Я бледнею, видя также самого младшего (из твоих братьев), Сахадеву, блюстителя сражений, с осанкою быка, пребывающего среди коров, о потомок Бхараты! Раздумывая непрестанно о занятиях Сахадевы, я не нахожу у него, о могучерукий, никакого проступка, из-за которого он, воистину доблестный, должен испытывать такие лишения. Меня терзает печаль, когда я вижу твоего милого брата, о лучший из бхаратов, поставленного царем матсьев (смотреть) за коровами, подобно превосходнейшему быку. (При виде) его, неистового, в красном облачении, когда он радует Вирату тем, что предводительствует пастухами, меня охватывает лихорадка. Ведь благородная (свекровь) моя постоянно восхваляет героя Сахадеву, считая, что он одарен высоким благородством, хорошим поведением и добрым нравом: «Стыдливый, сладкоречивый и справедливый, он — любимый мой (сын). В лесах ты днем и ночью должна заботиться о нем, о Яджнясени!». Видя Сахадеву, этого превосходнейшего из воинов, занятого (присмотром) за коровами и спящего по ночам па телячьей шкуре, как же я могу жить, о пандава!
А тот, кто наделен тремя (достоинствами): красотой, искусством владения оружием и умом, (теперь служит) конюшим у Вираты! Посмотри, как изменяется время! Сонмы (врагов) рассеивались при виде Дамагрантхи,[159] (ныне) обучающего коней быстрой езде на глазах у великого царя. Я видела, как он, прекрасный, прислуживает блистательному и высокому царю матсьев Вирате и выводит коней перед ним. Почему же ты, о Партха, считаешь меня счастливой, о усмиритель врагов, когда я так изнываю от сотни бед из-за Юдхиштхиры? У меня есть и другие лишения, далеко превзошедшие эти. Я расскажу тебе и о них, слушай же, о сын Кунти! В то время как вы (все) здравствуете, всякие лишения изнуряют мое тело. Какое же может быть более сильное горе, чем это?
Так гласит глава восемнадцатая в Виратапарве великой Махабхараты.
Глава 19
Драупади сказала:
Пребывая в царских чертогах под внешностью прислужницы-сайрандхри, я навожу чистоту для Судешны из-за (того) игрока в кости.
Посмотри, какое горе постигло меня, царскую дочь, о укротитель врагов! Я нахожусь (здесь), ожидая (конца) установленного срока,[160] подобно обездоленному, (который ожидает окончания) всех своих бедствий. Успех (в достижении) цели, победа и поражение — все это для смертных преходяще. Исходя из этого, я ожидаю, что (наступит) вновь преуспеяние для моих супругов. Та же самая причина, которая приводит человека к победе, может также привести и к поражению — с такой (надеждою) я дожидаюсь (лучшего). (Одни) люди, давая, просят сами и, убивая, сами бывают убитыми, (иные же), побеждая (других), бывают сами побеждены врагами — так я слышала. Нет ничего невозможного для судьбы и никто не может избежать судьбы, вот почему я ожидаю возвращения (благосклонной) судьбы. Где прежде иссякла вода, там же она появляется вновь, поэтому и я, надеясь на перемену (к лучшему), ожидаю возвращения благополучия. Когда чьи-либо дела, даже хорошо устроенные, приходят в упадок по воле судьбы, то ему, если он рассудителен, не следует прилагать усилий к возвращению (благоприятной) судьбы.
А что до цели сказанных мною слов, то спросишь ли ты меня, охваченную горем, или не спросишь, я скажу тебе (обо всем). Я супруга сыновей Панду[161] и дочь Друпады, кто, кроме меня, захотел бы жить, оказавшись в таком положении? Ведь несчастье, охватившее меня, принижает также (всех) кауравов, панчалов и пандавов, о укротитель врагов! Какая же другая женщина, так возвысившаяся, окруженная многочисленными братьями, свекрами и сыновьями, о губитель вражеских героев, мучилась бы таким горем? Наверное, мною еще во младенчестве был совершен великий грех перед Творцом,[162] по чьей немилости я оказалась в таком горестном состоянии, о бык из рода Бхараты! Посмотри же, о пандава, какой у меня бледный цвет лица! Такого не было у меня, даже когда (я находилась в изгнании), в крайнем бедствии. Ты сам знаешь, о Бхима, какое счастье у меня было прежде, о Партха! И вот я, такая, (теперь) попала в услужение (другим); зависимая от других,[163] я не нахожу покоя.
