Улыбнулась, подумав, что, если бы была помоложе, подошла бы к ним, медленно расстегивая пуговки на пижаме и всем видом показывая, чего от них жду и что это входит в круг их профессиональных обязанностей. Их как раз трое — весьма неплохо для одновременного группового акта, да и меняются они три раза в день. Мне бы тогда для того, чтобы уснуть, виски бы уже не требовалось. Главное — чтобы они не уставали и не засыпали все разом.
Все-таки сильно я изменилась — одна оговорка “если бы была помоложе” говорит о многом. Но даже не в возрасте дело, а в том, что желания не возникает. И не потому, что ситуация моя плоха, а потому, что это — как смотреть известный наизусть, давно наскучивший фильм. Или как, будучи профессором высшей математики, решать задачку для третьего класса — ответ на которую знаешь уже, как только прочтешь условие.
Не знаю, насколько они хороши в профессиональном плане, но пока впечатление нормальное. Немного переигрывают, может, во время поездок в город — слишком суровы и деловиты, и по рации с задней машиной переговариваются отрывисто и резко, но ведь, возможно, именно так и должно быть. Всякий раз прикрывают меня, когда выхожу из машины, — ездим на джипе Юджина, он побольше и позакрытее, а трехдверный кабриолет мне представляется в данной ситуации не очень надежным, во-первых, из-за крыши, точнее, ее отсутствия, потому что тент можно, при желании, и карандашом проткнуть. А во-вторых, потому, что он трехдверный, а следовательно, истинная ловушка для того, кто сидит сзади — в данном случае для меня. Сажать сзади охранника вообще смысла нет, он ведь даже выбраться быстро не сможет, так что назад пришлось перебраться мне самой — я так давно не ездила на заднем сиденье, что меня там укачивать начало, пришлось таблетки специальные купить. Когда решила наконец использовать джип, в нем стало полегче — да и поуверенней чувствуешь себя в такой стальной коробке, которую, кажется, даже “стингер” не возьмет. Хотя, на самом деле, она не защитит от пули, увы.
В первый же день, как их наняла, заказала в магазине кучу жратвы — в основном замороженные продукты типа пиццы и воды бутылок двадцать, чтобы они, пока сидят у меня дома, могли кормиться. Вряд ли я должна была нести эти незначительные расходы, потому что они удивились очень — и в первую ночь сами заказали себе пиццу по телефону. Думаю, что те, кто устанавливал камеры в нашем районе и следит за происходящим — все же это не полиция, скорей всего, а тоже какое-нибудь частное агентство, — были крайне удивлены, увидев, как разносчик пиццы подъезжает к особняку в Бель Эйр. За местными жителями таких привычек не водится.
Я случайно увидела все это в окно, благо в темной комнате сидела и улица отчетливо была видна, и подумала еще, что грамотно действуют, потому что хрен его знает, кто именно это подъехал, может, у него вместо пиццы узи, а вместо маслин патроны — и если подойдут все трое голодных, могут их угостить хорошей порцией свинца и уехать, пожелав приятого аппетита. Нет, все аккуратненько так — один подошел, никакой решетки, естественно, не открывая, рассчитался через прутья и пакеты получил. Понятно, что это не показатель профессионализма, но после истории с Яшей я сама ищу в своих сопровождающих всяческие достоинства, словно пытаюсь себя убедить, что эти куда лучше, чем те, кто рядом с Яшей был.
Может, надо было сказать прямо, зачем мне охрана? Черт с ними, с деньгами, спокойствие дороже! Но пока не знаю, какие факты есть у моих вымогателей, насколько они могут доказать, что выманенные у Кронина деньги сейчас у меня, — а так бы я и телефон сама поставила на прослушку, и давно с ФБР бы связалась. С пропащим мистером Бейли, нью-йоркский номер которого у меня имеется. Хотя не думаю, что мне бы это помогло — в том случае, если у тюменцев серьезные завязки здесь, в Штатах, ФБР бы проблемы не сняло.
