Три дня спустя я решила снять номер в другой гостинице. Выход на улицу снова ощущался как праздник. Через несколько минут подъехало моё такси. Водитель оказался максимально вежливым и внимательным, его лучезарная улыбка была видна сквозь маску. Удивительно, но разговор с ним меня нисколько не утомил. Он рассказал про то, где лучше всего наблюдать за цветением сакуры, где поесть вкусной лапши. Мы ехали мимо многочисленных небоскрёбов и, конечно же, в пути я всё-таки смогла полюбоваться сакурой, хоть и совсем недолго. Это действительно потрясающее зрелище, даже издалека! Вид срываемых ветром и падающих лепестков вызвал в моём мозгу странную ассоциацию с пиром римского императора Гелиогабала. Во время одного из празднеств он приказал рассыпать с потолка лепестки роз в таком количестве, чтобы его недруги задохнулись. Но я быстро отбросила подобные мысли. Сакура сильно отличается от роз. Запах сакуры ненавязчивый и мимолётный, похожий на лёгкое касание. У розы запах более выразительный, он обволакивает и сразу заключает в свои объятия.

Я и не заметила, как мы добрались до места назначения. Водитель помог занести вещи в гостиницу. Номер был маленький, но надолго здесь задерживаться я не собиралась. До начала учебного года оставалась неделя, и за это время мне нужно было найти квартиру. Но сперва мне хотелось поесть.

Хозяйка гостиницы, маленькая резвая старушка лет семидесяти, посоветовала место, где можно было попробовать вкусные суши. Рыба мне нравилась меньше, чем мясо, да и от её запаха всегда воротило, но почему-то я пошла по указанному адресу. И не пожалела. Вкус суши был изумительный! Запах рыбы напоминал холодное море и солёный бриз, рис был идеально приправлен, а довершало их ансамбль васаби, острота которого чуть обжигала язык и ударяла в нос.

Затем я решила прогуляться по Токио. Дорожные развязки проносились буквально под окнами высоток. Интересно, какого это: жить, будучи постоянно зажатым между небоскрёбами? Мне казалось, что в некоторых районах откровенно тесно. Это ощущение усугублялось многолюдностью и шумом токийских улиц.

Вечером ноги привели меня в район Сибуя, деловой и торговый центр столицы. Он горел тысячами огней! Выглядело это эффектно. Но я никогда не любила яркости вне искусства, категорически не принимала неестественные цвета где бы то ни было. Их существование казалось мне нелепой ошибкой! Действительно, Токио – это город контрастов. Его центр, многоголосый, громкий, ослепительный, никогда не спит. А окраины спокойные, простые, уютные, даже какие-то камерные.

Я вернулась в гостиницу довольно поздно и сразу легла спать. Завтра предстояло взяться за поиски квартиры.

Я много раз представляла, как будет выглядеть моя идеальная квартира. Она должна быть маленькой, минималистичной, светлой, с окном высотой от пола до потолка. Желательно на этаже десятом и выше. Максимально простой, чтоб глаз отдыхал. Мне не хотелось жить в большой квартире, так как гостей я приглашать не собиралась, а убираться особо не любила.

Поиски жилья заняли немного времени. Через два дня мне удалось найти квартиру недалеко от университета. Хозяйкой оказалась очень красивая женщина по имени Мидори: невысокая, стройная, с иссиня-чёрными волосами, разделёнными на пробор и собранными в низкий узел на затылке, тёмно-карими глазами, бледной прозрачной кожей, сквозь которую просматривались голубые вены. Моё внимание привлекли её руки с длинными пальцы и тонкими запястьями. На вид ей нельзя было дать больше сорока лет. Мидори была одета в простое длинное изумрудное платье, коричневые кожаные сапоги на толстом каблуке и кожаную куртку в тон обуви. При первой встрече я увидела в ней воплощение элегантности. Пропорции её тела были почти идеальными, что редко встречается в реальной жизни. Особое впечатление производила осанка Мидори и немного приподнятый подбородок. Она стала первой в Японии, кому я захотела поклониться не из-за норм этикета.

