«Зимним вечером…» Зимним вечером нам было так хорошо вдвоём на детской площадке, но прозвучала тревога, и мы спрятались в здании секты — толпы людей, их толстые спины, я держал тебя за руку до самой последней минуты, когда вдруг почувствовал, что рука моя пуста, и я один – среди незнакомых людей и полок, забитых консервами, в секте, где хранится секрет вечной молодости и играет орган — лишь педальные звуки, хриплый гром вдоль всех стен полнозвучней, чем тишина. Февраль 2023 Я – Гефест
Я – Гефест, во мне нет красоты, чтоб обладать воистину прекрасным. Я только следую за ней, передаю, изображаю, я – передатчик, не предмет искусства. Я тот, кто в темноте куёт то, чем не сможет обладать, чем никогда не сможет быть, к чему приблизиться он не имеет права. Своей натруженной рукой я лишь испорчу красоту, коль прикоснусь к ней в чистом виде. Изгнанник вечный, брошенный на дно, коль будет мне дана судьба возвыситься, стать в ряд с прекрасным, то будет лишь обман, и вновь она достанется другому, и вновь за молот я возьмусь. Февраль 2023 Холостяк и Аполлон Таких, как я, не любят просто так, Их любят обязательно за что-то — За деньги, за престижную работу И по расчёту лишь вступают с ними в брак, А где-то златокудрый Аполлон, Как Пегий Дудочник, ведёт толпу девиц, Не помня ни имён, ни лиц, Природы он вершит закон! Сам океан ему целует пятки, Ревнивый ветер тонет в волосах, И я – с обвисшим пузом и в трусах Ищу с его пиров остатки. Март 2023 Призрак Я всё живу воспоминаниями, Не претворившимися в жизнь, Недополученными знаниями, Во тьме кричу: «Окстись! Окстись!» — Бледна, лишь белизной сияя, Кровавый оставляя свет, Она, явившись, умирает, Мне подарив лишь свой скелет, В сорочке – саване посмертном — Лежит и смотрит на меня, Чтобы развеяться по ветру При самом первом свете дня. Ни сна не зная, ни покоя, Я до полуночи брожу И савана её покроем Себя вконец с ума свожу. Февраль 2023 «О, красота! Как ты хрупка…» О, красота! Как ты хрупка! И как ты склонна к увяданью — Короче взмаха мотылька Твоё существованье! Желтеют листья каждый год И опадают мёртвой гривой, Но твой цветок не зацветёт В весенний час игривый — Ты будешь так же гнить в земле Иль хуже – без листвы стоять: Морщины на твоём челе, Ветвей печальный сухостой, Твой облик, скрюченный и злой, — Не будет он напоминать О красоте былой! Март 2023 Последний час Чума пришла, потом ушла, Мы – пережившие чуму. Война пришла, потом – уйдёт, Мы – пережившие войну. Как грустно, что последний час, И одинокий, и печальный, Лишённый всех тревог глобальных, Никто, никто, никто из нас, нет, не переживёт. Март 2023 Твой пульс Где-то вдалеке я слышу твой пульс и мысли, которые я тебе приписал. Ты смотришь на город, тусклый, холодный, и слышишь меня, как я слышу тебя. В мечтах мы способны на подвиг, на новую жизнь, на счастливый финал, но мы не изменимся, почему же тогда мы так ждём перемен? Ведь и «мы» – это ложь, ни секунды «нас» не было, был лишь «я» в темноте затянувшейся ночи. Но приятно представить твой пульс, твои мысли, врать себе, что их можно прочесть, прочитать, и как будто увидеть тебя в своей комнате в отраженье балкона, среди фонарей, в теплоте тесноты моих нищенских стен. Март 2023 Воздух В воздухе этом я чувствую что-то от Юджина О’Нила и от Теннесси Уильямса, от Нового Орлеана, джаза за углом, конфетности виски на кончике языка в нищенской майке на нищенском балконе, любуясь людьми, спешащими со своих работ, и я – драматург в предвкушении Бродвея, в предвкушении, которое никогда не разрешится, ждущий Америки, которая никогда не откроется, поэтому к чёрту вас всех! — поэтов и праведников тщеславословящего пустопорожия! пишите свои стихи на заборах, мою поэзию здесь никто никогда не напишет. 2015 Нью-Йорк Нью-Йорк — сколько всего для меня в этом слове! Чёрный силуэт Эмпайр-Стейт-Билдинга, мазут Гудзона, оазис Централ Парка, свежесть Манхэттена. Жёлтые кэбы несутся под дождём, клаксоны играют джаз, одеяло зонтов накрывает город. Сумерки сменяются тьмой, сияющей электрическим светом, и Бродвей начинает свой праздник. В метро читают вечерние газеты, горожане, как воздух, растворяются по спальным районам, а холодная, жестяная архитектура домов теперь служит лишь тем, кто никому не служит и без работы слоняется по этим улицам в поисках новых слов для новых сценариев и для новых пьес, и все реплики здесь – шрифтом Courier, и вся жизнь стучит мизансценой по избалованным клавишам в каком-нибудь вечном кафе с вечным негром, набитым стандартами, которые мы с вами слышим впервые, потому что Нью-Йорк далёк от нас и хорош лишь тем, что мечта всегда слаще. И приятно мне знать, что, пока я сплю, Нью-Йорк живёт полной жизнью, и не спит Бруклин, и не спит Бронкс, и не спит Манхэттен. 2015 |
