Из-под двери показался ключ. Эрле облегчённо вздохнула и сказала:

— Отлично.

Подобрав ключ с полу, она воткнула его в замок со своей стороны, но ключ действительно оказался негодным и замок не работал. С наружной стороны тоже ничего нельзя было сделать.

Из ванной послышался плеск воды, и раздался голос Сократа:

— Эй, люди! Давайте выручайте нас скорее, а то на Вест-фьорде штормит!

— Послушай, Сократ, — сказал папа Эдвард. — Сделай, пожалуйста, так, чтобы вернулась хорошая погода, а то мы не расслышим друг друга.

— Тут такое дело, — начал Сократ. — Ничего наперёд не скажешь.

— Это он говорит, что разыгралась непогода, — шёпотом пояснил Эдвард.

— Придётся повозиться, — сказала Эрле. — Нужно вывинтить замок.

Очень кстати оказалось, что она пришла с инструментами, а Бьёрн уже научил её, что делать, если кто-то нечаянно заперся в ванной и у него заело замок.

Она принялась выкручивать маленькие винтики, которые удерживали замок, но они плохо поддавались, ведь их, наверное, давненько никто не трогал.

И тут вдруг Гюро испугалась. Что, если мама не сумеет вынуть замок? Вдруг им с Сократом суждено навсегда остаться в ванной? Она заколотила в дверь кулаками и заголосила:

— Мама! Выпусти меня!

Как только она подняла крик, закричал и Сократ:

— Папа! Я не хочу больше оставаться в Фабельвике! Я хочу в Тириллтопен, есть булочки! И Чучело тоже!

— Тише! Тише! — успокаивал их папа. — Осталось совсем немножко подождать. Мама у Гюро всё умеет. Правда же, хорошо, что она как раз пришла? Да, Сократ? У неё с собой целый ящик со всякими инструментами. Там и щипцы-кусачки, и молоток, и отвёртки, и чего только нет.

Тут первый винтик вывалился на пол, и железная накладка, за которой был спрятан замок, зашаталась. Но Гюро и Сократ не могли этого видеть.

— Ещё один винтик, и всё — дело в шляпе, — сказала Эрле.

Она сняла железную накладку, заглянула в замок и снова попыталась повернуть ключ. Затем она посветила в замочную скважину фонариком:

— Там что-то мешает, вот ключ и застревает, — сказала Эрле. — А ну-ка, посмотрим. Надо же! Там, кажется, заколка для волос. И как только она туда попала?

— Знаю, знаю! — сказала Аврора. — Однажды мы с Нюсси играли в ванной и понарошку там заперлись. Вместо ключа мы использовали заколку и заперли дверь, наверное, неправильно. Это случилось давно, ещё до того, как мы переехали в Фабельвик.

— Вот оно что выясняется! — сказал папа Эдвард.

Тут Эрле отперла дверь, и папа сказал:

— Добро пожаловать в Тириллтопен, путешественники!

Гюро очень удивилась. Она думала, что папа Сократа будет браниться, а ей попадёт от мамы, но родители только обрадовались, что вызволили детей из ванной. А папа Эдвард сделал совсем неожиданную вещь: он взял и выкинул ключ в мусорный мешок со словами:

— Никогда в жизни не буду держать в квартире такого ключа. Если б не Эрле, не знаю, что бы я делал. А теперь все за стол!

Они ели булочки и запивали молоком, и вдруг неожиданно в дверь позвонили. Эдвард пошёл открывать. На пороге стояла женщина.

— Дворник здесь? — спросила она. — Мне сказали, что она пошла к вам работать. Ах, вот она какая работа! — недовольно протянула посетительница, увидев сидящую за столом Эрле.

— Нет, не такая! — сказал Эдвард. — Если хотите знать, какую работу выполнила мастер Эрле за то недолгое время, что она была здесь, то пожалуйста: она развесила все наши картины, а ещё успела вызволить из ванной двух ребятишек, которые там заперлись и не могли выйти из-за того, что замок заклинило.

— Спасибо за угощение, — сказала Эрле. — Что у вас нужно сделать?

— Я забыла в квартире ключ и захлопнула дверь, теперь я не могу попасть домой. Говорят, что у дворника имеется запасной.

