Из горла дракона снова вылилось пламя, но на этот раз оно было темно-красного цвета из-за сгустков крови, вырывающихся вместе с огнём. От физической и душевной боли, дракон покачал головой, пока по вершине холма расходилось кольцо огня, отгоняющее гоблинов и запирающее короля один на один с огромным зверем.

Азун медленно обходил дракона сбоку, заставляя его кружиться вслед за ним, пока его тень не нависла над Вангердагастом. Возможно, король смог бы вытащить из плаща мага какую-нибудь магическую безделушку или что-то подобное, или ...

- Я тоже испытал горечь потери в этой войне, - сказал король Кормира дракону, подняв скипетр и меч, лезвием которого он защищал драгоценное изделие рук Илифара от удара когтем, крылом или хвостом. В отличие от настоящего дракона, Налаварауфаторил, казалось, никогда не использовала свой хвост в битве, и, как правило, забыла о нем, не считая того, что поддерживала им равновесие. - Сотни моих подданных лежат мертвыми, погибнув в битве с твоими слугами.

- Пхах, да что мне до их смертей? Они паразиты, которые должны быть уничтожены или изгнаны, дабы очистить эти леса, по праву принадлежащие эльфам. Я хочу увидеть, как горят ваши поля и башни, дабы деревья снова могли расти.

Налавара щелкнула челюстями в сторону скипетра, но сморщилась, когда острый клинок разрезал её губу вдоль чешуек. Покачав головой и издав дикий рев, она ударила одинокого человека когтистой лапой. Азун снова взмахнул мечом и скипетром, за чем последовал еще одна золотая вспышка и волна жгучей боли, прокатившейся по телу зверя.

Дьявольский Дракон зашипел и отступил. Когда взгляд встретились с Азуном, её глаза сверкали ненавистью, но король продолжал спокойно смотреть на неё.

- Я тоже потерял любимого человека, - сказал Азун. - Моя дочь Алусейр сгорела до костей в извергнутом тобой огне.

- И что это должно значить для меня, человек? По-твоему, жизнь человека равна жизни эльфа?

- Я хочу сказать, что они обе закончились, - мрачно сказал король. - Оба ушли, и никогда больше не ступят на эту прекрасную землю.

Дракон снова укусил, но в этот раз успел отскочить от острого клинка, направленного в губу зверя.

- И даже если они были равны, человек, почему мне должно быть не все равно, после того, как люди изнасиловали и разграбили саму землю? Что это за Кормир, где великий Волчий Лес засыпан и изрезан мусором, каменными зданиями и даже вашими могилами, под которые вы кладёте кости умерших, чтобы они просто лежали в коробке, вместо того, чтобы превращаться в удобрения для деревьев и цветов? - Налавара быстро рванула в сторону, используя свой большой размер, чтобы опередить меч короля и дотянуться когтистой лапой до его спины.

- Это Кормир, - почти мягко начал Азун, - который ты сжигаешь, рвёшь на части и насылаешь болезни, гоблинские орды, рои насекомых и тому подобное. Лорелей Алавара, это ведь та самая прекрасная земля, о которой ты так заботишься.

 - Да как ты смеешь? – чуть ли не визжал дракон, поднявшись на задние лапы и показав всему миру свои ужасные размеры. Налавара упала на короля, расправив крылья и рыча:

- Тогда забери и мою жизнь, человек! Убей меня! Или сначала умрёшь ты?

Они отчаянно боролись - человек, чтобы не быть раздавленным, и дракон – пытающийся превратить его в кровавую массу своим весом. Налавара атаковала Азуна, тут же отступая, оставляя на земле большие борозды от своих когтей. Гоблины бежали со склона холма, вопя от ужаса.

Наконец, спустя некоторое время, Ильберд Краунсильвер вспомнил своё имя. Юноша вспомнил, как упал, вспомнил атаку дракона и вспомнил всю битву. Он лежал, растянувшись на спине, глядя в серые облака, которые нависали над ним тогда, нависают и сейчас... а еще он лежал на холодных, неподвижных и неприятно острых гоблинах. Его охватило внезапное желание встать и встретиться со своей судьбой, даже если это означало умереть под ударами зеленокожих карликов.

Молодой дворянин поднялся на ноги. В его затуманенных глазах мир вокруг вздымался и покачался. Что-то красное стекало с его правого глаза и с живота, в том месте, где броня была разорвана. Ильберд провел пальцем и посмотрел на красную субстанцию. Кровь. Его собственная.

