Неистово присасываю кожу на ее ключицах и все что доступно над вырезом.. Наяриваю руками под ее майкой подпитывая разгоряченность тела и аккуратных девичьих грудок. Слюной исхожу, как хочу прикусить эти зефирки. Лика всхлипами разжигает мою жадность. Нетерпеливо вжимается бедрами. Освещение в моем чердаке перебойно потрескивает. Минута и полный выкл.

В очередном проблеске ошеломляет открытием. Бесповоротно несет в тупиковую хрень. Не может она так притворяться. Тело не обманешь. Контакты всегда, только обоюдно замыкает. Не пускала бы Лика ответные сигналы, то и меня бы так не взрывало.

Разъедает изнутри накопившимся шлаком. Зачем она так? Смотрит с любовью. Гладит как прирученную псину. А я обтекаю. Один хер ..хочу ее. Заталкиваю в глубину скулеж, чтобы не поддаться. Не завыть ядрено выразительно - дать мне нежности.

- Сашечка, мой, – проникновенно взрывается Лика.

На секунду вздрагиваю и думаю, что невысказанное наружу прорвалось. Нарочно достаю ленту презиков. Антон когда у бара расплачивался - выронил. Я подобрал. Вернуть, потом забыл.

Лика реагирует гневным протестом. Злюсь еще больше. Себе больно делает. Меня на куски рвет , ради того чтоб ее маман спокойно жилось. Нет и не будет симпатии к женщине, поменявшей дочь на зачуханный член. Акценты значимости четко определены. Я на втором месте себя некомфортно чувствую. Извергаюсь беспросветной дичью, наговорив того, чего не стоило.Сразу же жалею . Слово - оно как беспордонный воробей. Вылетело и клюет самого безобидного.. Под ребрами сводит напряжение, словно кто железный обруч надел.

Оставляю Лику воевать со своими бесами в одиночестве. Унизиться до разборок, гордость не позволяет Резко не хочу, но делаю. Хочу с безразличием, а вот здесь мимо. Это я в ранге самого лучшего, никогда не потащил бы ее трахаться в туалет. Обычный и не на такое способен. Тошно и противно. От себя в большей степени Отдаю честь самоуважению за то, что наказал девушку конченым способом. Герой млять!

Поражаюсь ее двуличию и охуеваю от своей бесхребетности. Абсолютно не представляю, куда деть эти поля сиреневых тюльпанов, что выросли во мне. Душу всю растратил в ней. А что в ответ?

В ответ, твое сердце бьют, словно вазу о твердый кафель.

КУрю на крыльце и руки трясутся, как у алкаша.

Не воевать. Не скандалить . Все догмы внушаемые за месяц нихрена не актуальны. Лика одной фразой развеяла наше волшебство. А меня блять не перестает крыть злоебучим космосом рядом с ней.

Хотел, показным спокойствием, заставить ее лезть на стену. Как сам делал последние четыре недели. Она же гордая, не признается и не покажет что херово. Отшила и думает на этом все. Сама же искала встречи, значит, не перегорело.

Видел, что этот недоделанный альфа-самец, с голубым налетом, дышит неровно в ее сторону. Кису от гомика ощутимо воротит, тут и семь пядей во лбу иметь не надо, чтобы заметить. Но мне же, как бы, до фонаря кому она будет тапочки приносить, с кем будет кувыркаться после меня.

Вот тут конфликт внутренних интересов.

Ни с кем.

Мысли о том, что ее целует кто-то другой. Кто-то другой займет МОЕ место бога рядом с ней, превращают в бешеного пса. Другие же домыслы , в которых этого пса пнули, хуй поими за что, под хвост - действуют как стоп – кран.

Бездомный бог. Вот кто я. Ни на земле, ни на небесах, мне места нет. Дома тоже не стало. Унесла Лика ощущение привязанности в рюкзачке, когда последний раз ночевала. Болтаюсь по квартире, как неприкаянный. Больше на треке и в конторе нахожусь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

А что мне дома делать. Там ее нет. Там ее кружка с недопитым кофе. Там послание помадой на зеркале в ванной « Мой самый- самый. Люблю люблю люблю»

Помыть и стереть - рука не поднимается. Это блядь значит признать, что все кончено. Финал.

А у меня как – никак порода ищейка, а не дворняги, что под забором скулит. Харе рассуждать вхолостую. Надо Лику к стенке прижать и все выяснить. Демагогия - она только у философов прокатывает. В реальной жизни, любой вопрос на деле решается.

