Я нужен дома, и буду сильным только ради своей семьи. Вернусь, не смотря на дикое желание остаться. Войду в лето со своей грустью и буду верить, что солнце растворит её без остатка, раз холод не смог её закалить. Надеюсь, мой наставник всё поймет. Я осознаю, в какое положение ставлю её, но иначе поступить не могу.

За окном с морозными узорами, появилась девушка в зеленом горнолыжном костюме. Она что – то печатала в телефоне со скучающим видом, когда к ней подбежал молодой мужчина в телогрейке и забавной шапке – ушанке. Точнее, не к девушке, а к рядом стоящей ели. Высоко подпрыгнув, он сбил снег с её могучих ветвей, с ног до головы обсыпав незнакомку. Та взвизгнула и стала гоняться за виновником, на ходу убирая свой гаджет и заливаясь смехом.

Как мило. Аж до тошноты. Я готов был идти и кричать об этом на всю улицу, но в глубине души пытался понять, какого это. Тратить своё время, посвящать свою жизнь. Слишком уж много чести. Разве любовь достойна таких жертв? Больше не достойна. Моя семья была и останется моей опорой. Это единственное, ради чего я собираюсь жить.

А ведь когда – то моя судьба принадлежала деревьям. Одна девушка научила меня этому способу. С помощью него можно было принимать трудные решения или гадать, одно другому не мешает. Суть, подобно ромашке, спросить о наболевшем вслух и с помощью счёта получить на него ответ. Только в случае с ромашкой, нужно рвать лепестки, а здесь просто последовательно считать крупные ветки встречающихся деревьев.

Всё было уже решено, однако я не мог это не проверить. Заприметив молодую сосну в ограде дома напротив, я расстегнул куртку и поставил локти на деревянный подоконник.

Раз – уехать, два – остаться…

Около получаса я пыталась прийти в себя. Никто не предупреждал, что Бикриф достаточно болезненный. Сердце учащенно билось, словно в лихорадке, хотя я была относительно спокойна. Кожа покрылась мурашками, как будто холод воспринялся организмом только сейчас, а пальцы пульсировали, словно от ожога.

Я схватила с тумбы плед и набросила его на плечи, чтобы вернуть себе тепло. Видение было таким реальным, будто я действительно была с ним. Там, в Канаде, сидела в сугробе и смотрела на девочку с новым электроснегоходом, а он смотрел на меня из дома, до крыши украшенного мерцающими огоньками.

Красивая картинка. Даже не верится, что мой наставник сейчас в такой сказке. Теперь понимаю, почему он не хочет уезжать оттуда, но не понимаю его грусти. Бикриф был розового цвета. Кажется, цвет означает степень полезности полученной информации. Розовый – самый слабый. Значит, особой пользы этот показ мне не принес. Зато теперь я точно запомнила его, будто мы встретились вживую. Его острые черты лица, черные глаза. Он был совсем не похож на того Уильяма, который снимался в рекламе. Более спокоен, более замкнут, более натурален. Без дорогой укладки и костюма. Домашняя обстановка ему больше к лицу. Этот вязаный белый свитер с высоким воротником и горнолыжные брюки с подтяжками – особенно.

Удивительно, как подробно всё остается в памяти. После снов сложно что – либо вспомнить, только сюжет, как правило, здесь же – иначе. Все детали. Вплоть до того, что в камине было восемь поленьев, а по его периметру висели золотистые колокольчики на ярко-красных бантах.

Пора подвести итоги. Уильям Джонс катается на сноуборде в Уистлере. У него есть лучший друг Томас и племянница Элла. Они ведут с отцом бизнес, но пока непонятно какой. Уильям постоянно болеет и… не хочет даже слышать об отношениях. Здорово. Как с кем – то знакомить человека, если он ясно дает понять, что не хочет этого?

Ко мне в юрту постучалась мама, я услышала ее голос, пока она поднималась по ступенькам. Видимо, меня не было достаточно долго – всегда после пробежки я сначала иду в родительскую юрту. Папа чутко спит, и так он понимает, что я вернулась. Тогда я готовлю завтрак или спокойно наливаю себе апельсиновый сок и иду к себе. Сегодня не успела.

– Да – да, заходи, – крикнула я и ужаснулась. От холода застучали зубы.

