— Следовательно, вы не выполнили возложенных на вас обязанностей?

— Выходит, так, — соглашается Беличенко.

— Не выполнили, — мямлит вслед за ним Вайсин, — но прошу суд учесть, что сделали мы это не умышленно.

Часа через четыре Вовчик, уговоривший мать остаться в суде до конца, вытянув шею, слушает четкие слова приговора:

— «...Заведующий отделением совхоза Беличенко и агроном Вайсин, грубо нарушив инструкцию о применении фосфида цинка, допустили разбрасывание яда по поверхности, что явилось причиной гибели 237 диких гусей. Таким образом, в результате халатного отношения к своим служебным обязанностям со стороны Беличенко и Вайсина животному миру причинен значительный ущерб. ...Суд приговорил...»

— Мама, а ты знаешь, я буду учиться на судью, — говорит Вовчик матери, когда они идут домой.

— Дурачок. — Она ласково треплет его за вихры.

Приговор оглашен, и Августа Васильевна вместе с заседателями направилась к выходу. Они прошли мимо переминающегося с ноги на ногу Вайсина, на лице которого застыла глупенькая беспомощная улыбочка, мимо застывшего, как монумент, Беличенко. Глаза его были красны от слез. Во время чтения приговора он не выдержал, поспешно достал после растерянного похлопывания по карманам большой клетчатый платок и начал усиленно тереть глаза. Сейчас он побелевшими пальцами крепко сжимал платок в руке и мрачно смотрел в одну точку перед собою...

Боровикова отпустила секретаря судебного заседания, распрощалась с заседателями и осталась одна. Кончился еще один непростой день ее жизни. Она устало присела за стол и прикрыла глаза, но вдруг неожиданная мысль заставила ее нервно подняться. Боровикова заходила из угла в угол, с волнением обдумывая поразившую ее мысль, простую мысль, почему-то не пришедшую к ней раньше, еще вчера вечером или сегодня днем: «Виктор, вероятно, причастен к звонку Мещерякова. Он был в курсе этой гнусной просьбы. Да, да. Причастен!..»

«Не может быть», — говорил ей другой голос. Августа Васильевна, пытаясь сосредоточиться, снова опустилась в кресло: «Мещеряков уже знал, что Виктор успешно защитился: ведь он начал с поздравлений, значит, между ними был разговор... Нет, нет. Тогда Виктор не просил бы меня передать о машине. Ну и что же, это могло быть сделано для отвода глаз, или разговор между ними состоялся после звонка Виктора мне». Как юрист она привыкла мыслить логично. Сердце говорило ей, что Виктор неспособен на подобную низость, а логика свидетельствовала об обратном. «Откуда же Мещеряков узнал об успехе Виктора?» Эта мысль окончательно убедила ее в аморальности мужа.

В здании суда стояла необычная тишина. Сколько прошло времени, Августа Васильевна не знала, она беспомощно сидела в кабинете, не зажигая света. Все давно разошлись по домам. Только где-то в дальнем конце коридора или в зале судебных заседаний стучала, переставляя стулья, старая уборщица.

Как утром Августе Васильевне не хотелось идти на работу, так сейчас ей не хотелось возвращаться домой. Мыслей уже не было. Думать о будущем тоже не хотелось. Вдруг осторожно скрипнула дверь, и в темном проеме возникла знакомая фигура. Августа Васильевна встрепенулась и решительно поднялась из-за стола. Теперь она знала, что должна сделать...

Виктор бросился к ней и крепко прижал к себе. Она пыталась освободиться.

— Милая ты моя... Я уже все знаю... Неужели ты могла подумать... — торопливо шептал он. — Если бы ты согласилась... Я потерял бы тебя.

— Это правда?! — И сильная женщина, известный в районе своей непреклонной справедливостью человек, заплакала, как пятнадцатилетняя девчонка.

