная работа на лодке. Приятно видеть, что твоя магия так же полезна, как и всегда.

Хотя Павел был явно расстроен резней экипажа, он постарался ответить тем же:

– По крайней мере, у меня хватило ума сбежать, когда ситуация стала безнадежной. Чего ты пытался добиться, стоя и сражаясь? Это было идиотизмом даже по твоим меркам.

– Призраки набросились на меня – очевидно, они знали, кто из нас представляет для них угрозу, – и мне пришлось расчищать себе путь. Ты, наверное, хочешь заделать эту царапину на лбу, пока то, что заменяет тебе мозги, не вытекло.