Наверное, да… Стоило наплевать на все и уехать к Алексе, пока не стало совсем поздно. Вот прямо завтра и скажу Семену. А учеба… Я смогу учиться и за границей, там папа сможет договориться, чтобы меня приняли, я смогу. Языкового барьера у меня не было.

Я хочу жить и дышать, не боясь, что в какой-то день меня не станет. Я хочу гулять по городу и наслаждаться его видами, а не озираться по сторонам, опасаясь очередного нападения. Я хочу кататься на машине и не переживать, что мне под колеса бросится какой-то человек, а после кто-то будет угрожать мне оружием. Я хочу любить, а не падать в бассейн из-за ревности какой-то вульгарной сучки.

Завтра я скажу Семену о своем решении. Да, так и скажу. Расскажу ему все и плевать, как сильно он будет орать. Мне уже перевалило за восемнадцать, и я сама в состоянии вершить свою судьбу. Да будет так.

Я настолько глубоко погрузилась в свои мысли, что не заметила, как мы оказались у Алекса дома. Вернулась в реальность от града воды, который обрушился мне на голову и завизжала:

— Ты совсем ненормальный?! Ты что себе позволяешь?! — испуганно отпрянула в сторону, ударившись спиной о холодную стену в душевой и непонимающе уставилась на Алекса.

— А я думал уже батюшку вызывать. Минут пятнадцать пытаюсь до тебя достучаться, а ты что-то по смерть талдычишь, про воду и пункты назначения. Ты в порядке?

— Ты специально надо мной издеваешься? Тебе это доставляет удовольствие? — я была готова разрыдаться, осматриваясь по сторонам.

Мы были в душе, оба одетые и абсолютно мокрые, потому что еще не успели высохнуть после купания в бассейне, да еще Алекс добавил порцию из душевой лейки. Я ощущала себя мокрой курицей. Мокрой, несчастной курицей с потекшим макияжем, испорченной одеждой и, кажется, снова потерянной обувью. И вместо утешения я получила ледяной водой по лицу. Разве так нужно обходиться с девушками? Разве я заслужила такое?

Я молча ждала ответ, пиля Алекса бешенным взглядом. Предательские слезы покатились по щекам, показывая в который раз, что я слабачка. Мне было обидно. За все. За то, что он допустил, чтобы его девица так со мной обошлась, за то, что я сейчас в таком виде перед ним, за то, что моей семье угрожала опасность. Да за все! Я ждала ответ, пока Вестник стоял напротив, тяжело дыша и работал желваками. Мог бы хотя бы извиниться, но нет… Мы будем просто молчать и показывать неодобрение моего поведения, а после бросим ехидную фразочку, чтобы выставить идиоткой. Мы будем сначала трахать меня , а потом выпадать из моей жизни, мы будем сначала приманивать к себе, обещая позвонить, а потом демонстративно с другой флиртовать. По-другому мы не умеем. Нам нужны эмоциональные качели, чтобы жертва свихнулась от комплексов и почувствовала себя убогой, никому не нужной…

В тот момент меня понесло во внутреннем диалоге, под пристальным вниманием госпожи истерики, а Алекс просто стоял и смотрел на меня.

— Что ты смотришь? Что ты хочешь от меня? Я не могу тут больше находиться, я хочу домой, — замотала я головой и попыталась оттолкнуть Алекса, но тот каменной глыбой встал в проходе, не позволяя мне выйти. — Выпусти меня отсюда! Или ответь, что ты от меня хочешь, в конце концов?

Вместо ответа от схватил меня за талию и притянул к себе, впиваясь в губы с жадным, нет, с голодным поцелуем. Будто вечность целую не пил, блуждая по пустыне, а тут ему попался водоем с кристально чистой водой, которую он долго жаждал, дорвался, и теперь не мог напиться, не зная меры. Словно боялся, что у него меня отнимут и старался вгрызться в меня, переплетая языки в бешенном танце. Вдохнуть не давал, чтобы дышала им, вминал в стену, чтобы пошевелиться не могла. Не переставал целовать, чтобы больше слова не сказала, а только отвечала на поцелуй и не имела права отказаться.