– Доброе утро, – сказала мама, заходя внутрь. – Родная, всё хорошо? Просто ты не зашла домой. По крайней мере, твой папа сказал, что не слышал.

Сегодня у неё на боку была заплетена длинная коса, а на голове красовалась бежевая шляпа. Никогда не перестану восхищаться её цветом волос.

– Мне очень холодно, – с ходу выдала я. – Ты не могла бы принести чай? Пару пакетиков? Пожалуйста, у меня закончился. Не хочу идти до дома, сильная слабость.

– Сейчас принесу что – нибудь горячее. Не свались мне с простудой!

Мама вышла, а я снова вернулась к своим мыслям. Наверное, не нужно сильно рассчитывать на первый раз, делать выводы слишком рано. Я влюбилась в обстановку, но не поняла, что Уильям за человек. Нужно поговорить с ним, иначе ничего не получится. Пусть возмущается, пусть ворчит. Рапу выбрал меня в качестве его наставника, значит, только я смогу найти ему достойную пару. Он ведь хочет этого, я помню, как он смотрел на тех влюбленных. Я должна попытаться. Кто знает, может Уильям всё – таки пойдет мне на встречу.

Я взяла в руки телефон и зашла в мессенджер. Он в сети, значит, не катается. Будем надеяться, что приложение у него работает не в фоновом режиме. Я зашла в контакты и нажала на «вызов» около его имени. Наши номера действительно появились автоматически, пусть это и немного пугает.

Не знаю, зачем я решилась. Потому что не люблю быть в неведении или потому, что залезла без спроса в чужой мир. Бикриф пока не показывает слишком личное, но он в процессе настройки. Я хочу, чтобы он знал.

– Алло? – бодро ответил он. Непривычно было слышать его голос. Прошло всего пара дней после последнего разговора, а сейчас казалось, что месяцы. – Что от меня требуется моему наставнику?

Я немного растерялась, ожидая упреков и сброса звонка. Уильям, наоборот, продолжил, как будто и не было той переписки.

– Здравствуй, Аврора, очень рад вас слышать. Как мои дела? О, замечательно! Без шуток, спешите сообщить, что договорились о замене наставника?

– Замене? – не поняла я.

– О замене меня на другого хорошего парня, разве не ясно? Ох, не расстраивай меня. Неужели ты не поговорила с наблюдателем?

Стало ясно, к чему он клонит. А также ясно и то, что я просто напросто забыла об этой просьбе, сделав акцент на обиде. Погрузилась в эмоции, неосознанно откинув возможное решение. Хотя оно бы не помогло никому. Ему в особенности. Не скажу, что хочется строить из себя героиню и спасать едва знакомого человека из передряги, которую он старательно сам себе рисует, но быть причиной, из-за которой он попадет в черный список, тоже.

– Нет, – хмыкнула я, падая на подушку. – Я, напротив, хотела сказать, что не собираюсь поддаваться на твои провокации. Что за синдром нытика? Скажи честно, что не так?

Слова давались мне тяжело. Мы были совсем незнакомы, чтобы переходить на личности. Я бы и сама не захотела бы делиться с каким – то там наставником своей жизнью, но у нас совсем не было времени на знакомство. Пусть я не добьюсь от него понимания, но, возможно, хотя бы перестану быть врагом номер один.

– Я, кажется, ясно дал понять, чего хочу, – спокойно отреагировал Уильям, и я представила, что он всё еще смотрит в окно.

– Да, ясно. Только мне это неинтересно. Нам дали задание, и мы должны его выполнить. А наблюдатель тебе ничем не поможет. Рина же говорила, что вмешается, только если найдет весомую причину. Сама.

Уилл вздохнул, я мысленно приготовилась к бою.

– Я хотел бы тебе помочь, но не сейчас. Поверь, тебе лучше отказаться от этой идеи, – треск дров сопроводил его бархатный голос. – Не нужно геройствовать. Я изначально не хотел на это подписываться. Мне нравится одиночество, ясно? Именно поэтому я уехал в такую глушь.

Дверь открылась, и на пороге возникла мама с лавандовым подносом. На нем стояла высокая белая кружка с горячим шоколадом и тарелка с двумя мини – пирогами, в центре которых проглядывался бекон и жареные яйца.