— Прости. Я всё понимаю… И в обмен на твою компанию, готов выполнить любое желание. Договорились? — от этих слов блондинка опять поплыла. Это же очередная ложь! Но зато какая сладенькая…

— Любое? — по телу Кристины пробежали предательские мурашки: — Учти, я не буду сдерживаться.

— А мне и не надо. Так что… Ты приедешь?

— Где вы?

— Дом культуры имени Графа Евстрафова.

— Буду через двадцать минут. — сухо ответила Крис, прекрасно осознавая, что в очередной раз лезет на рожон. Но этот голос… Боже! Он гипнотизировал и не оставлял совершенно никакого выбора.

— Отлично! Ждём тебя.

Фельдфебель мгновенно вошла в боевой режим, и быстро выбежала в прихожую.

— А, куда это делась наша уставшая и умирающая блондинка? — усмехнулась Любовь.

— Там у Володи проблемы… Надо помочь. — ответила Крис, совершенно неосознанно схватившись за косметичку.

— М-м-м… Видимо, преступники будут оценивать количество румян и теней.

— Что?

— Нет-нет… ничего! Я не мешаю. — хихикнула Капитан: — Удачно съездить. А я… пожалуй, пока расстелю себе на диване.

— Брось! Можешь спать на кровати.

— Румпель не пустит.

— Пустит. — ответила полностью накрашенная Крис: — Как я выгляжу?

— Просто космос! — Капитан показала большой палец: — Хоть на подиум.

— Смешно… — изобразив кислую физиономию, Фельдфебель чмокнула Любовь в щёку и пулей вылетела из квартиры.

И, для чего она вообще так спешит? Ах да… Вдруг у Демидова приключилось что-то страшное? Он очень нуждается в подкреплении! Сидит там бедный и несчастный… запугавший главную четвёрку Ройтбергов. Слабенький мальчишка, перебивший арматурой всю охрану огромного поместья. Ждёт, когда боевая блондинка придёт и спасёт его… Бедолага!

Прыгнув в кабриолет, Крис на полной скорости помчалась к дому культуры.

Как говорил знаменитый полководец Старой Империи Титуин Гвалк: «Не серди голодного, не донимай уставшего». И он был чертовски прав! Последствия для осмелившегося на этот ужасный грех — могут быть крайне плачевными.

Вместо того, чтобы молчать в тряпочку и ждать своей участи — Саадж решил показать всю свою некомпетентность. Он жаждет моего внимания? Хорошо, он его получит. Прямо сейчас!

— Кхал! — из динамика телефона раздался приятный голосок Шанго: — Координаты совпали. Хозяин Внушителя сейчас реально в Доме Культуры.

— Уверена? Может быть, он бросил там устройство оператора и благополучно свалил в закат? — предположил я.

— Ох, Кхал! Это не так работает. Устройство функционирует только благодаря низкочастотным биоэлектрическим импульсам головного мозга у разумного позвоночного. Его к кому попало не прицепишь. Мы же всё это проходили в Старой Империи!

— Боюсь, я прогуливал. Да и странно, как-то… Неужели он НАСТОЛЬКО меня недооценивает?

— Всё возможно. Тебе же проще. Только вот… — голос Насти стал слегка неуверенным: — Я всё думаю — а может пойти с тобой?

— Нет. Обойдусь. Ты и так слишком много для меня делаешь.

— От чистого сердца же…

— Тем не менее. Сиди и будь на связи. Если что-то пойдёт совсем не так — я позвоню.

— Ох… вечно ты так. — тяжко вздохнув, ответила Настя: — Будь осторожен. Ладно?

— Естественно. — ответил я и нажал на кнопку завершения вызова.

Итак, что мы имеем? Головорез вооруженный злой — сто пятьдесят штук. Богиня сонная, крайне недовольная — три штуки. Слизень исполнительный на всё готовый — три штуки. Виноватый телохранитель, спящий в обнимку с мобилой — одна штука.

И, конечно же, брат не опытный, но тоже на всё готовый — одна штука.

Да. Чертяка Саадж выбрал место именно на Соколиной горе, которое в двенадцати километрах от Университета. Конечно, сделал он это наверняка не специально. Но всё равно бесит!

Кстати, нам же пришлось придумать мудрёный план, как тайком вывести Толика с территории. И пока что — единственной проблемой был аромат. Но мы очень надеялись, что Ася уже спит и докапываться не будет. К тому же, духи чувствуют энергоодор только когда целенаправленно принюхиваются. В общем, верю, что нам повезёт.

