Для поздняковских памятников изученные остеологические комплексы пока весьма ограничены. Но все же есть основания полагать, что у поздняковских племен с самого начала их формирования скотоводство становится одной из важных отраслей хозяйства. Так, на одной из наиболее ранних поздняковских стоянок (Алекановской) найдены кости лошади, в остеологическом комплексе также ранней Акозинской стоянки кости домашних животных явно преобладают над костями диких; среди первых встречены остатки почти всех домашних животных — лошади, свиньи, крупного и мелкого рогатого скота (табл. Ж).

На стоянках третьей четверти II тысячелетия до н. э. кости домашних животных уже явно преобладают над костями диких и достигают более 90 % (табл. Ж). Так, на Поздняковской стоянке первые составляют 95 %, причем среди них первое место занимают кости крупного рогатого скота (60 %), затем лошади (30 %) и крайне немного костей свиньи[1058]. На Подборновской стоянке также найдены кости крупного рогатого скота, лошади, и свиньи. Характерно отсутствие в поздняковском стаде мелкого рогатого скота.

Одной из ведущих отраслей хозяйства становится скотоводство и у приказанского населения. На раннем (займищенском) этапе своего развития, т. е. в середине II тысячелетия до н. э., для приказанских племен оно было значительным, правда, процент дикой фауны также довольно велик (30 %; см. табл. Ж). Но на последующем балымско-карташихинском этапе, т. е. в третьей четверти II тысячелетия до н. э., процент домашних животных уже начинает превышать 90 %; только на некоторых памятниках, где имеются и более ранние отложения, все еще высок процент костей диких животных (см. табл. Ж). Ведущее место в стаде в это время занимает так же, как и у поздняковцев, крупный рогатый скот (30–40 %), но в отличие от стада последних значительны остатки мелкого рогатого скота (15–25 %) и относительно много костей свиньи (15–21 %), Процент (23–30) костей лошади примерно одинаков с поздняковским.

В целом следует считать, что характер скотоводства у приказанских и поздняковских племен был сходным. Это явление в первую очередь, следует объяснять развитием этой отрасли хозяйства у обеих племенных группировок под общим воздействием хозяйства срубной культурной области. Мы пока не можем выяснить детали развития скотоводства у ранних приказанских племен, но все же, опираясь на преобладание в приказанском стаде таких стойловых животных, как крупный и мелкий рогатый скот, а также свиней, в совокупности составлявших три четверти всего стада, следует полагать возникновение у них стойлового содержания скота. Косвенным подтверждением этого являются остатки больших помещений — своеобразных хлевов без обычных для жилых домов очагов, одно из которых было изучено на поселении Карташиха I[1059]. Зачатки стойлового скотоводства требовали, конечно, заготовки кормов на зиму. Обнаруженные на приказанской территории бронзовые серпы-косари свидетельствуют о том, что приказанцы в своих руках имели орудия, вполне пригодные для заготовки сена и ветвей в качестве зимнего корма.

Скотоводство обеспечивало племена в течение почти всего года продуктами питания, сырьем для изготовления одежды и обуви. Видимо, использовалось не только мясо, но и молочные продукты. В частности, из молока, очевидно, изготовлялся творог, о чем свидетельствуют находки на ряде приказанских поселений остатков глиняных сосудов с отверстиями в придонной части. Такие сосуды обычно применялись для отцеживания сыворотки при изготовлении творога и сыра.

Другой важной отраслью хозяйства, несомненно получившей развитие в эпоху бронзы, являлось примитивное земледелие. Для степных срубных и андроновских племен скотоводство и земледелие в эпоху бронзы практически были почти единственными видами хозяйственной деятельности, ибо рыболовство и охота у этих племен уже изжили себя как средства получения необходимых для жизни продуктов.

У срубных племен одной из основных отраслей хозяйства было мотыжное земледелие на луговых землях, обрабатывавшихся каменными мотыгами[1060]. Не исключено, что это земледелие носило характер залежного, когда в степных районах с травянистой растительностью человек, прежде всего, использовал естественное плодородие почвы. Для залежной системы «характерна мелкая, поверхностная, весьма грубая обработка земли без оборота верхнего пласта почвы»[1061]. На такой почве в течение трех-четырех лет подряд высеивались хлебные растения — у срубняков предполагают культивацию ячменя, проса и пшеницы[1062]. Как только почва истощалась, обрабатываемый участок забрасывался и переходили на другое поле, благо безграничные просторы целинных степей позволяли использовать земли почти неограниченно в течение многих сотен лет.

Земледелие у абашевских и балановских племен, занимавших в основном высокие плато лесостепной полосы, очевидно, отличалось от земледелия срубных племен и являлось скорее всего примитивным подсечно-огневым. К сожалению, ни у абашевцев, ни у балановцев не сохранились остатки культивировавшихся ими растений, но занятия указанных племен земледелием едва ли может вызвать сомнение. У первых об этом свидетельствуют находки узких бронзовых серпов, обнаруженных в Мало-Кизильском кладе в виде случайных находок на территории расселения абашевских племен, у вторых — находки зернотерочных плит и пестов на некоторых поселениях, в частности на Ош-Панде. Однако отсутствие эффективных для лесостепной полосы орудий обработки почвы, очевидно, ограничивало возможность развития земледелия у указанных племен.

У местных племен Среднего Поволжья, продолжавших традиции волосовского населения, земледелие в рассматриваемый период получает также определенное развитие. Наиболее слабо следы земледелия пока представлены у чирковско-сейминских племен, занимавших в основном неблагоприятные для этого вида хозяйства лесные районы с малоплодородными супесчаными и подзолистыми почвами. Характерно, что чирковско-сейминские племена почти не дают находок зернотерочных плит и пестов. Неизвестны также и орудия обработки почвы, если не считать некоторых бронзовых кельтов Сейминского могильника, которые могли употребляться в качестве мотыг. Но все же находки сосудов в Сейминском могильника и на поселении Галанкина гора с отпечатками тканей на днищах и зафиксированная еще у лесных волосовских племен культивация льна (см. выше) позволяют предполагать наличие и у чирковско-сейминских племен каких-то земледельческих навыков, не игравших, однако, какой-либо существенной роли в их хозяйстве.

Поздняковские и особенно приказанские племена в этом отношении находились в более благоприятных и природных, и культурно-экономических условиях. Особое значение, как и в развитии скотоводства у этих племен, имело их тесное соседство со скотоводческо-земледельческими племенами срубной культурной общности. Для поздняковских племен, вероятно, более характерным было земледелие на пойменных участках, о чем свидетельствует преимущественное расположение поселков на надпойменных террасах. Судя по зафиксированным в глиняной посуде могильника Дикариха отпечаткам зерен, следует полагать, что поздняковские племена выращивали мягкую пшеницу и ячмень[1063]. Обработку почвы они, очевидно, проводили при помощи каменных мотыг, найденных на том же памятнике, а размол зерна — на примитивных каменных зернотерках-ступках, песты от которых были обнаружены на Акозинском и других поселениях. К сожалению, у нас нет каких-либо достоверных сведений о системе поздняковского земледелия, но не исключено применение в этой среде и подсечно-огневого, о чем, в частности, свидетельствует возникновение культа огня, зафиксированного на том же Дикарихинском памятнике.