— Зачем тебе я? — я сумела себя пересилить и пресекла поцелуй, приложив задрожавшие пальцы к его припухшим губам. Мне было важно знать, прежде, чем я снова потеряю голову, а потом буду жалеть.— А тебе я? Я ведь совсем не герой твоего романа, — отстранился от моих пальцев и прищурился, словно раздумывая, куда можно еще поцеловать. Прицелился на губы.— Меня к тебе тянет. Не могу объяснить... Но в тебе есть что-то, чего нет во мне и это безумно влечет и безумно пугает.— Это тьма. Она манит тебя, как меня твой свет, — прошептал на ухо и прикусил мочку.— Но в тебе тоже есть свет... — попыталась я возразить, но испуганно всхлипнула, потому что Алекс схватил меня за плечи и припечатал к стене. Схватил за подбородок и сквозь зубы процедил:— Шура, не витай в облаках, не пытайся меня идеализировать. Я такой, какой есть. Все, что ты читала обо мне — правда. И меняться я не буду. Меня полностью устраивает мой образ жизни, я его сам выбрал. Поэтому, если ты пошла по бабской тупой привычке — надеяться, что сможешь меня изменить, я прямо сейчас отвезу тебя к твоему брату.

Психанув, отпустил меня и уже готов был направиться к двери, оставить одну, когда я окликнула его.

— Я не собираюсь тебя менять, — сказала, любуясь его потемневшими глазами с расширенными зрачками. Там бушевал самый настоящий шторм, в глубину которого засасывало и мне, черт возьми, до одурения нравилось это чувство. — Я просто хочу понять тебя. Что ты хочешь от меня?

— Боюсь, то, что я хочу от тебя, ты дать мне не сможешь, — произнес, медленно двигаясь в мою сторону.

— Так ты скажи, что ты хочешь, может я смогу…— я попятилась от него, в который раз ощутив спиной стену.

— Сначала скажи, что хочешь ты, — он оперся по бокам от моего лица руками, после чего приподнял мне подбородок, чтобы не сумела отвести взгляд. — Ну? Говори.

— С тобой хочу быть, — от ненависти до любви один шаг. От страха до привязанности меньше метра. От желания уйти до никогда не расставаться — меньше получаса. Все переменно. Еще десять минут назад я молила бога дать мне шанс уйти, а сейчас сгорала от желания: быть как можно ближе к Алексу.

— Со мной хочешь быть? Ты уверена?

— Я бы хотела попробовать… — нервно сглотнула, испугавшись своей откровенности. Я ожидала от него новой порции язвы, которая для моего эго грозило катастрофой.

— Со мной можно или быть или отказаться. Если ты хочешь, то должна сразу знать: я очень ревнив. Если ты со мной, то до конца. И только моя.

— Что именно ты подразумеваешь?

— Если увижу тебя с другим — убью. Поняла? — он сказал об этом слишком серьезно, чтобы списывать на преувеличение или шутку. Алекс не пугал, он предупреждал о последствиях и советовал хорошо подумать.

— Это твоя плата за то, что ты найдёшь того, кто пытался покушаться на моего брата?

— Нет... Телка поневоле мне не нужна. Потом я попрошу что-то, когда придумаю. Тут ты должна осознанно решать. Подумай хорошенько, прежде чем ответить.

— А взамен что я получу? Что ты мне можешь дать?

— А что ты хочешь? — он усмехнулся.

— Хочу, чтобы ты был только мой. Чтобы никаких вульгарных кошек рядом с тобой не было и ты смотрел только на меня, — раз пошли такие высокие ставки, я тоже имела право на условия.

— Я не совсем понял твои условия… Мне нужно отстреливать всех красивых баб или попросту их игнорировать? — он улыбнулся.

— Ты понял, о чем я. Ты же сообразительный, правда?

— Сообразительный… Значит буду всегда носить с собой запасную обойму, — прошептал, пялясь на мою блузку.

Опустив взгляд, я поняла, почему он одурманился. Моя белая блузка прилипла к телу, а прозрачный бюстгальтер был никчемной ширмой, поэтому сейчас Алекс мог любоваться просвечивающейся грудью с выпирающими сосками. Ему сейчас хоть что скажи, на все готов подписаться, в голове у него были отнюдь не высокоинтеллектуальные мысли.

Меня саму заразил его взгляд, и я ощутила возбуждение, скопившееся тяжестью внизу живота. От одних его пьяных глаз можно было кончить, особенно зная, что пьянел он от меня. Ни один мужчина на меня так не смотрел и столько для меня не делал. Подарки, комплименты — это все ничто, по сравнению с тем, что Вестник спас мне жизнь. Я была уверена, за меня он был готов и убить. Не просто так он Темира отметелил. За то, что не углядел. Я была небезразлична Алексу, и его чувства были взаимны. В этой комнате мы оба друг друга хотели. В этой комнате запахло безумством, ибо я только что заключала сделку с дьяволом. Я согласилась стать его собственностью, подтвердив это словами: