Ганс замолчал они продолжили молча пробираться через бурелом. Нирия следовала за этим человеком, и размышляла над его словами, она хотела спросить зачем они вообще пошли воевать, но чувствовала, что для этого не время. Наконец они остановились, Ганс снял с плеча сумку и достал силки, вручил половину Нирии. Солнце уже стояло в зените, они довольно долго двигались.

— видела следы зверей?

— нет, ни помета, ни следов, но ловушки и правда стоит поставить, может кто-то и попадет.

Ганс кивнул, они разошлись в разных направлениях и принялись расставлять по разным местам силки. Спустя час они вновь встретились на прежнем месте. Ганс с явным смущением смотрел на свою напарницу, та была на целую голову ниже него.

— я никому ещё не вываливал что у меня на душе.

— да, ты немного увлекся.

— только не думай, что я размазня.

— я так не думаю, вообще-то я тоже потеряла всю семью, думаю ты это почувствовал и поэтому все рассказал, я тебя понимаю.

Ганс ещё немного постоял в нерешительности.

— но ты не выглядишь подавленной.

Нирия увидела злобу в его глазах, неужели он решил, что она его обманывает?

— да, я больше такой не выгляжу.

И тут ее осенило, она целый год жила в ненависти, с жаждой мщения, убивала гладиаторов лишь бы выжить, в надежде что ее приведут к самому Распорядителю, чтобы как-нибудь, любым способом забрать его никчемную жизнь за то, что он сделал с ней и ее сестрой. Потом побег, Артемий учит играть детей на палубе корабля, Максвелл приятным теплом залечивает ее синяки на койке, а после он же говорит, что ее сестра возможно жива, а она бьёт его за это. Сейчас она стоит напротив этого несчастного, но сильного человека и не испытывает злобы, которая поддерживала ее очень долгое время, она рада тому что выбралась на столь родную охоту, и эту радость, словно воду в пустыне, она впитывала каждой частичкой своей души.

Тем временем Ганс продолжал злобно смотреть на собеседницу. Она понимала его и ей стало его жаль, совершенно неожиданно для себя она его обняла и проговорила.

— я соболезную твоей утрате, я просто надеюсь, что моя сестра ещё жива, и ты надейся на лучшее.

Ганс стоял в ступоре, Нирия отпустила его. Он покраснел, затем быстро схватил свой лук, развернулся и двинулся дальше.

— идём, время уходит!

Нирия тоже подняла свой, и двинулась за ним.

"Зачем я его обняла? Дура, да кто он вообще тебе?"

Видимо Ганс тоже испытал некую неловкость, спустя около часа они снова остановились, он заговорил.

— здесь достаточно далеко, может даже повезет найти оленя.

Он натянул тетиву сначала на своем луке потом на луке Нирии.

— как точно ты стреляешь?

— в зайца с десяти шагов попадала.

Ганс присвиснул.

— брешешь.

— нет, предлагаю пари, я убиваю первого зверя с первой стрелы, и забираю лук.

— а ты азартная, спор на споре, согласен. Иди вперёд.

Нирия заметила, что он повеселел. Она медленно провела ладонью по деревянной основе оружия, затем взяла одну стрелу и вложила ее в тетиву, после чего медленно побрела вперёд.

***

— настоящий охотник никогда не даст обнаружить себя до того момента пока сам того не захочет, твой шаг должен быть лёгок, а твои чувства острее ножа.

Они сидели друг напротив друга и при серебряном свете лун отец обучал свою любимую дочь.

***

Нирия, пригнувшись, медленно двигалась среди кустов, подмечая глазом любое движение, которое совершалось вокруг. Сзади послышался шорох, она резко обернулась и наставила стрелу прямо ко лбу Гансу. От неожиданности тот выпучил глаза.

— чтоб тебя Ганс, не ходи за мной, иди посиди где-нибудь.

— как ты меня услышала? Я с рождения по лесу хожу.

— с рождения так и не научился.

Ганс развернулся и двинулся прочь.

— я оставлю рюкзак на той полянке, встретимся там.

Нирия вновь двинулась охотничьим шагом. Она двигалась и слушала, солнце проскальзывало среди густой растительности оставляя незамысловатый узор на ее руках. Прошло около получаса, когда наконец Нирия услышала новый шорох, быстрый и резкий, она повернулась на шум и увидела кролика.

***

— чтобы убить зверя с первого выстрела необходимо знать его слабые стороны, попади оленю в шею и тот истечет кровью, промажешь и выстрелишь по туловищу, и на лице твоей сестрёнки не появился улыбки от предвкушения сытного ужина.

Нирия улыбнулась.

— твоя мать тоже не охотница, тотем хозяйства не такой уважаемый как тотем охотника, но все же, у каждого свое предназначение, как ты помнишь, так о чем я, ах да, не держи тетиву слишком долго, но и торопиться не стоит, в момент выстрела ты должна быть спокойна, ты знаешь что твоя стрела поразит цель, на самом деле дичь уже мертва, тебе просто нужно отпустить тетиву.

***

Нирия очень тихо вздохнула, успокоила сердце, и принялась медленно натягивать тетиву, кролик начал дергать ушами, прислушиваться к этому чужеродному звуку скрипящего дерева. Нирия выпустила смертоносную стрелу, затем быстро подбежала и добила несчастного зверя. Радость от успеха сменилась тоской. Она села на землю, из глаз полились слезы, и тихо прошептала.

— смотри отец, теперь Лелиана будет улыбаться.

Ганс возвращался на поляну, где оставил сумку с колчаном для Нирии, он улыбался от всего сердца, когда нас в руках свежую дичь, последний раз он ел мясо ещё на фронте в первый год войны, потом только каши да алкоголь. Выйдя на поляну, он обнаружил победно улыбающуюся девушку, а рядом лежали четыре бедных зверя, и рядом с каждым по одной стреле. Ганс посмотрел на свою добычу и бросил ее в общую кучу.

— у меня только два лука.

— если не хочешь, можешь не отдавать.

— слово есть слово, его отец сделал специально для матери, и для меня он маловат, так что забирай, я не жалею.

Нирия поклонилась.

— благодарю за дар.

Небо уже имело оранжевый оттенок, возвращаться предстояло по темноте. Нирия заволновалась, они слишком задержались, она сказала Максвеллу что вернётся вечером, а не ночью, а ведь ещё предстояло проверять ловушки.

На обратном пути Ганс рассказывал о своих боевых буднях. Оказывается, в империи было не все так гладко как могло показаться в прошлом городе. Армия серьезно отставала в техническом развитии от других стран, тяжёлые имперские рыцари всем скопом падали под градом пуль от мушкетонов федерации. Волшебство уже не играло решающей роли в сражении, по словам Ганса один умелый маг мог с лёгкостью справиться с десятком солдат, а то и с сотней, имперские командиры прикрывали отряды своими барьерами, сержантам также выдавали казённые катализаторы, однако простым солдатам иметь катализатор было запрещено. Ганс думал, что это аристократы боятся за свою жизнь, потому что огромное социальное неравенство в империи сослужило плохую службу армии. Никогда не видевшие реальные сражения зелёные офицеры из знатных семей стремились доказать, что они в праве распоряжаться людскими жизнями, из-за чего в высшем командовании были нередки ссоры и стычки. Офицеры были заняты больше объяснением друг другу кто кому чем обязан, а не войной. По итогу империя проиграла, потеряла целый край и выплатила солидную сумму денег коалиции стран. Федерация отказалась бесплатно возвращать пленных с деревень и солдат, однако согласилась на скидку и надавила на Орду, чтобы та выдала всех пленных имперцев за вознаграждение. Из-за поражения в войне, народ Аврелианской империи очень сильно недоволен императором, старики вспоминают убитого 20 лет назад императора Казимира II, мол вот тогда были времена, этот бы ни за что не допустил поражение благородной имперской армии.

Когда охотники вернулись в деревню было уже совсем темно, на окраине ни в одном доме не горели свечи, сначала Нирию это насторожило, но потом она увидела яркий свет дальше по улице, как от большого костра, оттуда доносилась веселая музыка и пение хора женских голосов. Ганс вопросительно спросил.