— Хватит, Инь. Что ты сейчас пытаешься сделать? Оправдать взрослого мужика, который поднял руку на ребенка? Такое не должно происходить ни при каких условиях.

Слишком сложная тема для меня. Я стараюсь не держать зла на родителей, каждый день пытаюсь отпустить ситуацию с нашими сложными отношениями, а слова Рината прорывают плотину обид внутри меня.

— Так что ты там унюхала, сладенькая? — тянет немного с издевкой.

Стыдно очень. Повела себя как самая настоящая истеричка, хотя раньше я таким никогда не страдала. Всегда избегала открытых конфликтов, сглаживала все мирно. Мне не нравится тратить энергию на негатив.

Морщусь, когда тот же самый запах снова ударяет в нос. Черт, ну не просить же Рината раздеться, в самом деле. Как это будет выглядеть? Он там себе напридумывает всякое.

— От тебя пахнет другой женщиной. Я все понимаю, ты мне ничего не обещал, и между нами просто секс, но это очень меня унижает. Ты даже в душ после нее не сходил.

— В душ я не ходил, потому что его здесь нет, если ты не заметила. Баню снова топить посреди ночи как-то не с руки было.

Опять злюсь. Ринат даже не отрицает, что развлекался с кем-то на стороне.

— Меня запрягли беременную везти в больницу, после того как ты вырубилась. Девка начала рожать, муж в отъезде, я так и не понял, кем он работает. На меня накинулась ее сестра, обниматься лезла, когда мы орущую во все горло Надежду сгрузили врачам. Ситуация нервная, сама понимаешь.

— А дальше? — ежусь, неприятно все это слышать.

— А дальше я отвез эту невменяемую сестрицу обратно, припарковал машину на нашем участке и сразу завалился спать. Рубило жесть как.

История звучит складно, но я не верю. Где-то в груди поселился черный клубок, состоящий из моих страхов, и у меня ничего не получается с ним сделать.

Я вообще до этого не знала, какого это — ревновать мужчину. У меня и мыслей таких не возникало на фоне того, что никакого мужчины вообще-то в моей жизни и не было. Ни разу.

А сейчас я впервые столкнулась с этим, и мне не понравилось. Внутри все горит, поведение какое-то неадекватное, а утихомирить этот тайфун может только чудо.

На хмуром до этого лице Рината появляется подобие самодовольной усмешки. Он, конечно, старается скрыть признаки, но я все равно замечаю, как правая густая бровь дергается вверх и на губах играет что-то странное.

— Мне даже понравилось. Еще б не вопила так на всю деревню, — фыркает напыщенно, надавив подушечкой большого пальца на мою нижнюю губу. — Как только умудрилась до своего возраста девственницей доходить? С таким-то темпераментом.

— Просто никто меня не похищал и не запирал в чужом доме.

— Не шали, кошечка, — вторая рука плавно соскальзывает с талии на ягодицу. — Мне хоть и сорок скоро, одного раза с тобой явно недостаточно. Выберемся отсюда, и свожу тебя в какое-нибудь нормальное место. На море хочешь? Днем будешь валяться под солнцем, а ночами подо мной.

— Есть какие-то новости? — специально перевожу тему, потому что не хочется слушать о нашем будущем. Потому что на самом деле нет никаких нас.

— Барби с фотографий помнишь? Мои спецы говорят, она пропала. Вскрыли ее профиль, в переписках заказчики рекламы спрашивают, почему договоренности не были выполнены. Ты, кстати, правильно тогда нашла ее, — нехотя признает Ринат.

— Это все так странно… Как она может быть связана с вирусом? Там же…

Осекаюсь, мысленно ругая себя за то, что осудила девушку по картинке в интернете.

— Мозгов нет, ты хотела сказать? Суть в том, что эти две истории вообще могут быть не связаны. Твой дружок точно ничего такого не рассказывал? Вспомни, Инь. Сейчас любая мелочь важна.

— Об этой девушке я вообще ничего не знаю. Не так уж и близко мы с Максимом общались, чтобы он мне рассказывал подробности своей личной жизни. Тем более такие. Но…

Ринат снова заставляет запрокинуть голову.

— Интерьер на фотографиях больше похож на гостиницу или отель, чем на квартиру. Можно попробовать так поискать. Вдруг управляющий может быть в курсе ситуации? — хватаюсь за очень тоненькую соломинку.

