Я же давлюсь обидой. Она комом стоит в горле, распирает его до ощущения реальной боли. А еще во мне поселился страх, животный безотчетный страх. Предчувствие скорой беды. Зародился давно, и из маленького зернышка превратился в огромный букет фобий.

Руслан изменился. От того парня, который когда-то свел меня с ума одним только взглядом, ничего не осталось. Он стал уверенней, жестче, опасней, красивее. Но вместе с этим – чужим и далеким.

Он весь в работе. Круглосуточно на телефоне. Дома бывает мало, и со мной почти не говорит.

Зажмурившись, чувствую, как из глаз брызжут слезы. Кажется, я его теряю.

Убедившись, что он спит, разворачиваюсь к нему лицом. Подтягиваю колени к груди и наблюдаю, как мерно опадает его грудь. Темнота, разбавленная лишь лунным светом, делает его черты резче, чем они есть на самом деле.

Лоб, залом на переносице, который не разглаживается даже во сне, густые брови, нос с легкой горбинкой и четко очерченные губы. Мирно спящий хищник, от которого даже во сне исходит властная аура.

Утром встаем одновременно очень рано. У Руслана самолет в девять.

– Яйца – пашот?

– Не надо, я в аэропорту позавтракаю, – отказывается он, проходя мимо меня в ванную, – ты, кстати, часы мои не видела?

– Часы? Нет.

– Куда-то запропастились…

– Мне поискать? – кричу в спину.

– Не надо, на работу опоздаешь.

Пока он принимает душ, я запускаю кофе – машину и иду проверить его дорожную сумку. Добавляю к вещам еще одну рубашку, боксеры и кладу в футляр новую зубную щетку.

Из кухни доносится звук, оповещающий, что кофе готов. Спускаюсь вниз и, пересекая холл, замечаю, что экран лежащего на комоде телефона Руслана светится входящим сообщением.

У меня нет привычки проверять, но сейчас, повинуясь необъяснимому порыву, руки сами тянутся к гаджету. Нажимаю на уведомление и попадаю в переписку с неким Майером.

Я уже видела эту фамилию на экране телефона мужа. Этот человек звонит ему достаточно часто, но о чем они говорят, я никогда не прислушивалась.

«Часы свои не теряй, ты их у меня оставил. Отдам в аэропорту))»

Лицо опаляет огнем.

Как это понимать, черт возьми?! Оставил у него часы? Где? Когда? Почему он их вообще снял?

Прокручивая переписку вверх, выцепляю глазами отдельные фразы, слова. Уловить смысла не могу, потому что разговоры о работе, какие-то ставки, неизвестные мне фамилии, термины. Но понимаю, что Майер, это не он. Это женщина.

О, Боже… женщина, у которой он забыл свои часы.

Листаю дальше и вдруг натыкаюсь на следующее:

«Я не знала, что у него есть выход на Самсонова»

«Плохо, Амелия. Должна была знать. Чуть не просрали аукцион»

«Можешь наказать меня, Руслан. Готова понести любое наказание…»

«Непременно. Завтра на работу придешь без белья»

Дальше еще что-то не менее мерзкое. Я ничего не вижу, потому что меня слепит болью. Ничего подобного в жизни я не испытывала. Это как упасть с высоты на бетон, переломать все кости, разорвать внутренности, истекать кровью, но при этом находиться в сознании.

– Маша…

Вздрогнув, резко втягиваю воздух, чувствуя, как в легкие впиваются тысячи мелких иголок. Живот скручивает спазмом.

Как в замедленной съемке вижу, как муж обходит меня и выдергивает телефон из рук.

– Бл*дь! Бл*дь!!! – слышу грохот, звон разбившегося стекла, – сука! Именно сейчас!!!

Голос его злобный, агрессивный раскатывается по холлу, отскакивает от стен и врезается в меня ножами. Думала, больнее быть уже не может.

– Маша!

Поднимаю на него взгляд. Его силуэт смазанный, без четких контуров. Образ совсем чужой, и аура незнакомая.

– Маша! – выкрикивает с отчаянием.

– Что?..

Молчит. Руки в кулаки сжаты, дыхание тяжелое, сбитое. Лучше бы ударил, чем чувствовать это.

– Маша… прости…

Отрицательно качнув головой, закрываю глаза. Не то. Ты говоришь не то, Руслан!

– Скажи, что это неправда… – выдавливаю с трудом, – скажи, что она шутит…

– Маша… – чувствую прикосновение к плечу и шарахаюсь, как от высоковольтного разряда тока.

