Смотрю в глаза каждому из своих братьев.

– Да, готов. Если не сделаю этого, она умрет с вероятностью в сто процентов, а с сывороткой есть шанс ей помочь.

За время этого разговора Ханне становится хуже. Она остается неподвижной, но дышит прерывисто, грудь резко поднимается и опадает, кожа побледнела до такой степени, что скоро сольется с белыми стенами лаборатории.

Без дальнейших раздумий ставлю капельницу. Проходят мучительные десять минут, парни все это время хранят молчание, вокруг стоит оглушительная тишина, прерываемая только дыханием Ханны. Ей становится чуть легче дышать. Еще через полчаса дыхание становится спокойным, кожа розовеет, складывается ощущение, что Ханна просто спит. Сыворотка помогает, и я могу себе позволить вздохнуть с облегчением. Но это еще не конец.

Когда сыворотка в пакете заканчивается, я беру немного крови на анализ, чтобы убедиться, что она действительно работает.

Тем временем Маркуса уносят в его спальню. Его здоровью ничего не угрожает. Если верить результатам анализа, то и Ханне тоже ничего не угрожает. Сыворотка "V-s" подействовала, она вступила во взаимодействие с клетками Ханны, скоро начнутся изменения. Несмотря на то, что девушке лучше, я все равно волнуюсь и не отхожу от нее ни на шаг. Так проходят сутки с того момента, как мы собрались выезжать на кладбище. Ханна до сих пор не пришла в себя.

Поворачиваю голову на звук открывающейся двери. Заходят Кай и Джон.

– Эйден, ты должен отдохнуть. – говорит Джон.

– Да. – вторит ему Кай. – Поспи, брат, я посижу с ней. Как только она придет в себя, я разбужу тебя. Обещаю.

– Нет, я ее не оставлю. – я непреклонен.

Они видят это и решают не спорить.

– Маркус проснулся. – со смешком говорит Кай. – Злой, как черт. Рвался сюда.

– Я отправил к нему Кристину. С ее чудодейственным бульоном. Думаю, как только он поест, сразу же заявится сюда. – говорит Джон.

– Что он рассказал? Что там произошло?

– С его слов, они шли по кладбищу, когда он услышал тихий выстрел. Видимо стреляли с близкого расстояния. В первый раз стрелок промахнулся. Маркус заметил его, но успел только оттолкнуть Ханну, когда в шею ему прилетел дротик. Больше ничего. Внешность стрелка он не рассмотрел. Заметил только, что он был в черном, в маске или шлеме.

– Мотоциклист. – только и говорю я.

Кай открывает было рот, чтобы сказать что-то, как вдруг раздается стон, и Ханна начинает двигаться. Я подхожу к ней поближе. Она с огромным трудом открывает глаза. Ее глаза… они больше не черные. Они темно-серого цвета, прекраснее я в жизни не видел.

Она смотрит на меня, в глазах ее стоят слезы.

– Ханна? – зовет Джон. – Как ты себя чувствуешь?

Я сгребаю ее в охапку и крепко прижимаю к себе. Она жива. Она в порядке. Ханна отвечает на объятия, а потом как будто опомнившись, отстраняется, смотрит на Джона и Кая. Они искренне улыбаются.

– Все в порядке. Я все рассказал им.

На лице ее читается облегчение, но по щекам все равно текут слезы.

– Маркус? – слабым голосом говорит она. – Он… жив?

Серьезно? Сама чуть не умерла, но волнует ее здоровье Маркуса.

– Да, с ним все хорошо. – отвечает Джон.

Она с облегчением выдыхает.

– Хорошо. Мне нужно поговорить со всеми вами. Я все вспомнила.

Медленно, очень медленно ко мне возвращается сознание. Я слышу знакомые голоса, но разобрать, что они говорят не могу. Более того, я не могу точно сказать, кто это говорит. Просто голоса звучат знакомо.

На меня обрушивается осознание всего случившегося.

Боже, что же я натворила?! Какой дурой была, что повелась на уловки Фрэнка Роджерса. Правильно говорил Джон, Фрэнк – умелый манипулятор. Промывка мозгов – его главное умение. И я попалась. Мне именно промыли мозги. Начиная с семнадцати лет, я готова была сделать для "Равенства" все, что угодно, хотя тогда еще не вступила в их ряды и не понимала их цели. Клэр, выходит, все еще с ними. А мой отец? Не верю, что он так легко мог отдать меня в лапы Фрэнка. Значит руководитель "Равенства" что-то на него имеет, иначе, мне предстоит серьезный разговор с папой.

Сквозь миллион мыслей, наполняющих мою голову, я слышу такой родной голос Эйдена, что направляю все внимание на него. Эйден. Как я объясню все это ему? Он вполне может возненавидеть меня. Ведь я, по сути, все это время была шпионом "Равенства", хотя и не помнила этого. Но утаить от них такую информацию я не могу. Я обязана все им рассказать. Надо предупредить, что в секте знают о Братстве. Пусть не очень многое, но знают.

С огромным трудом мне удается разлепить веки. Первое, что я вижу – потолок лаборатории Эйдена. Как я тут оказалась? Я поворачиваю голову и вижу ЕГО. Мгновение он смотрит мне в глаза. На его лице написано какое-то непонятное мне выражение. Что он там увидел? Вину?

– Ханна? Как ты себя чувствуешь? – слышу голос Джона.

А Эйден стремительно заключает меня в такие крепкие объятия, что мне становится трудно дышать. Но плевать на кислород. Эйден нужен мне гораздо больше, чем дыхание. Я обнимаю его в ответ. Как же я скучала. Но тут до меня доходит, что Джон здесь, и он все видит. Я с неохотой отстраняю от себя Эйдена. Смотрю на Джона. И Кай здесь. Они улыбаются мне.

– Все в порядке. Я рассказал им. – успокаивает меня Эйден. От облегчения у меня по щекам текут слезы. И тут я вспоминаю…

– Маркус? – о, боже, хоть бы с ним все было в порядке! Если он умер, я никогда себе этого не прощу. Ведь это будет целиком и полностью моя вина. – Он… жив?

– С ним все хорошо. – волна облегчения уже готова затопить меня. Но… откладывать нельзя. Я должна все им рассказать. И я больше не буду тянуть.

– Мне нужно поговорить со всеми вами. Я все вспомнила.

– Что ты вспомнила, Ханна? – спрашивает Джон. – Ты помнишь, как тебя изменили?

Эйден рядом со мной напрягается. А я говорю только:

– Пожалуйста, просто позовите всех.

Они какое-то время внимательно смотрят на меня.

– Позвать всех сюда? – нарушает тишину Кай.

– Нет, давайте переместимся в гостиную. – предлагает Джон. – Эйден, как ты думаешь, Ханне можно покинуть лабораторию?

Почему он говорит так, будто я умираю? Со мной все нормально, чувствую я себя прекрасно. Так в чем же дело?

– Я в порядке. Вполне могу дойти до гостиной.

– Ты уверена? – обеспокоенный взгляд Эйдена дает понять, что что-то не так.

– Да. На сто процентов. А что, собственно, произошло?

– Что последнее ты помнишь? – спрашивает Джон.

Я почему-то не хочу говорить им про Клэр. Надо как-то обойти этот вопрос. Поэтому я говорю:

– Я все расскажу. Давайте соберем всех?

Джон и Кай уходят, а Эйден измеряет мне давление. Он выглядит напряженным. Я провожу рукой по его волосам.

– Со мной все нормально. Правда. Тебе не о чем волноваться.

Он гладит меня по щеке и нежно целует, едва касаясь губ.

– Я думал, что больше не увижу тебя живой. – говорит шепотом.

– О чем ты говоришь? Я же здесь, с тобой. – не знаю, надолго ли.

– Пойдем, я уверен, все уже ждут. Тебе помочь?

– Справлюсь сама. У меня еще не отказали ноги, и я могу ходить.

Он молчит, но берет меня за руку. Мы выходим из лаборатории и преодолеваем короткий путь до двери гостиной. Он прав. Все уже здесь. Маркус, который выглядит слегка бледным, смотрит на меня с изумлением.

– Черт возьми! Эти глаза мне нравятся гораздо больше, чем та жуть, что была раньше.

Я непонимающе смотрю на него. Глаза? Что с моими глазами? Поворачиваю голову к Эйдену. Он не находит слов. Что вообще происходит? Подхожу к одному из столиков, у него зеркальная поверхность, смотрю на свое отражение и не верю тому, что вижу.

– Но как? – я оглядываю всех по очереди? Сыворотка памяти вернула мне мои прежние глаза? Как это возможно?

– Сыворотка памяти? – хором раздаются несколько голосов. И я понимаю, пора. Надо рассказать им.