– Не говори глупости, – отмахнулась я, но все же с небольшой глуповатой улыбкой на лице.

– Как скажешь подруга, – подмигнула она мне. – А знаешь, что я поняла благодаря ректору? – спросила Сесилия, смотря с легкой загадочностью.

– Расскажи, – заинтересованно попросила я, наблюдая за девушкой.

– У меня появилась новая подруга, – и, закинув руку мне на плечо, лучезарно улыбнулась.

– Да, определенно так и есть, – кивнула я в ответ, возвращая ей такую же теплую улыбку.

Лали.

– Ну конечно, мне пренеприятно нужно было попасть именно в такой мир, где меня будет изводить властный мужик своими причудами, – который час бубню я себя под нос, пытаясь выполнить первую часть заданий на сегодня.

 Первым делом, я решила заняться сортировкой архива. Себастьян Тедариус пожелал, чтобы я перебрала весь архив за последние тридцать лет. И убрала все остальные, ненужные ему бумаги в сторону. Да, работенка, скажу вам – очень пыльная и нудная. Так что я просто монотонно выполняла эту работу, стараясь ни о чем не думать. Особенно о вчерашнем дне.

 Радует одно – разбирая и сортируя разной давности документы, я могу хоть немного познакомиться с этим миром. Вот, к примеру, документ пятидесятилетней давности, в ней говорится о длительной госпитализации в больничное крыло Академии студента Расмуса Элкрайна. Он подцепил магическую лихорадку после неудачно отработанного приема на практике с водной магией. И в итоге на занятии он получил сильнейшее переохлаждение, из-за чего и слег на пару недель в больничное крыло.

 Жуть какая. Выходит, я правильно опасалась – лихорадка, причем магическая тут есть. Ну, класс! А значит, здесь обучаются использовать, управлять и контролировать свою магию. И как я поняла, в этом мире четыре вида магии стихий: магия воды, магия воздуха, магия огня и магия земли. Последняя, увы, исчезла. Наверное, магам тяжело пришлось. Особенно тем, кто лишился своих сил. Даже представить не могу, с чем это сравнимо.

 А это что такое? Взяв ещё один документ, я увидела странную запись. И сдунув слой пыли с бумаги, прочла вслух:

«Руперт Мильявс исключен из Академии Зеленого Дракона за непозволительное применение темной магии в стенах учебного учреждения. А также за саботаж и подстрекательство во имя демона-дракона. Он лишен возможности поступления в другие учебные заведения на всей территории Драголора. Без права оспаривания данного документа. Причина: смерть другого ученика в Академии Зеленого Дракона из-за неумелого обращения мистером Мильявсом темной магией. Ректор Академии Зеленого Дракона Себастьян Тедариус».

 Судя по дате, этому документу больше тридцати или больше лет. У меня по спине даже мурашки забегали. Выходит, Себастьян уже был ректором в то время… ооох, сколько же ему лет? Неужели здесь маги стареют медленно? Или вообще не стареют? Если так, то везучие они. Наверное.

 А затем, я спиной почувствовала что-то неладное, стало не по себе, словно за мной наблюдают. Даже волоски на затылке встали дыбом. Передернув плечами и тряхнув головой, чтобы отогнать это ощущение, я убираю довольно интересный документ в стопочку с нужными материалами. Мне показалось, что это важно.

 А затем слышу какой-то треск наверху лестницы.

– Эй, здесь кто-нибудь есть? – в ответ, разумеется, тишина.

 Похоже, после этого давнего приказа на отчисление и его причинах, у меня слегка разыгралось воображение. Да и нервишки пошаливают. Лучше и вовсе не читать эти бумаги. Прочитала дату – и убрала в нужную стопочку. Все просто. Да, пожалуй, так и буду делать.

– Лали, ты параноик. Если бы тут было чего бояться, вряд ли бы его превосходительство Тедариус, отправил бы меня одну в опасное место, – прошептала я, и повернулась обратно к полкам с бумагами. – Хотя, с головой у него точно не все в порядке, такие абсурдные задания придумывать. Это ж, сколько фантазии должно быть у человека.

 И не успеваю я развернуться к очередной стопке бумаг, как слышу ещё более громкий треск и легкие хлопки, похожие на хлопок от упаковочной пупырки.

– Уже не смешно! Кто бы там не был, я сейчас поднимусь наверх и задам вам жару, – кричу я, внутри дрожа от страха. Это все дурацкая бумага из прошлого. Чтоб ее!