Но, а пока все собирались, я сидел в своей комнате. Нужно дождаться сообщения от Плотникова о том, что они полностью готовы. Ещё один плюс в сторону военного городка. Там на постоянной основе будет боевое дежурство!

Глядя на своё отражение в окне, я тихо бормотал:

— Уважаю… Конечно же, уважаю. Он этого заслужил… Он достиг небывалого успеха с нашей первой встречи. По сути, я не вижу в нём обычного студентика. Он мой брат… Мратство! Да, что со мной не так?!

Заунывыч с неодобрением покачал щупалкой.

— Что он говорит? — я вопросительно посмотрел на Рудольф.

— Он сильно извиняется, но утверждает, что это чистой воды лицемерие. Устинья рассказала ему о ваших бесконечных летних разговорах, и о том, что вы сами говорили, мол — уважение так просто не заслужить. А сейчас пытаетесь силком убедить себя в обратном. — пояснила лиса.

— Он правда всё это сказал? — я удивился и посмотрел на слизня: — Послушай, приятель… Я никогда не был примером для подражания. И зачастую говорил лишь то, что мне выгодно. Но сейчас вот вообще другая тема…

— И, какая? — уточнила Руд, и спрыгнув с кровати, подошла ко мне, виляя пушистым хвостиком.

— Это ты спрашиваешь, или он?

— А, разве есть разница?

— Ты права. Разницы нет. — вздохнул я и сел на подоконник: — Ты помнишь своего отца?

— К сожалению, у меня была только мать. — облизнувшись, ответила лисица.

— Ну, хорошо. Ты помнишь свою мать, да?

— Частично. И, что?

— Она уважала тебя сразу, как ты появилась на свет?

— Хе… Она никогда меня не уважала. — грустно улыбнулась Руд: — Старалась сделать из меня идеальную служанку. И сделала… а потом меня забрали на фронт, где надо было сражаться. А я только и могла, что детей пеленать, да одежду стирать.

— В итоге, ты застирала и запеленала врагов на смерть?

— Смешно… Нет. Уся научила меня драться. А Злова воспитала во мне настоящую волю к победе.

— Но-но! Мур-мя! Мы все вместе учились драться! — возразила пробегающая мимо нас кошка: — Поначалу из меня тоже боец был так себе…

— Это не суть. Да и к тому же, мы отвлеклись. К чему вы вспомнили про мою мать? — уточнила Руд.

— К тому, что — детей нельзя уважать с рождения! Вот за что, к примеру — уважать младенца? За то, что именно эта клетка чудом добралась до нужного места? Или за то, что эмбрион заслугами матери созрел здоровым, и при родах ему всё тем же чудом ничего не передавило? Это не то, за что можно уважать. Мы смотрим на поступки уже взрослого и осознавшегося индивида. И в зависимости от этих поступков — уважаем или нет.

— Хорошо… Но у Анатолия есть настоящий отец. Так что сравнение с родителем и ребёнком — некорректно. К тому же, если уважения нет, то какие между вами с Толиком отношения? Я не верю, что вы относитесь к нему, как к инструменту. Вы явно заботитесь о нём. И переживаете! Ваша ярость в «Вавилоне» была совсем не потому, что Толик ослушался приказа. Она была из-за того, что вы не смогли бы себя простить за его смерть.

— Знакомьтесь — лисий психолог! — хмыкнул я: — Повторюсь — младенцев не за что уважать. Однако, к ним все относятся с теплотой и заботой. Ну, кроме меня. Я не очень лажу с совсем маленькими детьми… Соответственно — к Толику я отношусь совершенно нормально. Но моего уважения он ещё не заслужил. И… я сильно сомневаюсь, что заслужит.

— Ох… Вы какой-то злой в последнее время. Раньше были… чуть милее и сдержаннее, что ли? — лисица слегка встревоженно посмотрела на меня: — Ощущение, будто в вас что-то пробудилось. Не могу точно объяснить… Но чувствую это.

— Одна из народностей Аль-Таулу в системе Рондмалда утверждала, что душа — есть квинтэссенция добра и зла. И что она делится на светлую и тёмную половины. — задумчиво глядя на уличные фонари, ответил я: — И эти две половины всегда враждуют между собой. Чаще битва длится всю жизнь, делая индивида серым. Не светлым, не тёмным… А, смешанным. Действующим по своим принципам, и в свою выгоду. По сути — я такой же серый… Только вот, в глубине души есть ящик с моим секретом. Там тьма… Непроглядная и жуткая. Я называю это своей тёмной стороной. Большую часть времени она спит, потому что не нужна. Но порой… она устаёт сидеть взаперти и выходит наружу.