Однажды начав играть в эту игру, она повторяла её несколько раз. А теперь стала играть в то, что было дальше. Отставив в сторону велосипед, она отправилась гулять по лужайке среди кустов и деревьев. Сейчас это было место, где стояла хижина Бьёрна. Погуляв немного, она вернулась к велосипеду: теперь они ехали обратно в Тириллтопен. Гюро очень хотелось, чтобы побольше народу видело, как она возвращается после каникул у Бьёрна.
Подъехав к подъезду, она увидела, что там происходит что-то интересное. Перед подъездом стоял автомобиль, а к автомобилю был прицеплен жилой фургончик, и тут из подъезда вышли Нюсси и её родители. Было даже непохоже, что они собрались ехать на каникулы, потому что в руках они ничего не несли, зато с вещами был Эдвард, папа Авроры и Сократа. Он нёс рюкзак и непромокаемую одежду с парой резиновых сапог, которые не поместились в рюкзаке. Поверх рюкзака лежал недосохший красненький носочек. Последними вышли Аврора и Сократ. Сократ крепко вцепился в руку Авроры и ни за что не хотел её отпускать.
— А где же ваш багаж? — спросил Эдвард.
— Мы всё сложили ещё вчера, — ответила мама Нюсси. — Всё там, в фургончике. Мы так привыкли собираться, что и не заметили, как собрались.
— Ну, Аврора, желаю тебе хорошего отдыха, — сказал Эдвард. — Будь умницей и береги себя.
— Хорошо, папа. А ты береги Сократа и передай привет маме. Ты же знаешь, я скоро вернусь.
Сократ не хотел её отпускать. Наверное, он был недоволен, что Аврора куда-то уезжает.
— Гляди, вон Гюро! — сказала Аврора. — Ты же рад, что можешь с ней поиграть.
Но Сократ не поддавался на уговоры и никак не отпускал её руку. Тогда Эдвард подкинул его высоко, и Гюро услышала, как он говорит:
— Погоди, мы с тобой тоже придумаем себе каникулы. Ты же знаешь, что маме нужно ходить на работу, а мы с тобой возьмём и съездим к дяде Бранде, и там ты будешь за старшего у его близнецов.
— Сегодня поедем? — спросил Сократ.
— Нет. Это через недельку, — сказал Эдвард. — Сначала мне нужно докончить то, что я пишу.
Между тем Аврора и Нюсси забрались в машину, папа Нюсси сел за руль, а её мама обернулась и вежливо попрощалась с Сократом и его папой и тут, увидев Гюро, сказала ей:
— Как славно, что ты тоже поедешь на каникулы! Аврора говорила, что ты едешь в Кюлпен. Кланяйся от меня маме!
— Хорошо, — сказала Гюро и отъехала в сторону.
Машина с прицепом тронулась, Сократ немножко помахал, Эдвард махал долго и усердно, и Гюро тогда развернулась и подъехала к ним.
— Здравствуй, Гюро! — сказал Эдвард. — Не зайдёшь к нам поиграть с Сократом? Он говорит, что не хочет гулять во дворе.
— Мне некогда, — сказала Гюро. — Мне надо идти помогать дневной маме делать дворницкую работу.
— Ну раз так, ничего не поделаешь. А можно мне зайти к тебе и оставить заявку. Мне опять требуется помощь твоей мамы.
— Конечно, можно. Тюлинька записывает заявки, чтобы ничего не забыть.
— Ну так пойдём к Тюлиньке, — сказал Эдвард.
И они все втроём пошли в квартиру.
— Алло, — сказала Тюлинька так, как всегда начинала разговор по телефону, хотя они не позвонили, а пришли сами.
— Это Сократ, — сказала Гюро. — Раньше его звали Нильс, а теперь он опять Сократ.
— Не так, — сказал Сократ. — Сначала меня звали Сократ, потом Нильс, но это недолго, а теперь я снова Сократ, потому что меня так зовут.
— Правильно, всё так и было, — подтвердила Гюро.
— Как я рада наконец повидаться с тобой, — сказала Тюлинька. — Мне даже кажется, что я давно тебя знаю, Эрле и Гюро часто вспоминают тебя.
— Пошли в мою комнату, — сказала Гюро. — Я покажу тебе свой диванчик и скрипку.
Тюлинька и Эдвард остались разговаривать в гостиной. Эдвард спросил:
— Не могла бы Эрле помочь мне с занавеской для душа? Я уже купил всё, что требуется, но не очень разбираюсь в том, как её можно повесить.
— Я запишу и передам ей.
