Неожиданно я оказалась на земле, вокруг что-то происходило… какая-то суета. Но я не могла поднять головы, громко ревела и желала уползти из этого места подальше. Я слышала глухие удары, рычание, писк… слов не было. Или я их не разбирала.

Спустя время возле меня кто-то присел. Увидев знакомые ботинки, убрала ладонь с глаз и привстала.

Передо мной оказался Ронни.

Он помог мне встать.

– С тобой всё в порядке?

Я стряхнула с одежды сырую листву.

– А что с ними?

– Они ушли. Как ты?

Потянулась к голове и с шипением сказала:

– Висок болит. Кажется, они поранили меня. Посмотри, есть кровь?

Ронни быстро кивнул и отвёл взгляд в сторону. Наверное, он один из тех, кто не может видеть кровь.

– Есть, да?

– Немного, – ответил он, усиленно отворачиваясь.

Не успела я опомниться, как Ронни, схватив мою руку, повёл обратно к бару. Он шёл впереди и не оборачивался. А я тащилась за ним и боялась ещё куда-нибудь вляпаться. Когда мы прошли мимо «Ночного койота», я всерьёз забеспокоилась.

– Куда мы идём?

– Ты веришь мне? Я спас тебе жизнь, что ещё тебе будет?

– Но куда мы…

– Ко мне домой. Это близко.

– И… что ты там собираешься делать?

– Лечить твою ранку.

Мне, конечно, было интересно, почему нельзя обработать рану в баре, но потом я подумала, что Ронни просто не хочет объяснять своим друзьям, как так получилось.

– Эй, они тебя знают. Я даже имя одного запомнила – Энтони. Кто они такие?

Тут Ронни остановился и посмотрел прямо в мои глаза, я вздрогнула, поскольку они неестественно блестели. На улице, куда мы свернули, не горели фонари. Темнота искажала черты парня.

– Бриелла, больше никогда не ходи одна ночью. Энтони и его люди опасны для тебя.

– Для меня? А для тебя?

– Я их не боюсь. Они боятся меня. Меня, – подчеркнул Ронни, – но не тебя. Если нет Криса или Стеллы, попроси нас проводить тебя.

– Я всего лишь хотела дойти до такси.

– Бриелла, – почти пропел он мягким голосом, а в моей голове будто прозвучала самая прекрасная музыка. Я внимала каждое его слово, мне хотелось его слушать. Вдруг он улыбнулся, и я просияла. – Есть телефоны. Такси можно вызвать к бару. Ты меня поняла?

Я молча кивнула головой и затянула полы куртки потуже. Не лето, холодно.

– Пришли.

Ронни открыл дверь и пропустил меня внутрь. Я ступила на старый коврик, в нос ударил запах пережаренной курицы и чеснока. Справа я заметила комнату. Свет мелькал от того, как сменялась картинка на экране телевизора. В кресле сидел старик в очках, но он не обратил на нас никакого внимания. Может быть, и вовсе не слышал.

– Сюда, – сказал Ронни, указывая на лестницу, ведущую вниз.

– Ты живёшь здесь? – спросила я, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть в кромешной тьме. Ронни держал меня за руку и подсказывал, где встретится препятствие. – Это подвал, что ли?

– Не совсем. – Он отпер дверь и пригласил внутрь.

Зажегся свет, не яркий, а слегка приглушённый. По моему виску потекла капелька крови, я провела пальцем по щеке, и он тут же окрасился в красный. Ранка пульсировала, но я всё равно смогла сосредоточиться и осмотреться. Очень маленькая комната с кроватью в углу, столом и невысоким шкафом. На столе я заметила настольную лампу и много бумаги. Ронни проводил меня в ванную. Она оказалось очень тесной для двоих, так что мне пришлось присесть на край ванны.

Ронни открыл воду, достал аптечку из белого металлического шкафчика на стене и принялся что-то искать.

– У тебя нет окон. Чем же ты тут дышишь? – спросила я, наблюдая за тем, как он отбирает ватные диски, какой-то бутылёк и пластырь.

– Здесь хорошая вентиляция, – сухо ответил он. – Встань.

Я медленно поднялась, и мы оказались лицом к лицу. И теперь, когда он стоял так близко и все его внимание было обращено на меня, я вдруг почувствовала волнение, пульс участился. Я понимала, что краснею, но с места сдвинуться не могла.

