– Ты говоришь по-русски?
– Между прочим, да, – ехидно отвечает он…
– Где мы? Как там остальные пассажиры?
– Мы в Атоме. То есть, для тебя это Япония.
– Что? Я ничего не понимаю.
У меня такое ощущение, будто я попала в другую вселенную…
– Ты должна кое-что знать…
– Да-а-а? – нетерпеливо спрашиваю я.
– Чтобы тебя спасти, мы должны были ввести тебя в искусственную кому и криогенизировать…
– Та-а-а-к, что ещё? – спрашиваю я, игнорируя криогенизацию, потому что чувствую, что он мне анонсирует ещё что-то более сумасшедшее. – Давай, взорви мне мозг, тебе есть что ещё сказать!
– Ты спала около 150 лет…
Доктору странно наблюдать, что я не выгляжу разъярённой или, по крайней мере, что я не разрыдалась. Ну а я хочу сказать, что каждый справляется с неприятностями в своей манере.
– А водочки у тебя случайно не будет?
Открываю глаза. Прошли три чёртовы недели. Почему я должна об этом думать каждый день? Нет, я поняла всё правильно… Все люди, которых я знала – мертвы; Земля изменилась, технологии как никогда развиты, а ещё существует магия. Всё нормально. Я пью недостаточно водки.
В любом случае на данный момент моя стратегия проста: играть в страуса, что даёт мне время проанализировать ситуацию и, прежде всего, понять, кто они – мои враги. Первого было нетрудно найти. Ничего страшного, речь идёт о человеке, которого я вынуждена видеть почти каждый день и к которому я склонна испытывать привязанность. Ах, почему мой доктор должен быть именно… им? Хорошо. Дело в том, что, когда он заговорил со мной по-русски, я что-то почувствовала. Моё сердце ускорилось от этого ощущения, такого… знакомого. Это странно. Я чувствую, будто он много значил для меня в прошлом. Я не знаю. Я больше не знаю. Может быть, я пью слишком много. Или недостаточно.
Пока я буду продолжать вести свою «страусиную политику», он не будет знать, что я всё поняла с самого начала. Я поняла, что под камнем, как говорится, живёт угорь. И это хорошо! На данный момент моё время разделено натрое: время одиночества в моей комнате, время с моими собратьями, время с медицинским персоналом и, соответственно, с ним. Каждое утро, когда я просыпаюсь, мой первый рефлекс – поиграть на пианино. Сегодня это моя любимая композиция… «К Элизе» немецкого композитора Бетховена. Иногда игра на пианино оказывает на меня такое же действие, как и принятие душа. Я лучше размышляю и совершенствую свои стратегии, которые уже использую…
Несмотря на умозаключения моего странного мозга, я всё ещё способна быть социальной. Я уже привязалась к двум своим собратьям по несчастью – к Сайто и Эмме. Мы встретились в танцевальном зале, который стал нашим излюбленным местом для встреч. Мы занимаемся с ними в таком темпе, что к концу месяца, кажется, мы станем друзьями.
Мы запланировали сегодня встретиться в 8 за завтраком. По своей привычке, до Пробуждения я мало спала. Возможно, как и они. Мои часы показывают 7. Закрыв глаза, я встаю, включаю плейлист с высоким томным вокалом… Песни, которые мне напоминают о прошлом, растворяются по всей комнате. Я даю себе время, чтобы медленно открыть глаза и отойти от пианино, на которое я облокотилась, чтобы дать пройти головокружению. Вау, я себя удивляю. Когда это я начала обращать внимание на своё головокружение? Да и вообще – здоровье? Ах, да, с тех пор, как я решила, что мне лучше сбежать. Я должна быть в хорошей форме в нужный момент.
Одетая в простую, но изысканную пижаму, я собираю листы картона, которые разложила на своём столе накануне, а также всё необходимое для шитья. Затем я сажусь на пол в костюме и продолжаю шитьё, делая несколько лёгких движений верхней частью корпуса, чтобы размяться. Это что-то небольшое. Я далеко не белошвейка с волшебными пальцами, и я решила вышить розу на двух листах картона. Позже я подарю это Сайто и Эмме, чтобы показать им свою привязанность.
