– Не надоело каждый вечер смотреть на поезда?

– Не-а, не надоело. Разве тебе не интересно наблюдать за другой жизнью, которая кипит за светящимися окнами? Ты когда-нибудь мечтал увидеть мир?

– Мне и здесь неплохо. Всё знакомое, родное. Жизнь размеренная, без стрессов и борьбы за выживание. Хватит тебе витать в облаках! Детство кончилось.

Они замолчали, думая каждый о своём. Затем Костя толкнул Любу плечом и вдруг неожиданно сделал предложение:

– Люб, давай поженимся, нарожаем детей и будем их воспитывать.

Люба внимательно посмотрела на него и серьёзно ответила:

– Ты хороший, Костик, но… я не гожусь для такой жизни. Выбери другую.

– Смотри, Нинка бежит к нам. Что-то случилось, – сказал Костя.

– Вот вы где! – запыхавшись от бега, воскликнула Нина. – Любка, беги скорей в сельсовет. Тебя ищут.

– Зачем? – спросила она и насторожилась.

– Не знаю, но говорят, что срочно нужна.

– Хочешь, я с тобой пойду? – спросил Костя.

– Не надо. Не тебя же зовут в сельсовет. А где наши ребята?

– Пока танцуют, потом рассвет пойдут встречать. Присоединяйся.

Друзья поторопились в посёлок.

После работы Ольга Семёновна решила пойти в школу коротким путём – через железнодорожную линию. Женщина спешила на выпускной бал любимой дочери, ведь сегодня она выходит во взрослую самостоятельную жизнь, и мать обязательно должна быть с ней рядом.

В сумерках женщина не заметила, что с одного пути на другой перегоняли тепловоз. Он двигался медленно и почти бесшумно, зацепил Ольгу Семёновну и протащил по рельсам несколько метров. Наконец машинист заметил её, остановился и выскочил из тепловоза.

– Ольга Семёновна? – удивился он. – Как же так? Господи, вы живы?

Чудом женщина осталась жива. Она застонала.

– Я сейчас, я быстро, потерпите. Только не двигайтесь. Мало ли что повредили.

Он побежал на станцию. Карета скорой помощи прибыла быстро и увезла Ольгу Семёновну в областную больницу. Вердикт врачей – повреждён позвоночник и часть головного мозга. Будущее Ольги Семёновны – инвалидность первой группы. Мечте Любы не суждено было сбыться. Судьба распорядилась по-своему.

В поселковом совете Люба узнала о случившемся несчастье и громко разрыдалась, попросила отвезти её к маме.

– Завтра утром и поедем, – сказал председатель.

– Нет, сейчас! Я хочу её видеть! – кричала Люба. – Мамочка, родненькая, не умирай!

– Люба, успокойся, мама твоя жива, – сказала директор школы.

– Я хочу к маме! – билась в истерике Люба.

Директор школы по-матерински обняла её. Фельдшер дала выпить валерьянки.

– Собирайся, – не выдержал председатель, – поедем сейчас. Шурик, пригони машину, отвезёшь нас в областной центр.

– Понял, – с готовностью сказал водитель уазика.

– Я поеду в этом наряде. Пусть мама увидит меня красивой, порадуется грамоте и медали. Это её заслуга. Она так много сделала для меня! – всхлипывая, сказала Люба.

– Скоро её увидишь, похвалишься наградами, но всё-таки сходи домой и возьми на всякий случай обычную одежду, – предложила директор школы.

– Когда увидишь маму, держи себя в руках. Не расстраивай её, не показывай свои слёзы. Ей и так нелегко. Поняла? – предупредила фельдшер.

– Я постараюсь.

– Вот и славно. Пошли в машину, – сказал председатель.

По дороге в областную больницу Люба вспоминала жизнь с мамой.

В детстве в местной речке они ловили для кошки мелкую рыбку, плескались и смотрели на то, как солнечные лучи создавали радугу в брызгах.

– Красиво? – спросила тогда мама.

– Да! – кричала Люба. – Кто их раскрасил?

И Ольга Семёновна терпеливо объясняла причину возникновения радуги.

Нежные мамины руки купали Любу в тёплой бане, слегка похлопывая по телу дочери веником, пахнущим берёзой. Девочке не нравилось, и она с визгом увёртывалась как могла, а мама смеялась, приговаривая: «Водичка, водичка, умой Любе личико».