- Забудь, Сань, – хмыкаю, когда Тоха хлопает по плечу. Подкуриваю вторую. К задушевным беседам не тянет. Я обычно информацию в голове перевариваю, тут не исключение, – С Маринкой два года прожил и то, так не загонялся, – выкидывает в воздух теорию доктор амурных наук. Бойфренд – неделька, туда же в консультанты метит. Итак, паршиво, а если в нутряк лезут, совсем жгучей эмоцией захлебываюсь.

- Савелич, я у тебя совета спрашивал?

- А то со стороны не видно, как ты на замороченную балерину поглядываешь. Зайкину аж разбарабанило. Впечатление было, что она тебе прям на столе отдастся, чтоб отвлечь.

Зайкина - кентервильское привидение, куда не сунься везде она. Из органов ее поперли, с моей легкой руки. Теперь у адвоката секретуткой отсиживается. Вызвонила Антона и сама напросилась. А у нас были планы, посидеть чисто по-мужски.

- Смотри блядь какой проницательный. Мент что ли? – стебу его. Тоха не обижается

- Само собой. Кстати, Анька за твоей в туалет ломанулась.

Да ну нахер!

В меня как током ударило. Нехило так под триста восемьдесят.

Сбрасываю окурок в урну и срываюсь с опоры. Ситуация дерьмовее некуда. Разъяренное бабье оно же беспределит похлещи мужиков. С дурью Зайкиной мы на короткой ноге. Лика в этой стычке не сильный соперник.

Миновав основной зал и короткий коридор, вламываюсь в туалет без стука. Никого нет и это не облегчает тревожности. Кровь мизерными порциями просачивается через сердечный клапан. По вискам долбят молоточки. Прислушиваюсь, нет ли поблизости звуков борьбы.

- Спасите !! – пробивает знакомый голосок из загашника возле запасного выхода.

Праведный гнев скапливается в каждой точке, каждого нерва.

Пнул дверь с ноги, выламывая замок. Остолбенел . Это вообще что за дела. От безумных догадок мозг разносит в неопределенные области. Вуайеристы сука ушлепки.

- С днем рождения меня! – хлещет подсовываясь сбоку Антон. Его увиденное веселит, как и предвкушение заварушки.

По глазам и зареванному лицу вижу, в каком шоке пребывает Киса. Еще бы! Смотреть, как один извращенец отсасывает другому, это и проститутке со стажем покажется дикостью. Для нее творящийся пиздец – неудобоварим. Лика выдохнув:

- Ты пришел, – медленно оседает на колени и теряет сознание.

Ну, все, педик, тебе крышка!

С размаху отпечатываю Ликиному соседу в нос угловой удар. Хруст и отлетает, ломая поникшей тушей полки. Хватаю второго за грудки, поднимаю, и с тем же разгоном, прицельно вбиваю по морде.

- Саня, Саня, Саня! - Савельев влетает и стопорится прямо передо мной. Жилы сводит, адреналин неконтролируемо забивает вены. Мысленно считаю до десяти и перевожу взгляд на Лику. - Что ж, ты, пацанам даешь повод в больничке отлежаться. Геморрой себе наживаешь. Бляха, Прокофьев, это же круче чем стриптизерши, – Навык, не терять позитив, отработан годами. Подходит, хлопая попеременно по щекам усыпленных «красавцев», – Просыпаемся, голубки, свадебный кортеж скоро подъедет.

Не слушаю его, убираю скотч с ее губ и освобождаю руки. Лика без сознания клонится на меня, я подхватываю и несу на воздух. Антон звонит в дежурку и вызывает наряд.

Невыносимое зрелище. По костям вовсю треск наворачивает, и не одной здравой мысли в башке.

Я сученышам шеи поскручивал, если бы Тоха не вмешался. Кишки выверну, но эти двое сядут по полной программе лет на двадцать. Они у меня все изнасилования за последние пять лет огребут. Я уж позабочусь, чтобы их в одной камере с самыми оголодавшими урками разместили. Распетушат говнюков по прелестной статье. На зоне таким любят печати взламывать. Организуют гей - парад еб..кто на новенького.

Улавливаю на улице ветер, распологаюсь так, чтобы нас обдувало и опускаюсь с заветной ношей на бордюр.

- Кисунь, открывай глазки, – усадив на колено, смахиваю со щеки волосы.