— Так и есть. Сейчас за ним сбегаю. Какой, вы сказали, номер вашей квартиры? Девятьсот девять? Пойдёшь со мной, Гюро?

— Пускай она ещё побудет у нас, пока мы с папой не поедем в город, — попросила Аврора. — Она даже булочку не успела доесть.

Эрле посмотрела на Гюро. Казалось, ей очень понравилось сидеть за столом и уплетать булочки в обществе Авроры и Сократа.

Поев, они уселись втроём на полу в спальне и покатали мячик. Потом им пришлось уступить место Эдварду, так как он пришёл мыть пол, но в остальное время спальня была предоставлена в их распоряжение, и вся троица наигралась к полному своему удовольствию, только Гюро и Сократ играли уже не в Фабельвике, а в Тириллтопене.

Гюро сидела перед своим корпусом. Она так и проводила время: то покатается, то посидит, то опять покатается. Вальдемара и Кристину она на этот раз с собой не взяла. Они остались с Тюлинькой дежурить на телефоне.

Раньше Гюро приходила к Тюлиньке, и та за ней смотрела в качестве дневной мамы, теперь же стало наоборот: в десять утра Тюлинька сама приходила к Эрле и Гюро и, можно сказать, поселилась у них в квартире. Она сказала, что гораздо интереснее, если ты ходишь на работу, и в этом не было ничего удивительного, ведь Тюлинька привыкла всю жизнь работать телефонисткой, и ей было скучно всё время сидеть дома. К тому же и Индивид уехал на каникулы, так что сейчас ей не нужно было каждый день выводить его в двенадцать часов на прогулку.

Гюро рада была, что Тюлинька к ней приходит и в доме всегда кто-то есть. Гюро могла гулять, сколько захочет, но когда она приходила домой, там её встречала Тюлинька. В квартире у Эрле Тюлинька занималась не только тем, что отвечала на телефонные звонки. Она ещё много писала и вставляла в альбом фотографии. У неё накопилось много фотографий, которые она наснимала фотоаппаратом, подаренным по случаю переезда из пансионата в Тириллтопен, а теперь она о них писала. Тюлинька не просто подписывала фотографии, а про каждую писала несколько страниц, и тогда вокруг каждой фотографии складывалась история, и в этих историях рассказывалось про Гюро и Индивида, про Эрле и Бьёрна, про маму Нюсси и про всех людей, с которыми Тюлинька познакомилась в Тириллтопене.

Иногда она фотографировала и незнакомых людей и тогда сама сочиняла о них маленькие истории. Тюлинька была довольна, и, когда звонил телефон, она отвечала спокойно и уверенно: «Это квартира дворника. Я принимаю заявки». Для заявок у неё был маленький блокнотик, в него она записывала, из какой квартиры звонили и что там нужно сделать. Если дело оказывалось срочное, она звала из окна Гюро и посылала её за мамой. Таким образом, они все втроём работали дворником. Но сейчас Гюро не была занята и каталась на велосипеде. Вслух она ничего не говорила, но про себя вела долгий рассказ. Так она играла в свою любимую игру — в то, как за ними в один прекрасный день приедет Бьёрн и всех отвезёт в Кюлпен. Мама ничего не знала про эту игру, не знала и Тюлинька. Знали только Вальдемар и Кристина, но они никому про неё не рассказывали. Но вот вчера, когда Гюро была в гостях у Авроры и Сократа, случилось так, что Аврора спросила, поедет ли Гюро на каникулы, а Гюро, не успев подумать, проговорилась: «Я поеду на каникулы в Кюлпен». Она так сказала просто потому, что ей очень этого хотелось, и потому, что приятно же, когда ты можешь ответить человеку на заданный вопрос.

Сейчас Гюро играла. Подъехав к парадному, она слезла с велосипеда, повернулась к окошку, за которым жила семья дворника, и помахала рукой. Затем она направилась к входной двери и сделала рукой так, как будто подняла какую-то тяжесть. Наверное, это был рюкзак Эрле. Подняв его, она сказала:

— Садитесь, пожалуйста, в кабину!

Затем она нагнулась к маленькой девочке, и эта девочка была сама Гюро, но сейчас-то она была Бьёрном, поэтому она подняла девочку и подсадила её в заднюю дверцу машины. Закрыв дверцу, она снова села на велосипед и сказала:

— Ну, поехали!