— о чем-то задумалась?

— неважно, мы долго пробудем в этом городе?

— недолго, во-первых, мы тебя отмоем и оденем, во-вторых, мне нужно обменять оставшиеся камни на местную валюту, вот и все, после двинемся в сторону столицы сделав небольшой крюк.

Нирия смутилась, она и вправду давно не мылась, за время рабства она уже настолько привыкла к вони немытых тел что практически ее не ощущала.

— помыться бы и впрямь не помешало, вот только волосы скорее всего уже ничем не отмоешь.

Артемий показал, как отрезает копну волос с головы.

— ты прав Арт, придется их отсечь.

Корабль уже заходил в порт, всех пассажиров увели под палубу. Когда Заря пришвартовались к пирсу, Лоренц вызвал Максвелла к себе.

— пора прощаться, я приготовил тебе маленький презент в дорогу за то, что ты вылечил моих ребят.

Лоренц вручил в руки собеседнику кошелек. Максвелл раскрыл и посчитал монеты.

— пятьдесят серебряников, довольно щедро с твоей стороны, а в убыток не выйдешь?

— разумеется нет, империя возмещает все затраты за выкупленных рабов, а если ты не знал, то толпа ребятишек выйдет мне на двадцать золотых имперских монет, так что я тебя сейчас ограбил на девятнадцать золотых и пятьдесят серебренников, ахахах.

— да подавись.

Максвелл засунул кошель за пазуху.

— если можешь, не распространяется особо что я тут сделал с торгашом, такие слухи привлекут слишком много внимания.

— всех матросов не заткнешь, кто-нибудь да проболтается под хмельным.

— я понимаю, но чем меньше слов, тем лучше, ты ведь и сам это понимаешь.

— понимаю, я могила, вот тебе мое слово, а о мальчике не волнуйся, Феральда взяла ее под свою опеку, отвезёт его в монастырь, может, там ему и помогут заговорить.

С того момента как мальчик проснулся он не произнес ни слова, Феральда постоянно находилась рядом и никого к нему не подпускала.

— это хорошо, он будет жить, здоровье у него крепкое.

— он то будет, получит церковное образование, станет священником или отправится в путешествие, а тот безумец умрет от голода где-нибудь под мостом, я вот хотел тебя спросить, а совесть не мучает?

— мучает, но, если бы у меня был шанс повторить наказание, я бы сделал это ещё раз не раздумывая.

— понимаю, не мне тебя осуждать.

— в трактире у Джека всё ещё открытая ячейка?

— а то как же, этого старого хрена оттуда только вперёд ногами вынесут, только вот в прошлом году ядром ему крышу разворотило, заделали как смогли, теперь у него и на роже, и на крыше шрам на половину площади.

— ого, и как у него инфаркт не случился, с его драгоценным трактирчиком такая трагедия.

— да он уже одной ногой на том свете был, я уверен кто-то в зале монетку уронил, а он поднять решил, вот с того света и вернулся, пора прощаться.

Лоренц протянул руку новому другу, Максвелл пожал ее.

— увидимся Лоренц, удачи тебе.

— и тебе Максвелл, не забудь своего друга, он мне тут всю дисциплину развалил своими азартными играми.

Трое путников сошли с корабля. В первый год войны Максвелл с Артемием находились именно в этой крепости и пережидали месяцы осады вместе с жителями города. Нирия наблюдала за снующими вокруг людьми, грузчики разгружали корабли, мимо проходили патрули легионеров, вот какой-то важный чиновник поднимается на борт корабля чтобы зарегистрироваться его название в журнал. Максвелл не стал задерживаться на пристани, сразу повел группу в глубь города, он точно знал куда идёт. Они шли по главной улице, справа, даже над крышами двухэтажных домов, виднелась громадина форта, и Нирия все никак не могла насладиться этим зрелищем, усилием воли она заставила себя отвернуться и сосредоточилась на том, чтобы запомнить дорогу, по которой они шли. Мимо проплывало множество людей, улица была достаточно широкой для того чтобы здесь разъехалось два экипажа, и периодически таковые проезжали мимо, но редко. Люди здесь были одеты в совершенно другие одежды нежели жители торговой федерации. В этом городе было не в чести выставлять напоказ свои драгоценности, их одежды имели менее вопиющие цвета, и даже двигались здесь все как-то иначе. Вокруг находилось множество различных прилавок с овощами, мясом, различными побрякушками, также внутри зданий встречались мастерские, кузницы или просто магазинчики. Жизнь здесь тесла совершенно иная. Троица двигалась быстрым шагом, они привлекали слишком много внимания, в основном взгляды падали на Нирию, она слишком выделялась на фоне остальных, грязная, со спутавшимися волосами, в рабском мешке. Она даже начала испытывать дискомфорт от такого внимания, когда они уже прибудут на место? Наконец они остановились рядом со зданием, мало чем отличающимся от остальных, правая часть крыши была заделана любыми попавшими под руку досками, что в принципе было не редкостью в этом городе, иногда даже встречались полностью разрушенные дома, которые сейчас никто не собирался чинить.