— Вряд ли это приведет к чему-то. Надо мужика ее трясти, но для начала хотя бы узнать его фамилию.

— Мне в душ хочется… — выдаю невпопад.

Кожа действительно липкая вся, даже удивительно, что Ринат не брезгует ко мне прикасаться после всего. Сначала настойка, потом целая ночь, в течение которой я, скорее всего, потела из-за остаточной температуры, и в заключение всего секс, с которым связаны всякие там жидкости.

Мне казалось, такие мужчины, как Ринат, предпочитают иметь любовниц из высшего общества. Ухоженных, с идеальной прической и свежим маникюром. А у меня на голове гнездо, и ногти я грызу. Из пяти баллов едва до тройки дотягиваю по этой шкале, и это еще в своем нормальном состоянии.

— Воду бы погреть. Я с тобой схожу, чтобы больше не смущать твой нос чужими духами.

Моментально сникаю и пытаюсь выкарабкаться из кольца мужских рук.

Жаль, что под рукой нет ноутбука, и у меня отсутствует возможность погрузиться хотя бы в работу. Это бы помогло отвлечься. Переключиться.

В бане я моюсь, повернувшись к Ринату спиной. Наконец-то распутываю волосы, вспениваю шампунь, смывая всю грязь. Даже будто легче становится. Слабость во всем теле по-прежнему присутствует, но ощущение чистоты немного поднимает настроение.

После обеда Ринат куда-то уезжает. Ничего мне не объясняет, просто велит сидеть дома и не высовываться. Не открывать, если вдруг кто-то постучит в дверь.

Единственное мое занятие здесь — книга, которую при любой другой ситуации читать я бы не стала. Но альтернатив нет, и я погружаюсь в горячую историю, краснея на некоторых особенно откровенных моментах, припоминая, что мне велели учиться по ней.

Ни за что я не буду делать все эти жуткие вещи. Ремня хватило за глаза.

Где-то через час раздается настойчивый стук в дверь. Сначала мне кажется, что это проверка от Рината и он сейчас войдет, но незваный гость не сдается, продолжая активно напрашиваться на разговор.

Отодвинув шторку, пытаюсь понять, кто стоит на пороге, но ничего у меня не получается. Угол обзора не тот. Накидываю на себя огромную куртку, чтобы не продуло ослабший организм, и все же отпираю дверь, вооружившись предварительно грязной кочергой.

— Ой, а ты та самая знакомая Рината? Я к нему пришла, — с неподдельным удивлением спрашивает какая-то девушка, держащая в руках большую тарелку, накрытую вафельным полотенцем.

— Его нет, — сухо выдавливаю из себя, делая шаг вперед.

Не показалось. Одинаковый запах.

— Ну, ты тогда передашь ему? — протягивает блюдо мне. — Пирожки, домашние. Моя благодарность за сегодняшнюю ночь.

Ловлю себя на том, что очень хочется вытолкать ее за порог и захлопнуть дверь. Жалею, что открыла.

— Я передам, — деваться некуда. — Мне нездоровится, так что не могу долго стоять…

— Да, извини. Ринат говорил, что ты болеешь. Выздоравливай.

— Спасибо.

Еще раз смерив меня липким взглядом, девушка разворачивается и идет к открытой калитке, пока я борюсь с желанием бросить пирожки вместе с тарелкой в дырку, предназначенную для справления естественных нужд. Им там самое место.

Злюсь очень, хоть и не имею права испытывать такие эмоции. Блюдо ставлю на стол, забираюсь обратно на диван и утыкаюсь в книгу, фантазируя о том, как Ринат после этих чертовых пирожков будет бегать в туалет каждые десять минут. Или лучше пять. Туда-обратно.

История на серых страницах начинает бесить сильнее. Даже здесь у героев есть любовь, которая меня ужасно раздражает. Что это вообще за чувство такое? Меня пугают настолько сильные эмоции. Особенно когда они связаны с другим человеком.

Это ведь никак нельзя контролировать. Прислушиваюсь к себе, стараясь понять хоть что-то, но вместо прояснения всей картины еще больше запутываюсь.

Почему меня вообще тянет к Ринату? Вдруг это обычный стокгольмский синдром? Психика жертвы подстраивается под ситуацию, и человек начинает испытывать странные вещи, лишь бы не сойти с ума.