 Делаю несколько неуверенных шагов вверх по лестнице, и слышу наверху глухой, но громкий хлопок дверью, я мгновенно останавливаюсь на месте, парализованная страхом. Значит и правда тут кто-то был. А затем слышу в наступившей тишине звук проворачиваемого ключа в замочной скважине.

– Нет, нет, нет! Стойте! Откройте! Это уже не смешно! – кричу я, подлетая к двери, и начинаю стучать по дереву, в надежде, что шутник сжалится и откроет меня. Но никакого эффекта мои попытки достучаться или докричаться не возымели на юмориста.

– Сволочь! Что за шутки такие? Не смей уходить! Так поступают только конченые засранцы и трусы, – ору на дверь, очень надеясь, что мои слова все же долетели до адресата.

 И уж лучше бы нет. Потому что в ту же секунду из замочной скважины вылетает маленькая искорка и попадает в меня. Мгновенно вспыхивая на кружевной оборке внизу юбки моего платья. Я визжу и в панике начинаю метаться вокруг себя, чувствуя, как языки пламени пощипывают мою голую кожу ног. Сердце от ужаса происходящего начинает реактивно стучать в груди, голову сдавливает от спазмов. Не веря, что такое вообще могло со мной приключиться. В голове стучит от адреналина. Так все не может кончиться. А затем ещё парочка искорок влетает через ту же щель, но в этот раз, я успеваю отпрыгнуть в сторону, врезавшись в стену спиной, слегка пошутив пламя на платье.

 Я шумно выдыхаю воздух из груди, стоять на ногах на месте уже становится больно. На коленках чувствую, как вздуваются пузыри от сильнейшего ожога. И понимаю, что надо уже что-то предпринимать, иначе сгорю тут заживо.

 Быстро, насколько это возможно в данных обстоятельствах, беру себя в руки и начинаю хлопать руками по огню, сжигающему мою одежду. Но жар настолько обжигает, что я одергиваю руки. Но закусив губы, через боль и слезы снова прикасаюсь к полыхающей юбке и хватаюсь за край кружева. С силой тяну его и отрываю от оснований части платья, делая его намного короче. В этом мире точно не поймут такую длину, или поймут, но превратно. Но уж лучше так, чем сгореть заживо. И бросаю полыхающую ткань под ноги, быстро растаптывая огонь под ногами. С горем пополам справившись с этим пожаром, я выдыхаю. Пронесло!

 Но снова улавливаю звук треска, но уже иной. И запах гари, но тоже другой, не кружевной ткани. Поднимаю глаза и ахаю.

– Мамочки дорогие! ПОМОГИТЕ!!! – ору во все горло, спиной натыкаясь на дерево, и ногами начинаю колотить по закрытой двери. А потом поворачиваюсь и остервенело ногами и обожженными руками стучу и кричу, что есть сил.

 Я совсем забыла о двух искорках, что пытались в меня врезаться. Я-то увернулась от них, но они полетели дальше. И попали в архив. Доверху забитый одной сплошной макулатурой.

 Да, Лали Роуз, настолько безвыходной ситуации ты ещё не видела!

 Внизу, в самом начале лестницы, яркими пламенем уже вовсю хозяйничал и полыхал пожар, треща, хлопая и иногда взрываясь всполохами искр. В голову пришла шальная мысль, видимо от стресса, что мне жаль сгоревшие документы. Но сейчас, есть проблемы посерьезней, уж точно. Дым тем временем, становился более ощутим, и уже глаза слезятся без остановки. В горле пересохло, и кашель мешает сделать такой желанный сейчас вдох.

– Помогите, я здесь! – еле стучу в дверь, вся истекая потом от поднимающегося выше по лестнице жара, и рвано ловлю оставшийся воздух, давясь и кашляя от удушающего дыма.

 Я просто не в силах больше стоять на своих двоих и просто стекаю по двери на пол. Все ещё пытаясь стучать и молить о помощи. Кричать не то, что не могу – я даже выдохнуть и вдохнуть нормально уже не в силах. Но помощь все не приходит. Это конец.

 Оглядываюсь, чтобы найти хоть что-то, что может мне помочь, но кроме огня и закрытой двери – ничего нет. Сил, впрочем, тоже. Их уже нет даже для того, чтобы поднять руку и ударить по двери, поэтому я едва стучу и царапаю дерево под собой и за собой. Как же это несправедливо. Я всего лишь мечтала быть ближе к растениям и цветам. Хотела жить своей жизнью. А получила вот это…