— вот мы и пришли, должен тебя предупредить Нирия, манеры у хозяина не самой последней свежести, поэтому приготовься к потоку желчи в свой адрес, зато этот человек никогда не сдаст тебя легиону.

— главное, чтобы у него было где вымыться, ты не говорил, что у нас проблемы с легионом.

— вот и сказал, раз ты такая независимая, стой и помалкивай, иначе обидишь его.

Нирия фыркнула и вошла в здание вслед за Максвеллом. За барной стойкой натирал посуду пожилой мужчина со шрамом на правой стороне лица, зал был пуст, и он с порога приветствовал гостей.

— добро пожаловать в… Да чтоб тебя императрица дрючила, я надеялся, что ты сдох.

— я тоже рад тебя видеть Джек.

Арт помахал знакомому рукой и уселся за один из столов положив на него ноги.

— ты же ушел на передовую, как ты сказал "раненых лечить", что, всех уже вылечил? Или струсил? И кто твоя девка? Сколько берет за ночь? Хоть бы помыл ее.

Нирия слегка оторопела от такой наглой прямолинейности.

— закрой рот старый хрен, я вижу у тебя не все зубы на месте.

— а ты с характером! Ну иди сюда я себе парочку твоих заберу.

Нирия уже двинулась к старику как увидала краем глаза что Максвелл за барной стойкой смеётся над ними.

— что ты смешного тут увидел?

Максвелл, не скрывая улыбки ответил.

— да ничего, я ведь тебя предупреждал.

Нирия не стала продолжать драку, она молча присела за один стол с Артом, тот дружески похлопал ее по плечу.

— вот и сиди там поломойка драная — Джек повернулся к Максвеллу — рассказывай стручок, зачем пришел.

Максвелл перестал улыбаться.

— нам нужен ночлег, девушке ванная и новая одежда сейчас, ещё мне нужно знать кто тут скупает краденное, и неплохо бы перекусить.

Джек позвал служанку с кухни.

— Белла, золотце мое, подойди к стойке, будь так добра.

С кухни послышались шаги, в дверях появилась молодая женщина лет двадцати пяти.

— чего тебе дедуля.

— приготовь ванную и две комнаты в конце коридора, сначала ванная, и принеси что-нибудь поесть с кухни.

— остался только омлет.

— ну так неси.

Женщина удалилась, а Максвелл пересел за стол к друзьям.

— а где же твое "тронешь мою внучку, убью"

— тебя не убью Максвелл, специально для тебя у меня в подвале стул с ремнями для грязных ручек.

Женщина принесла каждому по порции омлета со свежим апельсиновым соком и ушла наверх готовить ванную. Предварительно поздоровавшись с Максвеллом и Артемием.

Нирия уже не испытывала того дикого голода как раньше, однако все равно этот завтрак казался ей невероятно вкусным. Однако Максвелл так не считал.

— недосолено.

В ответ на это замечание Джек запулил в него банкой с солью, которую ловко поймал Артемий. Этот вообще ел очень странно, он каждый раз наклонялся чтобы просовывать под маску ложку с пищей, и чтобы его не увидели остальные.

— рассказый старый пердун, что в городе творится?

Джек не покидал своего места за стойкой.

— да чего рассказывать? Восстанавливаемся после войны, всю зиму из зала запах лекарств выветривал которые твои дружки, криворукие лекари тут наразливали, когда тут госпиталь для всякого сброда был организован, а сейчас первое лето после войны, торгаши все улицы заполонили, после голода и холода люди изголодались по нормальной жизни, здания восстанавливаются, стены замазываются, местный комендант, чтоб он сдох, указ издал, монумент павшим защитникам крепости возвести, вот буду я мимо этого монумента ходить, и сына своего мертвого вспоминать, а за ним и мужа Беллы, все умерли, пусть эти идиоты хоть десять монументов строят, все равно все подохнем.