Кастрация Я хотел бы себя кастрировать, потому что во мне как в мужчине нет смысла. Я хотел бы себя кастрировать, я давным-давно потерял своё я. Там, где реки текли, расцветает печаль, и закат за холмом, горький вкус на губах, и гордиться здесь нечем, всё – стыд, тлен и прах. Те, кто ищут, придут и уйдут, только я буду здесь всегда — пусть же реки текут и текут и седеет моя голова. Слишком глуп я и прям, сорта я не того, выгнанный из Университета, проигравший конкурс — обёрнутый в белое, я рею над этим полем, как прыщ на чьей-то заднице, и все солдаты Омаха-Бич, и все солдаты Сталинграда, и все солдаты Трои плачут по мне, а я плачу по ним — смерть кастрировала нас всех. The real sex
A dream about sex has nothing to do with the real sex. The real sex is pain, the real sex is struggle, the real sex is humiliation. Sex is a shameful compromise between what you want and what you get — you always try to fall in love with the one you have sex with but you never have sex with the one you love. Sex is inability — inability to be better, inability to get higher, inability to satisfy your partner, to satisfy yourself. In bed you are always alone — in the moment you dream, in the moment you come. Sex reminds us of our imperfections, of the dirtiest parts of our bodies, of the dirtiest parts of our souls. Sex takes nothing from love, nothing from respect, nothing from gentleness. Instead, it makes you do repetitive movements just to free your body from another secretion when the planet is overpopulated. Still, he is who always wants and she is who always stops. You have to prove yourself but there’s nothing to prove in the modern life. You’re just a spit on a highway, shit on a railway or stinky leftovers on the rubber walls of a condom. This is sexual you — don’t get yourself fooled. Настоящий cекс Мечта о сексе не имеет ничего общего с настоящим сексом. Настоящий секс – это боль, настоящий секс – это борьба, настоящий секс – это унижение. Секс – это постыдный компромисс между тем, что ты хочешь и что получаешь — ты всегда пытаешься влюбиться в того, с кем занимаешься сексом, но никогда не занимаешься сексом с тем, кого любишь. Секс – это немощность, немощность стать лучше, немощность подняться выше, немощность удовлетворить твоего партнёра, удовлетворить себя. В постели ты всегда один — когда ты спишь, когда ты кончаешь. Секс напоминает нам о наших несовершенствах, о самых грязных частях наших тел, о самых грязных частях наших душ. Секс ничего не берёт от любви, от уважения, от доброты. Вместо этого он заставляет тебя совершать повторяющиеся движения только лишь для того, чтобы освободить твоё тело от ещё одной секреции, когда планета перенаселена. И всё же он тот, кто всё время хочет, а она та, кто всё время останавливает. Ты должен утвердить себя, но в современной жизни нечего утверждать. Ты всего лишь плевок на шоссе, дерьмо на железной дороге или вонючие остатки на резиновых стенках презерватива. Вот он – сексуальный ты, не обманывайся. Britney Spears I dreamt about Britney Spears — old, forgotten star visiting our savage country. In front of her I was dancing and singing Mickey Mouse falsetto with my broken voice imitating Justin Timberlake and everybody could dig it. I was the host of that ridiculous ceremony celebrating a whore as the greatest wonder which may happen here. Crowds and crowds of laughing people. Me, the jester, welcoming the second-rate wonder. Бритни Спирс Мне снилась Бритни Спирс — старая забытая звезда, которая приехала посетить нашу дикую страну. Перед ней я танцевал и пел фальцетом, как Микки Маус, своим сломленным голосом имитируя Джастина Тимберлейка, и публика была от этого в восторге. Я был ведущим этой нелепой церемонии, чествуя шлюху, как величайшее чудо, что может здесь произойти. Сотни и сотни смеющихся людей. Я, шут, встречающий второсортное чудо. Airport hall She was fading out through an airport hall, Not thin at all, a bit squat even, but such a warm figure dipped in an enormous tenderness, a kind of tenderness that goes straight to your heart and bites it with no remorse. Love is masochism, love is Christianity, a Crucifix, not always sacrifice, because sacrifice is not what it is when it goes with satisfaction. And then the pain turns into bliss — blissful was her smile, thrown through all these shades of people, stuck in this imaginative airport hall. Her movements were slow and for a moment they were still. That was the moment when I woke up with bitterness of everything I can’t have in this life — no airports, no girls, no destinations. And then the pain turned into pain and it wasn’t blissful. |
