— пришли, деревня Лабухи.

Нирия осматривала строения внизу.

— выглядит жалко, зачем вы строите крыши из соломы? Ее же каждые пару тройку лет менять нужно.

— сказала та, в чьей стране не строят выше двух этажей.

Путники принялись спускаться с холма, по мере приближения в деревне не было видно ни одного жителя, возможно, никто еще попросту не проснулся. Они беспрепятственно въехали в главные ворота. В близком рассмотрении домики оказались не такими ухоженными как издалека, многие были заброшены, соломенная крыша на них совсем провалилась, также кое-где не было видно окон. Максвелл поехал вперед, Вокруг царила абсолютная тишина, не было видно ни собак, ни кошек, ни даже скота. После того, как они с Артемием покинули Геринбург во время войны, эта деревня была первой где они остановились, тогда шел первый год, и еще не все жители сбежали от бесконечных армий, осаждающих крепость. Максвелл знал почему в деревне после военного голода не было скота или животных, и думал о том, догадывалась ли Нирия об этом. Наконец он остановился у очередного обшарпанного домика.

— кажется это здесь.

Он слез с лошади и постучал в дверь. Послышались быстрые шаги и, спустя минуту, в открытой двери показался бородатый старик в одной только майке и широких штанах. Он начал сильно щуриться в надежде рассмотреть нежданных визитёров, после пары неудачных попыток беззубым ртом он прожамкал.

— чаго надо?

— ты староста?

— ну я.

Старик упер руки в бока как бы бросая вызов собеседнику.

— полтора года назад мы у вас гостили если помнишь, во время войны я как мог лечил ваших жителей и ничего не брал взамен, а мой друг большой любитель поиграть на публику.

Старик сморщил лоб силясь вспомнить, о чем его просили, потом его осенило и вскинул руки в радостном приветствии.

— Макшвелл, да как можно тебя жабыть, ты ж единштвенный лекарь што пощетил нашу шлавную жеревушку, привяжите лошадей на жаднем дворе и жаходите.

Пришельцы так и сделали, к тому времени вокруг уже начали скапливаться любопытные взгляды. Когда они все втроем вошли в дом, за большим столом посередине комнаты уже восседал хозяин, а над ним, спешно накрывая на этот стол, носилась хозяйка.

— присаживайтес, ращкажывайте, щто ващ привело, вы оштанетещь на пару деньков? Щейчас лекарь нам бы пригожился, пощле войны много кого хвори ражные одолевают.

Втроём они уселись за стол, Максвелл заговорил.

— рады что смогли заскочить, однако задержаться мы не можем, уже завтра днём отправимся дальше, поэтому скажи всем чтобы не затягивали с визитом, я буду работать только до вечера.

Староста кивнул, он обратился к своей жене.

— щлышала карга? Иди ражнещи новость, вще жнают, куда идти.

Хозяйка фыркнула и вышла из избы, предварительно поставив перед гостями три тарелки. Накрыто на столе было немного, в основном только ягоды да молодые овощи. Путники неторопливо принялись за еду.

— денег у нащ нет, но мы можем обещпечить ващ пропитанием в дорогу, што-нибудь точно нащкребем.

— оплата нам не нужна, и пропитания хватает, нужен только ночлег, а ещё хочу, чтобы ты знал, что за нами погоня, поэтому чем меньше люди вокруг будут болтать, тем лучше, понимаешь, о чем я?

Старик жевал ягоды беззубым ртом.

— погоня говоришь, хто гонитщя?

— как придут в твою деревню расспрашивать, так и узнаешь.

Старик немного помедлил.

— я тебя понял, люди тебя жобром помнят, поэтому помогут, я им вще скажу, не переживай.

— благодарю, расскажи тогда, как живёте после окончания войны?

Старик перестал есть, он положил обе руки на стол.

— да как живётщя, во время войны мы нещколько раж вще в леш щбегали, когжа ещё бабы жа жети были у нащ, а потом ожин набег оржынцев, второй набег, и вще в рабсщве, только щтарики и ощтались, да ты и щам жнаешь, когда армии щтояли, все прожовольщтвие ижвольте на щтол, кому тощкливо, по женщкой лашке щкучает тоже щюда, потом, конечно, перещтавали, когда понимали, что только одни щтарухи тут, да легче от этого не щтановитщя, три гожа мы голожали, дичи в лещах нет, всех ловили вражещкие войска, пока щтояли у крепости, жерно тоже отобрали, вот так и жили, щейчас, конечно легче, пара ребят щ войны вернулощь, даже две женщины, что после первого нашего побега по лещам ушли солдатиков помогать лечить вернулись, ягожа в лещу появилась, вот, овощи наконец пошли, так что живём понемножку.