– Закрой глаза, – шепнул он.

– Зачем?

– Мне так будет проще лечить тебя.

Невольно подчинилась. Некоторое время ничего не происходило, я слушала шум воды и ждала болезненных прикосновений. Внезапно сердце дрогнуло от непередаваемого ощущения. И я точно понимала, что происходит, но глаза не осмеливалась открывать.

– Зачем ты…

– Ш-ш-ш… Сиди смирно.

И снова я почувствовала щекочущее прикосновение кончика его языка. Он слизывал кровь с раны. И вместо того, чтобы испугаться, закричать, убежать, сидела неподвижно, наслаждаясь дрожью в теле и тяжестью внизу живота. Какое-то безумие! Я находилась в доме наедине с парнем, и мне это нравилось. До сих пор я не смотрела на Ронни так, как женщина смотрит на мужчину. Но с этой минуты всё изменилось. Он притягивал к себе, я пьянела от запаха, исходившего от него. Ронни вкусно пах хвойным одеколоном, собственным потом и кожей.

– Можно открыть глаза?

– Открой.

Поморгав, я повернулась к нему. Ронни облизнул губы, потом приклеил пластырь к ранке.

– Теперь быстро заживёт, – сказал он, стукнув кончиком пальца по моему носу.

– Необычное лечение, – заметила я.

– Зато действенное. – Он помыл руки, после чего мы вышли из ванной. – Ты вкусная, между прочим.

– То-то я думаю, почему меня так любят комары летом, – добродушно посмеялась я, а потом резко спрятала улыбку. – Спасибо.

– Отвезти тебя? Я могу взять у хозяина машину.

– Нет. Лучше вызови мне такси. Так будет лучше.

Со мной стали происходить непонятные вещи.

При мысли о Ронни и о его языке на моём виске на меня накатывало странное и ранее не испытанное чувство, которое меня слегка пугало. Самое неприятное, что я молчала об этом. В ту ночь я так и не призналась Стелле, откуда появилась царапина на виске. Отмахнулась от неё, сказала, что очень хочу спать. Наутро она забыла об этом, а я не напоминала.

Стелла давно познала мужскую любовь. Крис у неё не первый. Полагаю, что не последний. Имея шанс свободно уходить из дома по ночам и не возвращаться до утра, она рано начала половую жизнь. Сейчас и не припомню, но вроде лет с шестнадцати. Стелла на год старше меня и иногда заменяла мне старшую сестру, которой у меня нет и никогда не будет. Но при всём при этом я боялась рассказать ей о своих ощущениях. Мне было стыдно за свою неопытность.

«Секс – это любовь, а любовь – это секс», – повторяла подруга раз за разом, на что я хмыкала. Для девушки, которая не умела даже целоваться, эти слова заставляли кривиться.

Целовалась я только однажды. Это было в старшей школе, когда на дискотеке мальчик пригласил меня на танец, а потом присосался к моему рту, за что получил коленом в пах. Я не драчунья, но в тот момент могла даже шею свернуть. После того случая одна мысль о поцелуях вызывала отвращение.

Стелла уверяла, что это пройдёт, когда организм сам начнёт себя проявлять. Кажется, это случилось. В голове всплыли такие моменты, на которые в тот момент я совсем не обращала внимания – взгляды Ронни, подмигивания, мимолетные касания.

Я лежала в ванне с ароматной пеной, закрыв глаза, и вспоминала всё с момента нашего с ним знакомства. Разум вырисовывал черты его лица – правильные и приятные. Мысленно воображала, как касаюсь пальцами его округлого и гладко выбритого подбородка, вдыхаю аромат кожи поразительно бледной; как смотрю в его тёмные и глубокие глаза. Фантазия завела меня в такие дебри, что я невольно начала покусывать губы, дыхание участилось, а руки стали поглаживать шею и грудь. И чем больше я думала о нем, тем острее становилось желание.

Там, у него дома, я будто находилась в слепой эйфории. Он загипнотизировал меня. Его шёпот снова и снова звучал очень близко, а дыхание щекотало щёку. Моя рука скользнула вниз к животу. Что я делаю? Но тело не слушалось разума. Я гладила свои бёдра, живот, грудь, представляя, что это делает он. А потом я коснулась того места, к которому никогда раньше не прикасалась с намерением удовлетворить себя.