Он продолжает трясти своим мощным кулаком из-за стола и я, не дожидаясь продолжения угроз, молнией выскакиваю за дверь.

– Ну как, Марьяш? – полушепотом спрашивает у меня секретарша Сонечка. – Впечатлил?

Она уже третий день ходит под впечатлением от нового босса. Временного, к счастью. Игнат Юрьевич на прошлой неделе загремел в больницу в предынфарктном состоянии. Прямо на рабочем месте случился удар. Если бы не Софья, неизвестно чем бы это закончилось. Она мало того, что вызвала «скорую», так еще и оказывала ему первую помощь до их приезда.

Мы были уверены, что босс, как и всегда, будет курировать работу фирмы из больницы, трудоголик до мозга костей, он даже на отдыхе всегда умудрялся держать все под контролем. Но три дня назад в кресле начальства мы внезапно обнаружили его сына.

Признаться честно, сначала мы подумали, что это натуральный рейдерский захват. Настолько устрашающим Кулаков-младший выглядел. Но потом кто-то из бухгалтерии узнал в здоровяке родного сына нашего начальства и пришлось смириться с тем фактом, что на ближайшее время у нас новый босс.

– Мужлан неотесанный! Деревенщина! – выдаю я на нервах. Сейчас, когда свирепый взгляд этого зверюги не пытается меня испепелить, из моего рта сыплется все то, что я боялась сказать в кабинете. – Пусть дальше идет носы должникам ломать, а мы и без него справимся! Модель ему не глянулась, представляешь! Воблой ее назвал! А еще сказал, что мы много тратим! Видите ли, гонорар Бланко ему не понравился. Да что он в этом понимает? Чурбан!

Сонечка бешено вращает глазами и несколько раз открывает и закрывает рот – прям как я пару минут назад в кабинете босса. Неужели успела так проникнуться к Алексею Игнатьевичу, что сейчас расцарапает мне лицо в попытке его защитить?

Правда, когда я, наконец, замечаю, что смотрит она не прямо на меня, а слегка влево, аккурат туда, где находится дверь, из которой я только что выбежала, у меня начинают закрадываться первые подозрения.

Я медленно, словно в замедленной съемке, оборачиваюсь и натыкаюсь на пылающий гневом взгляд здоровяка. Его грудная клетка хаотично вздымается, будто он вознамерился занять своим телом все пространство приемной. А вот мне, наоборот, хочется сжаться до минимальных размеров и заползти в какую-нибудь щель.

– Сонечка, сделайте мне, пожалуйста, кофе, – бархатистым баритоном просит он и затем, обратив на меня свой взор, уже совсем другим голосом спрашивает:

– Ты еще здесь?

– Все под контролем, – заверяю отца по телефону. – Все работают, никто не филонит, не переживай.

– Я скорее за них переживаю, чем за проекты, – смеется отец. – Ты там давай с ними полегче. Марьяночку мою не обижай.

Да ее уже и так природа обидела. куда мне еще? Добивать не в моих правилах. Хотя признаюсь, после ее пламенной речи очень хотелось нагнуть ее прямо там в приемной и отходить ремнем. Нашла, блин, деревенщину в «Армани». Сама напялила на себя мешок из-под картохи и ходит довольная. Ей на вид не больше двадцати пяти, а одевается как старая бабка.

Хотя, пусть лучше так. Не уверен, что готов лицезреть ее прелести в обтягивающем мини. Нормальное тело она бы не стала скрывать под этой плащ-палаткой цвета детской неожиданности, так что там стопудово засилье целлюлита и тотальное отсутствие талии.

– Я ей сегодня со съемкой для «Адаманта» помогу. Проконтролирую, чтобы все прошло хорошо.

– Отлично, сын, спасибо, – тепло благодарит отец. – Я знал, что могу на тебя положиться.

Он кладет трубку, а я еще какое-то время размышляю над разговором. Как-то слишком сентиментально он звучал. Будто я не на пару дней согласился подменить его в этой модной рекламной корпорации – его главном детище, а как минимум спас от верной гибели. Он же не собирается надолго задерживаться на больничной койке? Врачи бы мне сказали, если бы его здоровью что-то угрожало. Его докторица готова была мне ключ от сейфа вручить, лишь бы номер ее записал. Уверен, такую информацию как печальные прогнозы отца, она бы не утаила. А они меня хором заверяли, что батя отделался легким испугом и уверенно идет на поправку. Да и держат его там до сих пор чисто для перестраховки, а то бы уже давно сидел в своем законном кресле.