- Ну, ты же хотел славы, - пробубнил он себе под нос. – Очень похоже на кровь, - юноша слабо кашлянул, выплюнув много крови и огляделся. Вокруг было множество гоблинов, обирающих трупы сородичей и людей на предметы красивых шлемов и мечей, но никого из рыцарей. Казалось, что некоторые гоблины даже отступают.

Ильберд оглянулся назад, где король стоял против Дьявольского Дракона, и как раз вовремя – он смог увидеть, как великий змей набросился на Азуна и начал вертеться, пытаясь схватить его, будто король и дракон были двумя мальчишками, дерущимися в грязи.

- Слава. - Сказал он с отвращением и снова выплюнул кровь. Его шлем и кинжал пропали при падении, но меч все еще был в ножнах. Он вытащил его, удивившись возросшему весу, и начал подниматься в гору.

Кормир нуждался в нем, и если король мог умереть, лежа в грязи…ну, значит и Ильберд мог. Улыбаясь, молодой Краунсильвер отправился навстречу своей смерти.

- Это безумие, Налавара, - выдохнул Азун, когда они развернулись и встали друг напротив друга. Дракон, уподобляясь человеку, так же встал вертикально. - Мы оба сражаемся за Кормир, чтобы защитить и сохранить землю, которую любим!

Глаза красного дракона заблестели.

- Умно, - прошипела она. - Люди всегда полны змеиного коварного ума. Умри, человеческий король!

На этот раз поток пламени состоял лишь из нескольких языков огня, которые едва ли могли бросить вызов мощной защитной магии меча короля, но вот челюсти были такими же быстрым и неудержимыми, как и прежде. Стальной наплечник заскрежетал под давлением клыка Налавары, когда она, даже несмотря удар мечом и скипетром по своему подбородок, прикусила левое плечо Азуна и заставила его отпрыгнуть назад.

- Хоть я и сражаюсь, но не рад этому, - выдохнул Азун, когда вспышка золотого света снова осветила его, - и извиняюсь перед тобой за грех Андара Обарскира и за грехи всех потомков Онефа Обарскира вплоть до меня, хранящих это убийство в тайне. Андар сделал это, и я больше не буду этого отрицать. Примешь ли ты мою жизнь во искупление твоей утраты?

Красный дракон отступил назад, волоча за собой сломанное крыло, и с удивлением уставился на короля.

- Что ты сказал, человек?

Азун широко развел руки, открывая грудь, на которой больше не было нагрудника, превратившегося в стальной слиток, а лишь голая кожа, пропитанная кровью и потом. Король выглядел старым, его волосы были белыми, а лицо уставшим и измученным, но, тем не менее, он казался довольным.

- Искупит ли моя собственная жизнь то, что ты потеряла? - спросил он снова. - Если да, то я с радостью сдамся. Возьми мою жизнь, и верни мир в Кормир, в котором живём все мы, Лорелей Алавара.

На мгновение чешуя красного дракона заколебалась, и Азун увидел гладкое обнаженное тело эльфийки - ее рыжие волосы ниспадали по спине подобно длинному великолепному плащу, ее большие темные глаза почти слезились, а в уголках рта колебалась улыбка.

Затем она исчез, а король снова стоял перед драконом, который, казалось, уменьшился в размерах, но глаза его пылали с удвоенной яростью.

- Нет! - зарычала Налавара. - Ты опоздал со своей хитростью - слишком долго моя ненависть вела меня, человек и теперь это все, что осталось во мне. Ничто из того, что ты можешь сказать или сделать, не вернет моего Таторила. Как пал он, так падёте и вы, и мир, к которому ты стремишься, придёт в “Кормир” только тогда, когда последний гниющий труп человека будет поглощён землёй, которую вы осквернили!

- Время меняет Фаэрун – драконы уступили эльфам, а твои сородичи – моим, - серьезно сказал Азун. - Я не могу вернуть Таторила Элиана назад, но я могу поставить камень, или посадить рощу, в его честь. Мои лесничие ухаживают за землей даже сейчас и оставляют некоторые участки леса нетронутыми. Я могу сделать в Кормире больше лесов... но рай, в котором ты охотилась, исчез, я боюсь, навсегда. Но разве не можем мы работать вместе, чтобы сохранить память о нём? Неужели мало крови?