Я полагаю, не может не исходить от судьбы то, что сын Притхи, могучерукий Дхананджая, обладатель грозного лука, живет (здесь ныне), словно потухший огонь. Невозможно для людей, о Партха, постичь судьбу живых существ! Я считаю (поэтому), что это падение ваше непостижимо. Та самая, по чьему лицу вы, подобные Индре, всегда угадывали ее желания, та превосходнейшая и целомудренная (супруга ваша) теперь угадывает желания по лицу других, стоящих гораздо ниже ее. Видишь, о пандава, каково мое положение! Оно такое, какого я совсем не заслуживаю. Меж тем как вы (все) здравствуете, посмотри па перемены, (вызванные) временем. Я, у которой в подчинении находилась земля вплоть до пределов океана, теперь сама пребываю в подчинении у Судешны и в страхе перед ней. Я, у которой впереди и позади шествовали прислужники, теперь сама следую и впереди, и позади Судешны. А тут (еще другое) горе, о Каунтея, невыносимое для меня. Слушай же о нем. Я, которая никогда сама не приготовляла умащений даже для своего собственного тела, кроме как для Кунти, благо тебе, я теперь растираю сандал (для других). Посмотри, о Каунтея, на мои руки, которые не были такими раньше.
Вайшампаяна сказал:
С этими словами она показала ему обе свои руки, покрытые мозолями.
Драупади сказала:
Я, которая никогда не боялась ни Кунти, ни (всех вас), теперь пребываю в страхе перед Виратой, как его служанка, боясь, что же скажет мне великодержавный повелитель: хорошо ли приготовлена благовонная мазь или нет, ибо царю матсьев не нравится де сандал, растолченный другими.
Вайшампаяна сказал:
Рассказывая о своих лишениях Бхимасене, прелестная Кришна тихо плакала, поглядывая на него. И обратившись со словами, невнятными от слез, все снова и снова вздыхая, она сказала так, приводя в волнение сердце Бхимасены: «Немалый проступок, о Бхима, должно быть, был некогда совершен мною против богов, если я, обездоленная, еще живу, в то время как я должна умереть, о пандава!». И Врикодара, сокрушитель вражеских героев, закрыв лицо покрытыми мозолями руками ее дрожащей, зарыдал тогда. И держа их, могучий сын Кунти проливал слезы. Охваченный великим горем, он сказал тогда такие слова.
Так гласит глава девятнадцатая в Виратапарве великой Махабхараты.
Глава 20
Бхимасена сказал:
Позор да будет силе моих рук и луку гандива Пхальгуны,[164] ибо руки твои, бывшие прежде окрашенными в красный цвет, (теперь) обе покрылись мозолями! Во дворце собраний Вираты я (хотел) было устроить великое побоище, но там царь справедливости остановил, взглянув на меня искоса. Поняв (намерение) его, я сдержался, о красавица! То, что мы лишились царства, что не были убиты кауравы и что я не снес голов Суйодхане, Карне и Шакуни,[165] сыну Субалы,[166] а также коварному Духшасане,[167] — все это сжигает меня, о прекрасная, словно дротик, вонзившийся в сердце. Не отступай от справедливости, о красивобедрая, отринь свой гнев, о многоумная! Ежели царь Юдхиштхира услышит от тебя такой упрек, о прелестная, он совсем расстанется со своей жизнью. Так же (поступят) Дхананджая, о прекраснобедрая, и оба близнеца.[168] И если они, о тонкая в талии, отправятся в мир иной, я тоже не смогу вынести такой жизни.