Прокурор района старший советник юстиции Любарский глубоко задумался. Мысли были не из приятных. Подобного не случалось в их тихом, спокойном городке, каких много на Западной Украине, добрых полтора десятка лет. Хотя Александр Георгиевич был назначен прокурором этого района два года назад, состояние преступности за прошедшие периоды он глубоко проанализировал, принимая дела от своего предшественника. За тридцать восемь лет правовой деятельности укоренилась привычка все делать основательно. А привычка — вторая натура, говорили еще древние римляне. Да и свой интерес у Любарского был в этом деле. Ранее пришлось работать здесь. Вот и не терпелось сравнить, что и как изменилось за его отсутствие. Перемены, конечно, были к лучшему. Преступность в районе стабильно, из года в год, шла на снижение.

Благоприятный процесс снижения правонарушений отмечался и в последние месяцы. И вдруг такое неожиданное прямо-таки дикое убийство. И данных для его раскрытия негусто. По всей видимости, придется просить помощи в прокуратуре области. «Пусть присылают старшего следователя, — думал Любарский. — Наш-то еще больно молод».

Прокурор снял телефонную трубку и начал по автомату «накручивать» область, но неожиданно для себя с непонятным чувством раздражения резко нажал на рычаг. С каких это пор он стал не доверять молодежи? Ему-то в свое время доверяли. А он вдруг засомневался в способностях молодых. По всей видимости, это отголоски прожитых лет. Любарский невесело улыбнулся: недаром в народе говорят, старость не радость.

Конечно, его участие в осмотре места происшествия не повредило. Опыт — большое дело, великая организующая сила. Но и следователь, несмотря на молодость, был на высоте. Действовал четко и грамотно, в соответствии с оперативной обстановкой. Не ожидая окончания осмотра, дал своевременные целенаправленные указания работникам милиции по установлению круга возможных очевидцев. И это уже приносит свои плоды. Так что не помощи нужно просить в области, а лично, самому помочь следователю, нацелить его на раскрытие преступления. И не подрезать крылья неверием в его способности. Жить и работать ему еще очень долго. И всю последующую жизнь он должен быть уверен в себе.

Приняв решение, прокурор вызвал к себе следователя — юриста третьего класса Салия.

— Вот что, Владимир Васильевич, скажу тебе откровенно. Возникла у меня мысль звонить прокурору области — просить подкрепления. Но отбросил я ее как негодную. Думал и надеюсь, что справишься ты с этим делом своими силами.

— Постараюсь, — слегка волнуясь, ответил Владимир.

И прокурор отметил, как удовлетворенно блеснули его глаза.

— Сегодня на протяжении дня нам удалось установить еще несколько человек, видевших в ночное время вблизи багерной, где произошло убийство, молодого мужчину, приметы которого они с различной степенью полноты запомнили. Я их всех детально допросил. И знаете, портрет преступника у меня прямо-таки маячит перед глазами. Мне кажется, я бы его сразу же узнал.

— Это неплохо, — одобрил Александр Георгиевич. — Приметы в нашем деле всегда играют значительную роль. А сейчас они особенно важны. Но и обольщаться одной версией не следует. Ты это учти. Установил приметы, найдешь по ним человека, а он может оказаться непричастным к убийству. Поэтому мы просто не имеем права на одну-единственную версию.

— Я это учитываю и потому дал указание работникам милиции продолжать обследование территории, прилегающей к багерной, соседних мастерских, находящихся поблизости от компрессорной, беседовать с людьми.

— Думаю, эту работу нужно сочетать с проверкой табелей и графиков дежурств всех лиц, работавших в эту ночь поблизости от багерной.

— Согласен.

К вечеру этого же дня, когда с момента возбуждения уголовного дела минуло двенадцать часов, была найдена важная свидетельница Ивашкив, машинист компрессорной. Она рассказала, что в ночь на тридцатое мая неизвестный мужчина пытался через окно проникнуть к ней на рабочее место и разбил стекла.

Следователь Салий буквально на коленях облазил все вокруг и нашел осколок стекла с пригодным для идентификации следом пальца руки неизвестного человека. Ивашкив описала те же самые приметы незнакомца, что и все предыдущие свидетели. Владимир доложил прокурору, что первоначальная версия о совершении преступления неизвестным, приметами которого он располагает, находит свое дальнейшее подтверждение. Прокурор согласился.