Неожиданно послышались дикие крики, вперемешку с визгами, а затем звуки бьющегося стекла.
Что там говорил Камаль по поводу русской девушки?
Кажется золушка ещё не поняла, что находится не в сказке. Придется провести разъяснительную беседу…
Быстрыми шагами иду на крики, по дороге встречая перепуганного врача, явно не ожидавшего такого приёма.
— Жди в кабинете! — отдаю короткий приказ и прибавляю шаг. Не хватало еще, чтобы племянников разбудила своими истериками.
— Не трогайте меня, уберите руки, — слышу громкие рыдания девчонки.
Открываю дверь и вижу двух моих охранников, которые удерживают за руки с обеих сторон бьющуюся в истерике девушку.
— Кто дал право её трогать? — рычу, не скрывая злости.
— Господин, она неадекватная! Пыталась все здесь разнести! — объясняет один из моих людей, не замечая моей злости.
— Руки убрали и вышли. — даю короткий приказ. — Аза! Тебя это тоже касается.
Как только моя пленница оказывается на свободе, тут же бросается на меня с кулаками. Перехватываю её руки и резко дёргаю на себя, впечатывая в свое тело. Сжимаю так, что ей становится трудно дышать и она постепенно прекращает биться.
— Я же говорил, что она ненормальная, — добавляет все тот же охранник, застывший в дверях. — Вам небезопасно с ней…
— Вон отсюда! Все!
Не знаю сколько времени так стоим. Минут десять, не меньше проходит, прежде чем её рыдания начинают стихать и переходить на редкие всхлипы.
Я не пытаюсь её успокоить, подавляя сильнейшее желание коснуться волос и погладить по голове. Я никогда не отличался ни сентиментальностью, ни жалостью. Но в этот момент мне впервые хочется отменить наказание, которое планировал осуществить, показав наглядно, как не стоит себя везти в моём доме.
— Успокоилась? — спрашиваю куда-то в макушку. После того, как чувствую утвердительный кивок, разжимаю руки, чуть отстраняя девушку от себя.
Она тут же отходит на безопасное расстояние и заново начинает плакать.
— Кто дал вам право прикасаться ко мне? — смотрит красивыми глазами, опухшими от слез. — Я не давала согласие ни на какой осмотр!
— Это необходимая процедура для всех женщин этого дома, — не задумываясь отвечаю. — Тебе всё равно придётся через неё пройти.
— Я не просилась в ваш дом и по вашим законам жить не собираюсь. Лучше убей меня!
— Чего ты так боишься? — без каких либо эмоций задаю вопрос. — Того что я узнаю, что ты не такая невинная, какой мне расписывал тебя твой отец? Так я это и так сразу понял, стоило только взглянуть на тебя в этом шалашовском наряде, в котором ты чуть ли не каждому предлагала себя на танцполе.
— Не смей так со мной разговаривать! — зло шипит на меня, вытирая ладонями слёзы. — Ты не имеешь права оскорблять меня, даже если это и правда!
— Пока ты являешься моей законной женой, я имею все права на тебя. И я не позволю, чтобы какая-то малолетняя пигалица находясь в законном браке порочила моё имя.
— Так разведись со мной! Сегодня же! — опять переходит на крик.
— Если бы твой папаша все не испортил, то нас бы давно развели. Ему скажи спасибо за то, что с тобой сейчас происходит! Как только все утихнет, ты станешь свободной…
— Отправь меня домой! Какая разница где ждать, пока вы не решите свои проблемы. — Ее голос звучит почти как просьба.
— Нет уж, хватит. Ваше семейство подорвало моё доверие. Поэтому ты останешься здесь и будешь жить по моим правилам. Поняла?
— Это так легко не сойдет тебе с рук! — понимает, что проиграла и все равно перечит…
— Я вопрос задал? — молчит. — Мне врача позвать?
— Поняла.
— Вот и отлично!
По дороге в кабинет, принимаю решение отпустить нашего семейного доктора. Возьмет анализы в другой раз. Да и осматривать её уже неактуально. Наш разговор только добавил уверенности в том, о чем догадывался. Эту красивую конфету, давно уже развернули и скорее всего не раз. Непонятно только почему до сих пор строит из себя оскорбленную недотрогу.
