Но меня будто кто-то за невидимые ниточки дёргал, заткнуться никак не получалось.

— Какое будущее, Алекс? Как ты себе это представляешь? — взъярилась, засадив ему кулаком в грудь. — Что мы тут в самом деле, все отведённые нам Лунной дни и ночи проживём? Все среднестатистические девять веков? Мило болтая по утрам за чашкой кофе и порцией венских вафель? А я где-то в процессе всего этого вдруг одумаюсь и влюблюсь в тебя, невзирая ни на что, и когда за мной придёт мой брат или отец, я им просто объясню, что ты на самом деле любовь всей моей жизни, просто я это не сразу поняла, поэтому всё нормально, пусть забудут о том, что ты, мать твою, меня, как и те, другие в конечном итоге также похитил и насильно тут удерживаешь! — обвинительно ткнула в него всё тем же ножом. — А потом они покивают китайскими болванчиками и ещё вафель нам привезут, когда эти запасы закончатся? Как, Алекс?! Как ты, мать твою, себе всё это представляешь?! — окончательно сорвалась, ещё раз ему в грудь ударив в жалкой попытке оттолкнуть подальше.

Конечно же, даже не шевельнулся. Ещё и отвечать не спешил. А когда заговорил вновь, голос звучал хоть и рычаще всё ещё, но довольно глухо.

— Не придут. Ни отец, ни брат. Никто. Если только на праздники навестят. Иначе мы бы с тобой даже не встретились в Эмиратах.

То ли у меня на фоне перевозбуждения от нервов и на фоне ярости, снова крыша ехала, то ли…

— Как это не придут? — замотала головой в отрицании. — Ты всё врёшь! Они за мной обязательно придут. Я только что брату звонила, и он обязательно придёт за мной! Придёт и вернёт домой! — замотала головой ещё активнее. — Обязательно придёт! Да и с чего бы им так со мной поступать?!

Нет. Он совершенно точно ещё больше меня на всю голову двинутый. Полный бред несёт. Неправда. Не может этого быть.

Ни за что!

Если только…

— Потому что ты моя, Алексия! Моя пара! И никто не вправе тебя у меня забирать! Даже Верховный! Не теперь!

Я, наконец, получила свободу. Алекс выпрямился, продолжая прожигать горящим взором, после чего развернулся и быстрым шагом покинул комнату, оставляя меня одну переваривать всё сказанное им. Я и переваривала. Секунд пять. Потом за ним следом поднялась. Нашла его без особых усилий. Альфа обнаружился в одном из дальних помещений, стоящим ко мне спиной и полностью поглощённым избиением спортивного снаряда, набитого песком.

И вот не имею ни малейшего понятия, нахрена оно мне вообще надо, могла бы просто появления Эйдана дождаться, но отчего-то вдруг стало немаловажным прояснить всё раз и навсегда.

— Алекс, — позвала негромко, приблизившись к нему и остановившись в двух шагах.

Замер, но не обернулся, уткнувшись лбом в грушу.

Ладно, я гордая только иногда.

— Алекс, — позвала снова, потянувшись кончиками пальцев к его плечу.

Дотронулась. Сперва едва осязаемо. Затем осмелела и всю ладошку уложила, слегка сжимая. Мышцы под моей рукой напряглись сильнее, а после… меня сгребли в крепкие объятия. Уткнувшись мне в макушку, он с шумом втягивал и выдыхал воздух, привычно зарываясь пальцами и лицом в мои волосы.

— Прости, — прошептал немного успокоившись, хотя напряжение так до конца его и не отпустило.

Ничего не сказала. Сперва пришлось справляться с тем, как сдавило сердце, поселяя в душе непонятное чувство.

Словно это мне стоило просить прощения.

Не он обидел меня. Я обидела его.

Я…

— Алекс, — позвала снова, спустя некоторую паузу. — А ты не преувеличиваешь? — добавила тихонько.

Вся расслабленность исчезла из мужчины как по щелчку пальцев. Он медленно отстранился, глядя на меня с ещё большей мрачностью, чем прежде.

— По-твоему, моя метка на тебе — это преувеличение? — поинтересовался не своим голосом, полным яда и разочарования.