— бандиты есть?

— у нащ нет, тут жень пути вщё-таки жо крепощти, а вот жальше, на вощток, они на кажжой деревне вищят, мало было людям крови, ещё жаждут, воруют, убивают, вще как вщегда, нежавно мимо проходил гонец, щказал, что император распорядилщя о помощи приграничным жеревням, а бандитов рано или пождно вщех перебьют, никто в это, конечно, не поверил, однако вще равно надеемщя.

Максвелл молча отправлял в рот одну ягодку за другой, рядом с домом уже начали скапливаться люди.

— приятно слышать, что у вас все налаживается.

Однако сведения про бандитов ему не понравились, конечно, он не питал надежды на то что отряды дезертиров сами собой все мирно вернутся по домам, но так, чтобы на каждой деревне, их ведь там штук десять только по тракту наберётся.

— лошадей мы тоже оставляем вам.

Тут староста начал упираться.

— нет нет, лошажей мы не вожьмём, вы и так жа даром будете лечить вщех в деревне, а теперь ещё и лошажей отжаете, щами то на чем поежете?

Но вдруг он с подозрением прищурил оба глаза.

— а не подкупаете ли вы нащ? Шпионы вражещкие, так и жнал, берите ущлуги, лошадей, а пощле вы нам ращщкажите какие караваны правительщтвенные мимо хожят, да?

— нет, лошади клейменные, ворованные, так что их на забой пустите, либо мы их отпускаем.

Тут уже взбунтовалась Нирия.

— что значит на забой? У вас на столе достаточно пищи чтобы прожить до лучших времён, вам ни к чему лишать жизни этих животных.

Максвелл пристально посмотрел на девушку.

— ты ведь понимаешь, что из-за клейма нас легко выследят по этим лошадям, скажи мне, ты видела хоть одну собаку или кошку по дороге сюда.

Нирия призадумалась, а ведь и правда, в деревне не было ни единого зверя.

— ты сам знаешь, что не видела.

— и ты уже догадалась что с ними стало.

Он был прав, она уже догадалась.

— и вы называете нас дикарями, мы по крайней мере не режем друг друга из-за выдуманных понятий о долге.

Нирия встала из-за стола.

— говорите в лесу нет дичи? Где мне найти лук?

Старик, не знающий куда деться, заговорил.

— милочка, мы не вожьмём ваших лошажей, ваш друг уже щделал многое для нащ во время войны, и щейчащ поможет, мы не нащтолько отчаянные, жеревням жальше на вощтоке еще похуже чем нам.

— где дом охотника?

— прямо на выхоже из жеревни, вы проходили мимо когда въежжали.

Нирия вышла из-за стола и открыла входную дверь, снаружи уже собралась приличная очередь. Она посмотрела на Максвелла.

— не смей никуда втюривать лошадей, Арт, перенеси пожалуйста мою сумку в дом, вернусь вечером.

И, не дождавшись ответа, она вышла из дома, после чего направилась искать нужную ей хату.

Максвелл был недоволен Нирией, чего она так привязалась к этим лошадям? Ему было жалко животных, но иного выхода он не видел, отпускать их нельзя, вокруг леса и они точно будут передвигаться по дорогам пока их кто-нибудь не найдет и не увидит клеймо, и с чего это она такая вежливая с Артом?

— щдаетщя мне, в вашем доме мужиком бужет она.

Максвелл повернулся к старику.

— мы не пара, в страшном сне я видел такую своевольную жену, да что бы ты ещё понимал старик.

— я понимаю поболе твоего, вожьми щебя в руки и покажи ей кто в доме хожяин, иначе так и бужешь блеять как овца пока она бужет вышащывать иж тебя вще щоки, пока вы щчащтливо не умрете в один день.

Слова старосты ничего для Максвелла не значили, и он знал, что через пару часов забудет об ущемленной гордости. Однако нечто пошевелилось внутри него, давно забытое и спрятанное глубоко внутри, желание любить и быть любимым, которое он ощутил лишь на мгновение, после чего его искалеченную душу вновь заполнила знакомое безнадежное смирение с судьбой, которые беспрепятственно поглотил канал, и снова внутри царствовала пустота.