Каких-то пару минут назад я настороженно относилась к Лоркану, быть может, даже немного боялась его, но после только что разыгранного представления я была просто в ужасе от того, что снова останусь с ним наедине. Я не могла представить, чтобы у него были намерения стать достойным мужем. На обратном пути к дому (Лоркан не позволил нам взять такси) мой дядя самым мягким голосом сказал:

– Ты сделала единственно возможный выбор, Эйслинн.

– Если есть только один выбор, то это уже не выбор.

Когда на телефоне высветился знакомый ирландский номер, я был вынужден подавить усмешку. Старик. Конечно, он уже узнал. Мои люди были верны мне, но многие из них также хранили верность моему отцу. Кто-то из них, очевидно, взял на себя смелость сообщить ему о предстоящей свадьбе. Вряд ли у него была другая причина для звонка, особенно учитывая время.

– Отец, – сказал я. – Поместье, должно быть, горит, раз ты позвонил.

– Я бы вызвал пожарную команду, если бы горело поместье, или Балор сделал бы это. Ведь он не покидал нашу страну, – прогремел он.

Балор был не единственным, кто не уехал, но было бессмысленно напоминать об этом отцу. Его старший сын, его преемник, всегда был и будет величайшей гордостью моего отца.

Я не стал говорил о том, что кто-то должен руководить бизнесом здесь, в Америке, и именно по этой причине я покинул дом. Сомневаюсь, что папа сильно скучал по мне, если вообще скучал, так что моя жизнь за Атлантическим океаном не должна была портить ему настроение.

– В течение нескольких лет я представлял тебе женщин, ирландок, красивых и с прекрасной родословной, и ничего, а теперь я слышу, что ты обручился, даже не посоветовавшись со мной по поводу своей будущей жены.

Тяжелая нотка разочарования в его голосе не была чем-то новым для меня и уже почти не производила впечатления. Дни, когда я жаждал одобрения отца, давно прошли.

– Мне придется делить постель и всю свою жизнь с этой женщиной, так что ты должен радоваться, что я вообще кого-то нашел.

– Меня больше волнует причина твоего выбора, – протянул он. Счастье не входило в круг интересов отца. – Фамилия Киллин оставляет во рту горький привкус. Ты уверен, что сможешь контролировать эту девушку?

– У меня нет абсолютно никаких сомнений.

– Так же думал мой брат с нашей матерью, и посмотри, к чему это привело. Киллин и Девани… Я могу уверить тебя, что это грозит неприятностями.

– Папа, пожалуйста, хватит предрассудков. Ты знаешь, я не верю в это…

Чушь.

На протяжении многих лет у нас с отцом было много разногласий, но я бы не стал проявлять к нему неуважение.

– Независимо от моего отношения к твоему браку с Киллин… Что за безумное решение – жениться уже через две недели? И к тому же в Америке!

– Учитывая, насколько непостоянны женщины этой семейки, я предпочитаю сыграть свадьбу как можно раньше, пап. Я уверен, ты понимаешь.

– Я понимаю, что ты все еще ведешь себя как неуравновешенный подросток, несмотря на свой возраст. С некоторыми решениями не следует спешить, и свадьба – одно из них. Если бы твоя мать была жива…

Тяжелая грусть в голосе отца вызвала у меня тоску, но я подавил это чувство. Мама умерла пять лет назад. Было время для траура и печали, но оно прошло.

– Но это не так, – тихо сказал я.

– Это не так, – согласился папа, и между нами повисла густая тишина. Через пару минут он откашлялся. – Вам придется снова праздновать свою свадьбу в Ирландии, в нашем поместье, как это делали все Девани в роду. Это традиция, и ты не будешь тем, кто ее нарушит.

– Не буду, папа, – пробормотал я. Ему всегда удавалось заставить меня почувствовать себя пятилетним ребенком. – Но на планирование уйдут многие месяцы. У меня нет на это времени. Как насчет того, чтобы попросить кого-нибудь из моих кузенов или теток взяться за дело?

Они смогут выбрать дату следующим летом.

– Ты уверен, что к тому времени эта девушка все еще будет твоей женой?

– Если нет, то мы не потратим зря деньги на большую свадьбу. – Я мог представить себе смущенный взгляд папы.