— Это не подтверждено, всё может быть просто из-за моей временно ограниченной регенерации, — отозвалась мягко. — И мы же с тобой не являемся истинной парой, иначе бы я сразу поняла и почувствовала это. А ты сам сказал, что нашему состоянию всему виной афродизиаки, — начала с малого. — Тем более, ответную метку я тебе пока ещё не оставила, так что парой в полном смысле этого слова мы всё равно не являемся, разве нет?

И кажется, зря я это всё наговорила, наивно надеясь воззвать к голосу его разума, потому что по мере моих слов, стоящий передо мной растратил последние крохи своего хвалёного самоконтроля, опять начав увеличиваться в теле, готовясь к обороту, хотя по итогу так и не обернулся, замер на самой его границе.

— Надо же, как у тебя всё просто, — пророкотал уже двойным голосом от близости волчьей сущности.

Невольно отшатнулась подальше, на безопасное для себя расстояние. Ещё одна моя ошибка. Неуловимым движением в последний момент поймал за волосы, отчего я едва не взвыла от боли, на что он не обратил никакого внимания. Потянул за них вниз, заставив опуститься перед ним на колени. Также без слов схватился за пояс штанов, стаскивая их с себя, высвобождая свой член.

Я нисколько не преувеличила, когда в неосторожном запале назвала его когда-то здоровенным и впечатляющим. Глядя на перевитую венами вздыбленную плоть оставалось только поражаться тому, как это всё в меня вошло, не разорвало и поместилось. Едва ли удастся сомкнуть пальцы, если взяться ладонью и сжать у основания…

— Ты ведь забыла, да? — вернул меня к насущному его голос, полный злобы. — Как мы вот так же стояли с тобой той ночью… — оскалился, подтолкнув мою голову ближе к головке, на которой выступила смазка. — Правда, тогда ты сама опустилась передо мной на колени и приняла его в свой горячий ротик. Облизала весь так, как ни одна до тебя этого не делала. Лучше самой умелой шлюхи. И не прекратила, пока я не кончил. Давай же, Алексия, вспоминай. У тебя ведь память оборотня, сама говорила.

Разве я могла такое забыть?

Не могла…

Однако собственная память издевательски подсунула то, что прежде не существовало в моём разуме. Яркой вспышкой обрушила привкус чужой плоти, спермы на собственном языке и в горле, порождая безудержную волну самой элементарной животной похоти. Из прошлого. Ставшего моим настоящим. Ведь я могла отрицать сколько угодно, опять начать мотать головой, отказаться, обвинить его во лжи и заверить саму себя, что я ни за что на свете не могла бы забыть и не помнить свою пару — того, кого моя вторая сущность не просто выбрала: отметила, заклеймила, часть меня отдала взамен и забрала ничуть не меньше.

Не могла, да…

Но сделала.

Саму себя убедила…

Да и сейчас всё ещё не верила.

Даже после того, как вспомнила. Не только то, как стояла перед ним на коленях и жадно наслаждалась им. Всё то, что было после. Ещё очень и очень долгое время. Пока банально сил не осталось даже пошевелиться, а потом отключилась от усталости.

И вот оно…

Самое прямое тому доказательство.

Нет, не моя память, сыгравшая со мной дурную шутку ценой в целую жизнь.

Метка.

На внутренней части мужского бедра.

То, что я обнаружила бы раньше, ещё в спальне.

Если бы хватило собственной смелости осмотреть его полностью.

Признать. Признаться. Ему. Себе самой.

— Что же ты молчишь? Всё, нечего больше сказать? — продолжил злиться Алекс. — А то может придумаешь ещё какое-нибудь оправдание для себя и меня? У тебя это очень хорошо получается. Прям семейный талант, мать твою, — скривился. — Давай же, Лекси, скажи мне снова, что мы никакая не пара, что ты меня не любишь и никогда не полюбишь, даже если я запрусь здесь с тобой на всю оставшуюся жизнь и буду самым милым и хорошим для тебя мужем, что это всё только моя ярость и афродизиаки в твоей крови, и вы с твоей волчицей ничего такого не хотели для себя. Давай же, бл*дь, скажи мне это! О том, что ты лучше одна всю жизнь проведёшь, чем останешься со мной! Скажи!

По мере слов его голос становился громче, пока он окончательно не сорвался на крик-рык, почти оглушая.

— Говори, я сказал!

Нет, не почти…