— Прошу прощения за то, что отнял время, на сегодня всё отменяется. — сухо сообщаю доктору.
— Не совсем вас понимаю, Темир Амидович. Всё, что вы просили, я сделал. Она проснулась, когда брали последние анализы. Завтра на почту вам скину результат. Вы бы предупредили, что у вас девушка такая строптивая…
Игнорируя последнее замечание, беру из рук врача заключение и не верю…
— Это точно? — взмахиваю листком бумаги перед носом.
— Обижаете… За столько лет служения вашей семье…
— Я понял. — киваю на дверь. Мне сейчас не до вежливости. — Можете быть свободны.
— Неожиданно… — признаюсь сам себе, мечтая отмотать время на час назад…
Глава 8
Аяна
Смотрю на себя в зеркало и не узнаю. Опухшие глаза и потрескавшиеся губы добавляют лет десять моему лицу. Волосы спутались и сейчас напоминают солому.
На мне до сих пор платье, в котором я отжигала в клубе. Почему-то сейчас хочется поскорее снять его, вспоминая слова этого чудовища в облике человека.
А еще хочется в душ, чтобы смыть с себя последние сутки, когда меня неоднократно касались чужие руки.
Осматриваю комнату, в которой меня разместили. Она небольшая, но вполне уютная. Все в светло-бежевых тонах. На стенах красивый орнамент в восточном стиле, который необычно сочетается с узорами на полотнах дверей. Аккуратно берусь за ручку и тут же попадаю в ванную, смежную с моей спальней.
Не долго думая, скидываю все с себя и захожу в душевую кабину. Минут двадцать контрастного душа помогают немного успокоиться и собраться с мыслями.
Выйдя из душа осматриваю ванную комнату в поисках своей одежды и не нахожу её. Кроме махрового халата и полотенца из вещей ничего нет. Вот изверги! Хоть бы трусы оставили!
Оказавшись в спальне сразу замечаю бумажные пакеты, стопкой лежащие на кровати. В первом обнаруживаю пару комплектов «целомудренного» нижнего белья, которое сама себе никогда бы не купила. В других была не менее скромная домашняя одежда: туника и два брючных костюма, напоминающие пижамы. Последний пакет был наполнен предметами женской гигиены.
Надо же! Какие мы заботливые…
Первым делом нахожу расческу и провожу ей по волосам. Это всегда успокаивало и расслабляло.
Сколько себя помню, я никогда не была истеричкой или плаксой. Наоборот, после смерти мамы, отец вплотную занялся моим воспитанием, не давая поблажек. Несмотря на роскошные условия в которых я жила, мне четко давали понять, что за всё надо бороться и отстаивать свое мнение везде и всегда.
Хозяин этого дома считает меня развратной девкой лёгкого поведения, которая не достойна быть его супругой. Что ж, пусть и дальше так думает. Не будем его разочаровывать.
Только сейчас понимаю, что совершенно ничего о нем не знаю. Да что там, я даже не знаю в какой части света нахожусь! Эта неизвестность немного пугает, заставляя нехорошим мыслям лезть в голову.
Подхожу к окну и осторожно приоткрываю шторы, пытаясь подсмотреть картину за окном. Моему взору открывается огромная территория, огороженная высоким каменным забором. По ощущениям, моя комната находится на втором, а может и третьем этаже дома. Приоткрыв окно, тут же впускаю в комнату свежий и влажный воздух, пропитанный запахом жасмина. Где-то внизу сначала слышу, а затем и вижу двоих мальчишек лет пяти-шести, играющих в мяч.
Вот это да! А муж то мне достался укомплектованный! Как говорится «наш пострел везде поспел»…
— Обед через тридцать минут. Темир Амидович не любит когда опаздывают.
От неожиданности я подпрыгиваю на месте, инстинктивно задергивая штору, как будто меня поймали за чем-то постыдным.
В дверях стояла всё та же женщина, не запомнила её имени…
— Я не голодна, — с обидой в голосе отвечаю. Мне неприятна эта женщина. Это она позвала тех здоровых мужланов, когда я отказалась сдавать анализы.
— Так и передать господину? — недовольно свела брови, как будто я сказала что-то непристойное.