– Ох, вы что, не нужно! – сказала она на неплохом английском. Мне стало понятно, что она не только красива, но ещё умна и деликатна в общении.

– Прошу прощения, – ответила я.

– Как вам квартира?

– Меня всё устраивает, спасибо!

Квартира мне действительно понравилась. Двадцатый этаж, большое окно, стены, выкрашенные в бледно-голубой цвет. Из мебели в комнате были только кровать, рабочий стол, стул и шкаф.

– Честно говоря, вы первая, кто не стал придираться к обстановке.

– Я просто люблю, когда дома ничего не отвлекает. Лишние предметы только создают визуальный шум и мешают отдыхать.

– Я буду периодически заходить. Просто у меня уже был печальный опыт сдачи квартиры иностранным студентам. Они оставили её в ужасном состоянии после себя.

– Да, без проблем, я понимаю.

Мы быстро договорились о цене. Уже на следующий день я перевезла свои вещи и купила гирлянду с мягким тёплым свечением. В каждом помещении квартиры был только один источник освещения – лампы на потолке. Я же любила жить в сумерках, мне нравилось, когда в комнате практически темно, а яркий свет в помещении после захода солнца казался неестественным.

Конечно, мне не очень нравился тот факт, что Мидори будет проверять квартиру, но её тоже можно понять. Тем более что в дальнейшем мне это абсолютно не мешало. Замечаний она не делала, да и заходила только тогда, когда меня в квартире не было.

До начала учебного года оставался один день. Я решила сходить посмотреть на университет.

Здание было потрясающим! Оно почти полностью состояло из стекла, а последний, четвёртый этаж, завершался мансардной крышей. Я ощутила радостное предвкушение. Как много света проникает в эти студии!

Людей пока что было мало, но на улицах уже можно было увидеть студентов старших курсов, зазывавших новичков в различные клубы и секции. Даже без знания японского языка среди мне удалось распознать литературный, музыкальный и многие другие кружки.

К подобного рода секциям в вузе я относилась скептически. У меня не было тяги участвовать в спортивной, творческой или социальной жизни ещё в школе, а в университете – тем более. Мне казалось, что это отвлекает от учёбы.

У самых ворот я увидела девушку. По тому, как мой глаз выхватил её из толпы, мне стало понятно, что мы ещё встретимся. Потому что со мной такое было не впервые. Она посмотрела на меня, но быстро опустила взгляд.

Занятия начинались в 8:30. Хорошо, что больше не нужно было ходить на торжественные линейки. В школе я так их не любила! Мне казалось это пустой тратой времени. Бесило, что надо было час или полтора стоять, слушать, как первоклассники чуть ли не выкрикивают от чрезмерного старания свои стихи, попутно забывая слова. Бесила директор, которая могла толкать никого не мотивирующую речь чуть ли не пятнадцать минут. Бесило, что даже в дождливую погоду никто не собирался отказываться от этой идиотской традиции.

Я пришла в вуз чуть раньше. Первой парой у нас поставили рисунок. Аудитория, как я ожидала, была невероятно светлой.

Позже подошли мои одногруппники. Всего нас было пять человек: три парня и две девушки, включая меня. Я обрадовалась. Во-первых, не будет столпотворения, не придётся бороться за место рядом с композицией. Во-вторых, не нужно будет запоминать много имён. И, конечно же, вместе со мной в одной группе оказалась та самая девушка.

Мы сидели молча, пока в аудиторию не вошёл преподаватель. Он попросил нас представиться. Каждый сказал своё имя и старшую школу, конечно же, сопроводив это поклоном сенсею и однокашникам.

Первым решил рассказать о себе Акира Ямамото – невысокий парень худощавого телосложения с очень длинными руками и ногами родом из Токио. Глазки маленькие, волосы жиденькие. Голос высокий, да и говорил он ещё довольно громко, порой чуть ли не срываясь на крик. Было в его облике что-то такое, из-за чего хотелось его пожалеть.