А перед Новым годом обязательно наряжали ёлку, шили маскарадный костюм и стряпали разные булочки, измазавшись в муке и сладком варенье. Мама не ругала Любу за испачканное платье, а только смеялась и цокала языком.

Обязательными были сказки на ночь. Поначалу их читала Ольга Семёновна, а когда Люба пошла в школу, уже она стала читать их маме.

Ещё и ещё в памяти Любы всплывали счастливые моменты их жизни. Её воспоминания прервал возглас Шурика:

– Приехали!

– Люба, помни: расстраивать маму нельзя! – сказал председатель.

– Не буду.

Они вошли в просторный вестибюль областной хирургической больницы, у стойки регистратуры поговорили с медицинской сестрой, и та вызвала дежурного врача. Председатель долго беседовал с доктором.

– Люба, пройдём в кабинет врача. Надо поговорить.

– Ой, нет, нет, нет, – со страхом шептала Люба. – Она жива, правда? Скажите, жива, правда?

– Она жива, правда! Успокойся, – твёрдо сказал председатель.

В кабинете врач сообщил результат консилиума. Ольга Семёновна пока в коме, подключена к аппаратам. Но долго в таком состоянии они не могут её держать.

– Я не позволю отключить аппараты! – по-взрослому грозно сказала Люба. – Примите меня на работу. Буду полы мыть, ухаживать за больными, лишь бы быть рядом с мамой. Она обязательно очнётся!

– Что ж, я поговорю с главврачом. Нам санитарки нужны. Завтра получите ответ. А сегодня, в моё дежурство, разрешу вам одной, – он обратился к Любе, – пройти к ней в палату. Вообще-то находиться в реанимации посторонним запрещено. Поэтому пущу ненадолго.

Ольга Семёновна была вся в бинтах и подключена многочисленными трубочками к аппаратуре. Люба держалась как могла, чтобы не расплакаться. Она села на стул и завела разговор с мамой:

– Мамочка, здравствуй, родная. Это я, Люба. Хочу поделиться нашей радостью. Вчера мне первой вручили аттестат, золотую медаль и грамоту за отличную учёбу. Мамуль, это наша общая победа. Ведь благодаря тебе я полюбила учиться. Представляешь, нам школа заказала такой огромный торт! На нашем журнальном столике не поместился бы. А ещё мне Костя сделал предложение. Вот дурак! Он мечтает кучу детей нарожать и воспитывать. Не волнуйся, я ему отказала. Он хороший, но не в моём вкусе, скучный, неинтересный. Мамуль, я мечтаю о большой настоящей любви – одной на всю жизнь, как у вас с папой.

Любе показалось, будто на лице мамы дёрнулся мускул. Она продолжила:

– Мамочка, ты поправляйся, и мы с тобой обязательно посмотрим мир, к морю съездим, дельфинов и чаек покормим, прокатимся на красивом белом лайнере. Помнишь, мы об этом часто мечтали по вечерам, сидя на крылечке?

Любе показалось, что уголки губ мамы приподнялись в еле заметной улыбке.

– Завтра мне врач скажет, возьмут ли меня санитаркой в больницу. Я не оставлю тебя никогда-никогда! Ты только держись. Мы с тобой преодолеем всё! Мы же вместе. Я люблю тебя, мамочка.

В палату вошла медсестра. Она поменяла раствор в капельнице и сказала, что пора уходить.

– Мамочка, я буду рядом, отдыхай, мы не прощаемся. – Люба поцеловала руку матери и вышла.

Врач распорядился предоставить необычным посетителям свободную трёхместную палату. Позавтракав тем, что привезли из дома, они разместились на кроватях и крепко уснули. А вечером другой дежурный врач сообщил, что Любу берут санитаркой по договору на время лечения матери. Девушка была счастлива. Председатель помог ей оформить договор, попрощался и отбыл с Шуриком в родной посёлок.

Люба исправно выполняла свои обязанности, была дружелюбна с медицинским персоналом. Её жалели, подкармливали домашними пирожками, бутербродами… А после работы она спешила в палату к маме. Читала ей романы, газеты, выбирая только хорошие новости, разговаривала с ней и мысленно советовалась, когда нужна была поддержка матери.

Через месяц Ольга Семёновна очнулась. Обвела глазами комнату и остановила взгляд на дочери, которая спала в кресле в медицинском халате. Она подумала: «Люба уже выучилась на врача или медсестру? Как долго я спала?»