Не удивлюсь, если это маменька приплатила кому надо, чтобы его там подольше подержали. Она давно уговаривает его продать фирму и отправиться на заслуженный отдых, но он слишком любит свое детище, чтобы вот так просто все бросить.

– Алексей Игнатьевич, – после робкого стука в дверь просовывается не менее робкая голова секретарши. – Вы еще долго? Уже шесть, я могу идти?

– Кофе мне сделайте перед уходом, будьте добры, и вы свободны. У меня вечером еще съемка для «Адаманта», так что я задержусь.

Секретарша смешно пучит глаза и молча исчезает за дверью. Где отец только набрал этих малохольных? Ладно бабы, они всегда себя странно ведут в моем присутствии. Но тут же и мужики все как на подбор тщедушные додики с зализанными волосами и маникюром. Звездец какой-то. Если меня мои увидят в этой компашке, засмеют.

Надо им, кстати, позвонить, узнать как там с Казинским обстоят дела. Этот хрен, кажется, так и не собирается бабки отдавать. Придется лично напомнить ему старое доброе «долг платежом красен».

Следующий час я провожу за монитором. Отцовские дела – это, конечно, хорошо, но мои личные тоже никто не отменял. Завтра собрание акционеров, на котором мы, наконец, увидим реальные цифры по «Сириусу» – компании, в которую я за последний год влили туеву хучу бабла. И лучше бы, чтобы этот отчет меня порадовал.

Ближе к семи в коридоре начинается какое-то шевеление и я, выключив компьютер, выхожу из кабинета. Жаль Софья уже свалила, кофе она варит бесподобный. Мои девки так не умеют. Хотя, может на зернах экономят? Я в эти дела не лезу, а там кто его знает, может они мне туфту растворимую подсовывают из пакетиков.

– Чао, дорогуша, – какой-то щуплый парень со смешными усиками прикладывается выпученными губехами к щеке зардевшейся Марьяны. Лишь бы в обморок не хлопнулась, бедная деваха. Держу пари, этот поцелуй – самый близкий ее контакт с противоположным полом. Кто ж еще на такую серую мышь позарится?

– Чао, босс, – кивает он мне, но к счастью, видя мой красноречивый взгляд, тормозит за пару метров. – Жорж Бланко, фотограф.

Я кратко киваю и закатываю глаза, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не рассмеяться ему прямо в лицо. Кому ты чешешь, Жорж Бланко? Даже если бы я не видел смету из бухгалтерии, в которой черным по белому написано, что ты Георгий, то бишь, Жора Белов, все равно бы не поверил, что ты итальяшка. Неужто девки на это ведутся?

Тут же перевожу взгляд на помощницу и вижу, что она смешно обмахивает лицо ладонями. Не знаю как насчет всех девиц, но эта явно под впечатлением.

– Ну же? – нетерпеливо спрашивает он. – Где наша муза?

– Давайте пройдем в студию, – робко предлагает Марьяна. – Муза немного задерживается, но уверена, что с минуты на минуту появится.

– В пробку, наверное, попала, – вздыхает Жорик. – Там сейчас весь проспект стоит. Какая-то дура неслась через четыре полосы прямо на красный. Спешила, видать. На тот свет.

Он гнусно хихикает, но видя взгляд Марьяны, поспешно добавляет:

– Да жива она. Чуть-чуть стукнули, но пробка получилась будь здоров. Аккурат посреди дороги ее сбили, ни туда – ни сюда.

Девушка ведет нас в конец коридора, где и располагается просторная студия. Там уже ждет симпатичная рыжуля с целым возом каких-то чемоданчиков, из которых торчат разнообразные баночки и тюбики. Такую бы я и сам пофоткал. Можно даже без камеры, главное, чтобы шмотки все сняла побыстрее. Судя по ее томному взгляду, мне без проблем удастся уговорить ее на сверхурочные.