Они сели за стол, и всё было так, как мечталось папе вдали от дома. И хотя Малыш вертелся у него на коленях, папа тоже сумел отведать булочек – очень-очень вкусных.
Домик под кухонным столом
Филипп привёз Малыша домой на велосипеде. Ездить так стало уже холодно. К счастью, у Малыша отличная шапка, она закрывает уши плотно-плотно, и голова совсем не мёрзнет. Но, когда Филипп наконец притормозил у дома, Малыш почувствовал, что весь задубел, ну, кроме головы.
Спешившись, он первым делом отнёс Щепкина в островерхий домик. Теперь, когда Щепкин женился, он спешил из магазина к семье.
– Там у меня супруга, – говорил он, – и сын. Ждут не дождутся, когда папа с работы вернётся.
А Малыш пошёл к Филиппу.
– Ты будешь велосипед заносить? – спросил он, потому что всегда придерживал дверь, когда Филипп ставил велосипед на место, под навес.
– Нет, – ответил Филипп, – пусть пока так стоит. Мне скоро ехать обратно в школу, у нас сегодня собрание.
– У-у, – кивнул Малыш.
– Давай ты покараулишь воду для сосисок, – сказал Филипп, – а то мне надо быстрее сесть за уроки, чтобы со всеми управиться. Картошку вариться я уже поставил.
– Хорошо, – вздохнул Малыш.
Он расстроился, что старший брат торопится. Малыш любил, когда Филипп не спеша готовил обед, а он ему помогал.
Все торопятся, ни у кого нет времени. Мама приходит с работы поздно, папа всё время в разъездах, Щепкин женился. Малыш был вовсе не уверен, что рад появлению Корнеевны и Корешка. Теперь, когда они поселились в островерхом домике, Щепкину больше нравилось бывать с ними, а не болтать с Малышом, как раньше. Обзаведясь семьёй, Щепкин вообще стал молчалив.
Малыш сел у плиты и уставился на кастрюльку с водой для сосисок. Филипп велел крикнуть, когда вода закипит. Но что такое – кипит? Вон что-то забулькало. Это уже кипит? Нет, когда кипит, тогда пар валит прямо как из трубы паровоза. Вот как из картошки.
– Картошка кипит! – крикнул Малыш.
– Уменьши под ней огонь, – отозвался Филипп.
Малыш подкрутил пламя, потому что этому он давно научился, и сел ждать дальше. Но вот крышка на кастрюле стала подпрыгивать, из-под неё вырвался пар и брызги.
– Кипит! – закричал Малыш.
– Иду! – откликнулся Филипп.
И правда пришёл, переставил кастрюльку в сторону и стал быстро кидать в кипяток сосиски. Брызги полетели во все стороны, но на Малыша не попали.
– Смотри, – сказал Филипп, – я ставлю часы. Когда длинная стрелка опустится вот сюда, сосиски сварились. Снова меня тогда покричи.
– Хорошо, – ответил Малыш, сел на стул и стал следить за стрелкой.
Она двигалась ужасно медленно, почти стояла на месте. «Если за ней не подглядывать, она наверняка убыстрится», – подумал Малыш и зажмурился. Но, когда он открыл глаза, стрелка подвинулась всего чуть-чуть, до цели ей было ужасно далеко. Хорошо, а если залезть под стол? Тогда ему вообще не будет видно часов, и они могут канителиться, сколько хотят, хоть вовсе стоять на месте.
Под столом оказалось отлично. Сидеть там было гораздо приятнее, чем у плиты. Малыш придвинул к столу стулья и теперь смотрел на мир словно бы сквозь окошки.
Но вам наверняка интересно, чем занимался тем временем Щепкин в своём домике. Ну, сначала они с Корнеевной и Корешком пообедали, а после еды Щепкин сказал: «Так, а теперь папа ляжет поспать». Раньше Щепкин редко вспоминал о послеобеденном сне, но теперь взял привычку ложиться подремать каждый день, «чтобы они поняли, что я папа».
«Странно, что Малыш всё ещё не зовёт меня», – подумал Филипп, подождал ещё, но наконец голод погнал его на кухню.
Сосиски давно разбухли, а от Малыша ни слуху ни духу.
– Ну что ты будешь делать, – проворчал Филипп, – убежал к своему Щепкину, а сосиски пусть сами варятся.
Он открыл дверь и крикнул на улицу:
– Малыш!
Никто не отозвался, но тут приехала мама и закричала издали:
– Обед готов?