— Я слышал, что вы работаете дневной мамой у Гюро, — сказал Эдвард.
— Да, это так удачно получилось, — сказала Тюлинька. — Зимой я ушла с работы на телеграфе, а ведь я так привыкла каждый день ходить на работу и совсем растерялась, как я буду жить дальше — целый день одна наедине со своими мыслями. И тут как раз у нас в пансионате появились Гюро и Эрле. Они помогли мне с переездом, когда я переселялась сюда, и я так рада, что Эрле поступила сюда в дворники и мне не пришлось с ними расставаться.
— Повезло Гюро! — сказал Эдвард. — Всюду столько детей, которые сидят одни. Я вот тоже не знаю, как мне осенью быть с Сократом. У меня начнётся работа в школе, я буду преподавать в старших классах. Жена тоже работает, и Аврора будет ходить в школу. Когда мы приехали, Сократ в первый день очень напугался. Здешние ребятишки, кажется, его обидели, так что мне нужно найти кого-то, кто бы за ним присматривал. В детском саду мест нет. Все заняты.
— Я с удовольствием стала бы дневной мамой и для Сократа, — сказала Тюлинька. — И для Гюро так было бы лучше. Разве годится, что она всё время проводит только с Эрле да со мной, ей бы с детьми поиграть. Кроме неё я ещё работаю дневной мамой для одной собаки, но этот пёс сейчас уехал на каникулы. Про лето я ещё не знаю, как дальше сложится, потому что пока не решила, поеду я куда-нибудь или нет.
— Гюро ведь уезжает отдыхать, — сказал Эдвард. — Может быть, и вы на это время куда-нибудь съездите, а мы с Сократом собираемся отправиться к моему другу, который живёт в деревне.
— Разве Гюро куда-то уезжает? — удивилась Тюлинька.
— Н-да. Как там, она говорила, называется это место? Кюлпен, кажется.
— Вот как! — воскликнула Тюлинька. — Наверное, она просто не успела мне рассказать. Но у нас действительно есть знакомый, у которого там имеется хижина, так что, вероятно, вы правы.
Взрослые разговаривали, а Гюро и Сократ играли в комнате Гюро. Сократу так понравился диванчик, что он стал играть, как будто диванчик — это ботик. Сократ, как видно, всё ещё в воображении то и дело возвращался в Фабельвик, а в Тириллтопене ему очень не хватало лодок. Поэтому и диванчик стал у него понарошку ботиком, и они с Гюро отправились в плавание. Но, поиграв в эту игру, Гюро решила, что теперь её черед выбирать, во что играть дальше.
— Всё, диванчик теперь не ботик, — объявила она. — Теперь он автомобиль Бьёрна.
Так она начала играть по-своему, и Сократ узнал про её игру.
— Давай как будто мы приехали за мной и ты скажешь: «Сколько весу в тебе сегодня прибавилось?» Потом ты нагнёшься и поднимешь меня высоко-высоко и посадишь сзади в машину, а сам сядешь за руль.
— Ладно, — сказал Сократ.
С первой попытки ему не удалось поднять Гюро, ведь они были оба одного роста, но потом, поднатужась, он всё-таки оторвал её от пола и посадил в угол дивана. Сам Сократ сел впереди и повёл машину.
— Теперь ты должен спросить, не вывалилась ли я по дороге.
— Ты не вывалилась, Гюро? — спросил Сократ.
— Нет, не вывалилась, я просто играла, — сказала Гюро.
— Трр-трр-трр, — сделал Сократ. — Мы едем. Мы едем в Фабельвик к помощнице судьи и Альфреду с набережной.
— Нет, — поправила его Гюро, — мы едем в Кюлпен. Знаешь, как сказал мальчик из поезда? Он вот так, по-особенному сказал: «Кюлпен, Кюлпен, Кюлпен».
— Кюлпен, Кюлпен, Кюлпен, — повторил Сократ и захохотал.
Он стал повторять эти слова ещё и ещё. И Гюро тоже громко их повторила. Оба очень хохотали, и тут вдруг в дверях появился Эдвард.
— Привет, дружная компания! — сказал он. — Тюлинька разрешила вам тут поиграть. Она говорит, что раз уж стала дневной мамой для Гюро, то может заодно с ней взять и тебя.
— Ой, — ответил Сократ. — Не мешай нам, пожалуйста! Мы с Гюро едем в Кюлпен. Кюлпен, Кюлпен!
— Ладно, ладно! — сказал папа Эдвард. — У Тюлиньки записан мой телефон, и, если я тебе понадоблюсь, она даст тебе поговорить. Пока, не скучай!