Загипнотизированная ниткой и иголкой, я теряюсь в своих мыслях. Ах, я всё ещё возвращаюсь к Пробуждению. Но меня до сих пор мучает один вопрос, который мне задал доктор. Он задал его, зная, как мне тяжело, ведь я проснулась в мире, который больше не принадлежит мне. Он задал его, но отказался налить мне водки… «Последнее, что я помню?». Я ничего не забыла из своей прежней жизни. Никаких подробностей. Моё последнее воспоминание – мой полёт на том самолёте. Но то, что я пережила за несколько месяцев до этой поездки, было для меня настолько ценным, что я очень старалась ничего не забыть, напрягая всю свою память. Затем всё прекратилось в ту знаменательную ночь, которая была последней в моей прежней жизни и в мире, который я знала. Я покидала Кыргызстан, чтобы вернуться во Францию, на мою родину.
И именно поэтому я позаботилась о том, чтобы не забыть, что я узнала этого доктора. Я познакомилась с ним в турецком кафе за день до моего отъезда. В то время он был моего возраста и изучал медицину. Но есть кое-что ещё… Как будто что-то не так с этим воспоминанием. Если я действительно встречалась с ним однажды в спешке, почему мне кажется, что я знаю его больше, чем один день? Вот почему я предпочитаю притворяться, что не знаю, кто он, по крайней мере, на данный момент. Я чувствую, что он хранит некоторые секреты, касающиеся меня – и я насторожена. Мне нужно собрать как можно больше информации, ожидая подходящего момента. Надеюсь, мне удалось притворство, когда я проснулась, потому что я чуть не обняла его, узнав знакомое лицо.
Когда я размышляю о своей жизни, я говорю себе, что я жива. Это не так уж плохо, учитывая количество людей, погибших во время Возвращения сто пятьдесят лет назад. Здесь ко мне хорошо относятся, и теоретически у меня может быть будущее, как и у других перерождённых. Никто из нас этого не ожидал, мы не просили этой жизни, но мы были спасены. Я постоянно задаюсь вопросом о критериях отбора. Почему мы, когда были миллиарды других людей? Почему мы, люди без способностей, а не какие-то волшебники? Почему мы настолько особенные, что нам не дали умереть?!
К тому же, кто именно эти «мы»? Я знаю, что, если я действительно хочу понять опасность, которая меня окружает, и защитить себя, я должна ответить на эти вопросы. Глядя на своих товарищей, я начинаю понимать, почему они… Но я? Я не более достойна интереса, чем кто-либо другой. Окей, у меня странный мозг, но я думаю, что так бывает со всеми. Странный и уникальный мозг – принимаем мы это или нет. В глубине души это то, что делает нас, людей, очаровательными.
Хочется отметить, что они не просто подвергли нас криогенизации. Мы перенесли множество операций. Физически это незаметно, но я чувствую разницу. Раньше я была близорука, и моё зрение постоянно ухудшалось. С тех пор как я возродилась, носить очки стало бесполезно, поскольку моё зрение улучшилось минимум в десять раз! Я могу видеть гораздо дальше. Я могу видеть детали, которых не видно невооружённым глазом. А ещё я стала обладать ночным зрением. То же самое и с моим телосложением, которое, я чувствую, стало более крепким, чем раньше. Я уже говорила об этом своему доктору, но он ограничился ответом, что сейчас технологии намного более развиты, чем в человеческое время. Когда же он перестанет принимать меня за дурочку? Или хотя бы будет обманывать лучше?
Во время нашей криогенизации были обнаружены потенциальные физические или генетические недостатки, позволяющие медицинскому персоналу лечить нас. Хотя мой доктор использовал термин «вылечить», я уверена, что он имел в виду «улучшить» в зависимости от образа, который они хотят видеть в реборнах. Осталось выяснить, кому всё это надо…
На данный момент у меня мало ответов. Моё выживание зависит от того, пойму ли я, где я нахожусь и как мне вписаться в этот новый мир, чтобы выжить. Если мы – реборны, то это не случайность. Люди так решили. Наше поколение совсем недавно проснулось. И я должна приложить все усилия, чтобы быть внимательной и дисциплинированной; чтобы узнать больше, прежде чем сбежать. Как всегда, придётся импровизировать!