– Да, – ответил Филипп, – только Малыш испарился. Я попросил его последить за сосисками, пока они варятся, и привет.
– Найдётся, – ответила мама, – он наверняка у Щепкина.
– Нет, – возразил Филипп, – тогда он услышал бы, что я зову.
– Значит, у столяра, – сказала мама. – Давай начнём обедать пока без него, я очень голодная.
– Угу, – кивнул Филипп, – а то мне тоже скоро уходить.
– Ой, – ответила мама, – ты уходишь? А я думала, что ты вечером дома и посидишь с Малышом, потому что я обещала тётушке Заботе зайти к ней.
– Мне обязательно надо пойти, я же казначей нашего школьного союза. Но, может быть, ты сходишь, когда его уложишь?
– Я что-нибудь придумаю, – сказала мама и принялась накрывать на стол.
А Филипп вынул сосиски и слил воду из картошки, но она варилась так долго, что разварилась в картофельную кашу.
– Ничего страшного, – сказала мама, и они сели за стол. – Ой, прости, задела тебя ногой, – вдруг извинилась мама.
– Нет, это я тебя ударил.
– Раз у тебя такие длинные ноги, тебе не надо садиться так близко ко мне, а то я шелохнуться не могу, – сказала мама.
– Это ты вытянула ноги, они в меня упираются, – обиженно ответил Филипп. – Мне вообще деваться некуда, хоть на стол ноги клади.
– Странно, – сказала мама, – раньше мы так не мучились.
– Надо всё померить и поделить место ровно пополам, – сказал Филипп и нагнулся под стол. – Ого, да тут Малыш, оказывается, – удивился он.
– Малыш? – переспросила мама испуганно.
– Всё, Малыш, кончай шалить, – сказал Филипп. – Разыграл нас, и хватит, не валяйся там. Мы попались на твою удочку, но теперь мы тебя нашли.
Но Малыш ничего не ответил. Он так крепко спал, что не слышал ни слова.
– Похоже, он спит, – сказал Филипп, – представляешь, лежит прямо на полу и дрыхнет.
– Бедный, так устал, – посочувствовала сыну мама. – Филипп, отнеси его наверх, пожалуйста.
Филипп был сильный, он отнёс Малыша в их комнату и снял с него ботинки, носки, брюки и свитер, а Малыш так и не проснулся. Потом Филипп накрыл его одеялом, подоткнул и пошёл вниз.
– Малышу тяжело ходить со мной на работу, – вздохнула мама, – я всё время забываю, какой он ещё маленький.
– Наверно, ему бы понравилось, если бы ты могла больше не работать, – ответил Филипп.
Малыш проспал два часа и проснулся бодрый и полный сил, как после долгой ночи, так что укладывать его в обычное время сегодня смысла не было.
– Что ж с тобой делать? – сказала мама. – Видно, придётся позволить тебе сходить со мной к тётушке Заботе.
– О-о! – удивился довольный Малыш. – Думаешь, мне надо позвать с собой Щепкина?
– Нет-нет, – сказала мама, – там темно, ещё потеряешь его. И надень-ка второй свитер, а то ты со сна, распаренный.
«Ничего себе! – подумал Малыш. – Идти в темноте вдаль, вот здорово! И совсем не страшно, потому что вместе с мамой».
Иногда навстречу им проезжала машина, и свет фар так резал глаза, что Малыш зажмуривался. А мама всякий раз тянула его чуть ли не в канаву за обочиной, потому что очень боялась, что человек за рулём автомобиля их не заметит. Но их, похоже, было хорошо видно издали, ведь у Малыша на куртке нашита широкая светящаяся полоса, а мама такую же приделала себе на шапку. Но когда машин не было, они шли просто в чёрной темноте, зато на небе светились звёзды.
– Малыш, а ты знаешь, что у звёзд есть имена? – спросила мама. – Пояс Ориона и Кассиопея, а вон видишь четыре звезды таким прямоугольным ковшиком, а перед ним ручка ещё из трёх? Это Стуре-Бьёрн, Большая Медведица, её ещё называют Повозка Карла. А рядом несколько звёздочек, очень на неё похожих, только меньше – как будто её медвежонок? Это Лилле-Бьёрн, Малая Медведица. В детстве я её обожала.
– А почему медвежонок не вырос? – удивлённо спросил Малыш, потому что мама-то вон как выросла за эти годы, а этот звёздный медвежонок, Лилле-Бьёрн, – нет.