Короче, четвертого выбралась в город — выехав ровно в одиннадцать, чтобы эти, если за мной следят, решили, что я к ним на встречу еду. А я направлялась совсем в другое место — сначала на студию съездила, потом специально навестила пару бутиков и, заодно, салон красоты. Не для того, чтобы показать тем, кто должен по идее за мной следить, что я их не боюсь, а чтобы выявить, следят ли за мной вообще, и продемонстрировать им наличие у меня охраны, которую при пристальной слежке не заметить нельзя. Часов шесть так моталась, специально даже покупки сделала — чтобы охрана видела, что я спокойна, потому что тот, кому что-то угрожает, не будет ничего покупать.
Конечно, и любители общаться по факсу могут решить, что что-то не так — ведь я, несмотря на их послания, веду прежний образ жизни, а значит, реакция у меня на эти самые послания нулевая. С другой стороны, не стал бы так делать чистый, непорочный американский миллионер, тем более миллионерша — не сомневаюсь, что звезды ФБР в свои дела вмешивают редко, хотя знаю, что им разных идиотских писем и звонков с признаниями, просьбами, требованиями, угрозами поступает масса, но, если есть конкретное место встречи, где можно захватить вымогателей, обращаются они в доблестные американские правоохранительные органы или как? Детективов я читала мало, но, следуя логике, даже если схватят кого-то из моих вымогателей, то пришить ему будет нечего: на факсах ни имен, ни фамилий — безликие цифры и слова. Так что, наверное, будь я даже кристально чиста, ФБР мне бы посоветовало подождать более конкретного послания — и тогда уже брать тех, кто придет на встречу со мной.
Все это домыслы, понятное дело, — хотя хочется верить, что они недалеки от истины.
— Ну что, никого не было за нами? — спрашиваю наконец, уже у дома, сидящего со мной в машине телохранителя, постоянно связывающегося с задней машиной. И осознаю, что мне совсем не надо, чтобы они запомнили номер преследователя и начали, не дай бог, копать по своим каналам или полиции его сообщили, чтобы выяснить, чья машина. Я ему не очень-то доверяю, этому агентству, в том, что касается конфиденциальности информации. Черт их знает, что они предпримут, узнав, кому принадлежит машина, им это знать пока рано — надо, чтобы более решительные действия начались, типа настойчивого вызова на встречу. Чтобы отправители факсов показали наконец, что конкретно знают, какие у них свидетельства моей причастности и насколько эти свидетельства хороши.
— Нет, никого, — отвечает четко, и вряд ли он стал бы утаивать от меня информацию. Хотя, опять же, черт его знает. Нет, мне, конечно, в идеале, нужен был бы охранник наподобие Кевина Костнера из фильма “Телохранитель”, где он с Уитни Хьюстон сыграл. Может, найти такого дополнительно к этим? Ну не совсем такого, а сыщика-одиночку, который бы разведал что-то о моем противнике и чтобы при этом полученные им данные оставались между нами. Тут, конечно, тоже можно нарваться на урода — добудет что-нибудь и будет меня потом этим шантажировать. А может, у него, вообще, куча друзей в полиции, и он через них будет действовать, платя им малую толику моих денег, большую часть которых будет оставлять себе.
Мартен мне, вообще-то, несколько названий агентств дал — просто про это сказал, что у него репутация повыше. Я бы предпочла знать другое — скольких клиентов они защитили от реальных угроз. Мне босс в агентстве объяснял, что есть разные типы охраны и что, в принципе, лучшая охрана это та, которой не видно, которая выявляет агрессоров прежде, чем они успеют что-либо сделать, потому что раннее выявление лучше, чем перестрелка с ними, когда дело дойдет до покушения. Болезнь проще предупредить, чем лечить. Это точно. Но мне именно видимость была нужна, хотя я начала понимать, что одновременно и невидимые охранники не помешали бы. Но в это агентство больше не хотелось обращаться — и так слишком много их людей со мной. А звонить в другое — и этически нехорошо, потому что эти могут узнать, могут засечь коллегу-конкурента. И черт знает, лучше оно или хуже. Мне сыщик-одиночка нужен, и нужен только в том случае, если состоится все же встреча: чтобы проследил, выявил кто, навел справки. И все только для меня, ни для кого больше. Где ж его взять-то, черт?!
