Падение под напором крестоносцев Византийской империи в 1204 году изменило только подчиненность территории Таврики. Херсонес и, очевидно, города горного Крыма стали подчиняться Трапезундской империи[49], что выражалось в уплате податей. Оказать помощь своим территориям Трапезундская империя не могла. Яркий пример тому Восточный Крым, с крупнейшим торговым центром Сугдея. Этот торговый центр привлекал своим богатством завоевателей. В 1222 году город и окру́га были захвачены и разграблены сельджуками. Через год, в 1223 году Сугдею захватили монголо-татары. Кратковременность упомянутых набегов позволила городу возродиться. Юго-Западный и Южный Крым эти набеги, по всей вероятности, вообще не затронули.
Вторая монголо-татарская «волна» нахлынула на Крым в 1239 году, и опять на Судак. В «греческом Синаксаре» записано следующее: (26 Дек.) «В тот же день пришли Татары 6747 (1239) года…», и далее: (—) «В тот же день разорили крепость, св. Софию Сугдеи, и св. Стефан и св. Варвару…» (т. е. христианские храмы). С этого времени монголо-татары не оставляли своим «вниманием» Крым. Долгое время монголо-татары в Крыму не оседали, а только ограничивались набегами и сбором дани. В середине XIV века Степной и Юго-Восточный Крым стал улусом Золотой Орды.
Все эти изменения не повлекли каких-либо гонений на православных Крыма. Разноплеменное объединение кочевников, большей массе монголов (на Руси получивших название «татары») были язычники. Но Яса Чингисхана требовала уважать и бояться всех богов. Поэтому они были веротерпимы, а вернее, безразличны к другим религиям. Заметим, что служители этих религий были освобождены от уплаты дани. А запустение некоторых церквей и монастырей в период набегов было связано не с борьбой с христианством, а с грабежами, которые сопровождают любые военные действия, и уходом населения в безопасные места.
В Крыму даже началось обращение в православие татар. В упомянутом выше синаксарии упоминаются: «Василий, прозывающийся Туркман; Иоанн, татарин христианин; Параскева, татарка, христианка; Косма монах (сын) Чаки; Анасталий Анаткус, сын Чачаки; Анна, дочь Ачипая; Симаки, сын Чимена, в божественном и ангельском образе переименованный Софроний, монах; Чим(ен), сын Ямурчи, родственник Оракчи; Петр, монах, внук Апказа Апказа, сын Анатка Маркучаева» и ряд других. Введение ханом Узбеком в 1313 году ислама религией Золотой Орды также не отразилось на православных в Крыму. Поскольку монголы-ордынцы не впитали еще новую религию, борьбы ислама с христианством не было. Поэтому говорить, что «склонение татар-язычников к Христовой Церкви было прервано», нельзя. Из двух последних поименованных лиц, взятых из синаксария, первый умер в 1344 году, а второй в 1380 году (т. е. уже после смерти Узбека). Хотя количество татар, перешедших в православие, сильно поубавилось.
Имели место конфликты христиан с активизировавшимися мусульманскими купцами. В 1322 году монголы разграбили Солдайю[50] и разрушили много христианских церквей. Как писал арабский путешественник Ибн-Батута, это нападение произошло из-за столкновения между греками и турками. Однако, поскольку генуэзцы представляли тогда самую сильную христианскую группу, то вероятно главная роль в конфликте в Солдайе принадлежала им, а не грекам.
Отсутствие противостояния между исламом и христианством подтверждается и тем, что в середине XIV века в Юго-Западном Крыму возникло православное княжество Феодоро со столицей Мангуп[51]. Это княжество считалось вассалом Золотой Орды, но не принимало ее религию. После недолгого запустения, связанного с разгромом Мангупа во время войны Тимура[52] против золотоордынского хана Тохтамыша, княжество начинает расширяться.
Мангупские князья стали продолжателями традиций христианства, сложившихся за более чем тысячелетний период. Появляются новые и расширяются старые пещерные монастыри. Самым крупным монашеским центром была Инкерманская долина, место, где проповедовал святой Климент. По данным современной археологии здесь функционировало не менее 9 монастырских комплексов и около 30 церквей. В границах княжества, совпадавшего с Готской епархией, в XV веке было около 70 церквей.
Одним из свидетельств стойкости Мангупских князей в вере православной являет собой князь Константин, ставшим русским святым. Князь Константин был в свите Софии Палеолог[53], когда она направлялась в Москву для вступления в брак с великим князем Иоанном III. Оставшись на Руси Константин, после непродолжительной мирской службы, ушел в Ферапонтов монастырь. Здесь он был пострижен в монахи с именем Кассиан.
В это же время в Ферапонтовом монастыре жил преподобный Нил, впоследствии основатель Сорского монастыря и известный как Нил Сорский. Кассиан очень часто беседовал с Нилом, а впоследствии и переписывался (по мере тогдашних «почтовых» возможностей). Через некоторое время Кассиан с несколькими братиями оставил монастырь. Облюбовав место в устье реки Учьмы при впадении ее в Волгу, они поставили келии и проводили жизнь в трудах и молитвах.
Впоследствии там возник монастырь. Кассиан остался в нем простым монахом и пользовался большим уважением среди братии и паломников. Прожив 102 года, преподобный Кассиан удостоился узнать свое отхождение к Богу – 21 мая/3 июня. На Руси его прославили как Кассиана грека, Учемского или Угличского.
Свою роль в отсутствии противостояний мусульман и православных сыграло и наличие огромной генуэзской колонии в Крыму. В XIV веке Генуэзская республика была могущественным государством. К концу XIV века генуэзцам было подчинено все побережье от Солдайи до Чембало[54]. Вполне естественно, что на этой территории получили поддержку католики, хотя она была населена преимущественно православными. Но православные, как и представители других конфессий, были официально защищены от притеснений католиков. Хотя это было сделано не из милосердия. Читатель может убедиться сам.
«Устав для Генуэзских колоний в Черном море, изданный в Генуе в 1449 году» имеет раздел, называемый «Об устранении притеснений делаемых Епископом Кафским грекам, армянам, евреям и другим иноверцам». В первом параграфе устава отмечается, что епископ «тревожит, говорят, иногда иноверцев, притесняет их и грабит, что может быть причиною уменьшения числа жителей в городе и предместьях и послужит к явной опасности и вреду Каффы[55], то обсудив дело прилежно и придерживаясь форм другого древнего постановления, постановляем и узаконяем, чтобы г. Епископ г. Каффы теперешний и все будущие не подписывали дел, принадлежащих Епископу чужой епархии и не посягали на жатву другого народа, но довольствовались исправлением своих христиан и утверждением их в благих делах и правде».
В случае нарушения епископом данного постановления, консул и совет старейшин должны «решить и принять по своему установлению меры и способы, чтобы отклонить окончательно Епископа от подобных злоупотреблений…»
Опасаясь нашествия турок, и надеясь на помощь Запада, византийский император Иоанн VIII Палеолог и Константинопольский патриарх Иосиф согласились на участие в так называемом Ферраро-Флорентийском (можно добавить Римском, т. к. заключительная часть Собора проходила в Риме) церковном Соборе, организованным папой римским Евгением IV. На этом Соборе среди православных иерархов присутствовал и русский митрополит Исидор.
В период 5–6 июля 1439 года была заключена Флорентийская уния – договор об объединении под главенством папы римского православной и католических Церквей. Эта уния не была признана ни среди византийцев, ни на Руси, ни в других православных странах. За участие в этом Соборе митрополит Исидор, приверженец унии, был объявлен в Москве изменником православия и заключен под стражу в Чудовом монастыре.