– Скажи, что это неправда, Руслан!!! – кричу хрипло, – скажи!.. Скажи, Руслан!!!

– Мать твою… Маша, успокойся!.. – хватает ладонь, тянет на себя, а у меня ноги не слушаются. Я буквально повисаю в его руках.

– Скажи… скажи, умоляю…

Он фиксирует мое тело. Одной рукой прижимает спину, другой, удерживая затылок, впечатывает лицом в свое плечо.

– Скажи… – прошу беззвучно.

– Ты – моя семья, Маша. Все остальное работа. Прости. Клянусь, этого больше не повторится. Слышишь?.. Ты должна простить…

Каждое слово, как капля кислоты. Я не знаю, что осталось во мне живого, но с каждым мгновением становится больнее. Я не выдержу, это предел.

– Что ты наделал, Руслан… – шепчу еле слышно.

– Маша… без глупостей, ладно? Я все исправлю…

– Что ты наделал…

В этот момент его, валяющийся где-то у порога, телефон оживает входящим звонком. Он не шевелится, только вжимает меня в себя крепче.

– Все будет хорошо, девочка. Я горы ради тебя сверну, Луну с неба достану. Хочешь?.. Мы поедем на море… Мальдивы… Ты хотела, помнишь?.. Я куплю тебе самое крутое рекламное агентство, Маша… Я уже все придумал. К концу года куплю.

Замолчавший было телефон, снова звонит, а я впервые в жизни этому рада.

– Маша… у меня самолет… Мне нужно лететь.

– Лети.

– Пообещай мне, что ты дождешься меня здесь… Я вернусь, и мы все хорошо обсудим… Трагедии не случилось, милая. Все поправимо.

– Самолет, Руслан… ты опоздаешь.

Телефон звонит в третий раз. Грязно ругнувшись, Руслан отпускает меня и поднимает его, чтобы принять вызов.

– Да… – голос резкий, отрывистый, – помню… через десять минут выезжаем.

Отбивается и поворачивается ко мне. Я смотрю в пол, на мыски своих домашних тапок.

– На работу не ходи сегодня. Побудь дома.

Идет на меня, останавливается впритык и, оперевшись рукой в стену над моей головой, склоняется.

– Маша… признаю, что поступил, как урод. Виноват перед тобой. Отвечу. Но… не отпущу.

Онемевший во рту язык не шевелится. Кожу от близости его дерет, и дышать все сложнее.

– Все хорошо у нас будет, слышишь? – подцепив двумя пальцами подбородок, заставляет смотреть в лицо, а я не могу. Зажмуриваюсь, – я люблю только тебя.

Чувствую, как целует. Губы, щеки, лоб. Сам еще не понимает, что прощается.

Оставив меня стоять у стены, быстро одевается, берет сумку, портфель с документами, параллельно грубо с кем-то говорит по телефону.

А я стою, как у эшафота. Молю Небеса, чтобы казнь скорее закончилась.

– Маш… – обращается перед самым выходом, – телефон не отключай, пожалуйста.

Потом хлопок двери, и звенящая тишина.

Руслан.

Простит.

Поплачет, переболеет и простит. Потому что любит. Потому что друг без друга мы никто.

Держусь отчаянно за эту мысль. По-другому никак. Если уйдет – все потеряет свой смысл.

Набираю ее номер снова. Ожидаемо не отвечает.

– Миша, – обращаюсь к водителю, – у меня просьба к тебе будет.

– Слушаю, Руслан Андреевич.

– За Марией присмотреть надо будет, пока меня нет.

– Проследить, куда ходит? – сощуривает глаза.

– Нет… другое. Она дома осталась, немного… эмм… расстроена. Мне надо, чтобы ты ее… скажем, навестил пару раз.

– Хорошо, понял.

– Посмотрел, все ли у нее в порядке, как выглядит…

– Какой повод?

Молодец мужик. Сообразительный и без лишних вопросов.

– У меня папка на рабочем столе синяя лежит. Попросишь ее, скажешь, что в офис отвезти надо.

– Понял.

– Сделать это надо будет сегодня вечером. И, Миша, будь постоянно на связи.

– Разумеется, Руслан Андреевич.

Перед входом в здание Аэропорта снова ее набираю. Безрезультатно, но вполне логично.

С Амелией и нашим штатным юристом Сашей Храмцовым встречаемся у стойки регистрации.