– Нехорошо так шутить о священных узах брака, сынок. Совсем не хорошо. Сходи к Гулливеру и узнай, что можно сделать для искупления этого греха.

– Папа, шутки о браке меньше всего меня беспокоят, когда я сижу на исповеди.

– Ты не знаешь, как Бог судит твои грехи.

– Я почти уверен, что убийство для него важнее, чем очернение брака.

– Так и будешь вести себя как дерзкий мальчишка?

– До моего последнего дня, папа. До моего последнего дня.

– До моего, сын, до моего.

Он отключился, и я усмехнулся.

Теперь пришло время сообщить счастливой невесте о дате нашей свадьбы. Эйслинн была умной девушкой, поэтому, возможно, она подозревала, что я не захочу ждать несколько месяцев, чтобы связать себя узами брака, но я был совершенно уверен, что она не планировала выйти за меня замуж в течение ближайших двух недель.

Я взял телефон и позвонил ей. Когда она не взяла трубку после шестого гудка, я начал беспокоиться, что она уже решила последовать примеру своей матери и сбежала. Возможно, моя сегодняшняя завуалированная угроза не сработала. Неужели она действительно заставит меня преследовать ее? Потому что именно так я бы поступил. Эйслинн стала бы моей женой, даже если бы мне пришлось тащить ее к алтарю.

– Какой же ты навязчивый, – ответила Эйслинн на звонок после восьмого гудка.

Я ухмыльнулся. Дерзкая женщина. Будет весело показать ей, кто здесь главный.

– Есть причина, по которой ты звонишь так поздно, или ты просто хочешь убедиться, что я не сбежала?

– Я знаю, что ты не сбежишь. Ты слишком умна для такого безрассудства.

Она ничего не сказала на это.

– Чего ты хочешь, Лоркан? Мне нужно позвонить матери и сообщить ей хорошие новости.

По телефону она была гораздо язвительнее, чем в личном разговоре. Возможно, так ей было легче забыть о том, кто я на самом деле. Может быть, мне стоит еще немного напугать ее во время нашей следующей встречи, просто чтобы убедиться, что она не станет сбежавшей невестой.

– Хочу сообщить тебе о дате нашей свадьбы. Я подумал, что, возможно, тебе будет полезно узнать о предстоящей церемонии, чтобы ускорить покупку свадебного платья и всего того, что нужно женщине перед вступлением в брак.

– Разве это не может подождать? Свадьба ведь не завтра. – Наступила пауза. – Верно? – Нотки беспокойства в ее голосе заставили меня ухмыльнуться.

– Даже с моими связями организация приличной свадьбы здесь займет две недели.

Эйслинн нервно рассмеялась.

– Две недели? Ты ведь шутишь, правда?

– Совсем нет, милая Эйслинн.

Она недоверчиво вздохнула.

– Тебе не терпится заявить о своих правах, не так ли?

– О, я заявлю о своих правах, не волнуйся. Я буду заявлять о них снова и снова. Пальцами, языком и членом. Твой рот, твоя киска, все твое тело скоро станут моими, милая Эйслинн. Я хочу, чтобы ты поласкала себя сегодня вечером, как делала это вчера. Я хочу, чтобы ты помнила, как мои руки трогали тебя, как твой клитор набух от желания, как он пульсировал, когда мои пальцы давали ему то, что было нужно.

Она бросила трубку, но не успела скрыть взволнованного вздоха. Я откинулся назад, вспоминая, как она трогала свою киску ловкими пальцами, и представлял, как она делает то же самое сейчас. Будь я проклят, но мне не терпелось заявить свои права на нее.

Я тяжело дышала, сжимая в руке телефон. Когда позвонил Лоркан, я наконец набралась смелости рассказать обо всем маме, но теперь я была слишком взволнована и, к своему огорчению, слишком заведена, чтобы позвонить ей.

От грязных слов Лоркана в моей голове словно щелкнул переключатель, и теперь мое тело стало разгоряченным и возбужденным. Меня пугало то, что он имел такую власть надо мной, особенно потому, что влияние будет только расти после того, как мы поженимся. Он хотел играть со мной, как с марионеткой, и, видимо, мое тело было готово к тому, чтобы его дергали за ниточки.