— Ты ревновал к нему, не так ли? — утверждаю я. Парень кивает и направляет свой взгляд прямо на меня. — Ты же знаешь, что он тоже ревновал? Думаешь меня?

Скептицизм, недоверие и ещё больше скептицизма отражается на его лице.

— О, спасибо, дорогой! Ты только что показал мне, как глупо я выглядела, когда узнала про это.

— Подожди… он гей?

— Ещё с основной школы, как он меня заверил! — подтверждаю я.

— Тогда вы… он… ты?

— Неее, всю работу он оставил для кого-то другого, — объясняю я, краснея и опуская взгляд.

— Кого-то другого? — переспрашивает Люк, подчеркивая первое слово.

— Никто ещё не подписался на это.

— Хмм, а ты? — спрашивает он и приподнимает своим указательным пальцем моё лицо. — Кому верна твоя милость?

— В каком смысле?

— Вчера ты написала стихотворение, и я спрашиваю тебя, для кого оно?

— Ты не знаешь ответ? — удивляюсь я и хочу дать ему пощечину за то, что он качает головой.

«И это сильное желание!»

— У меня есть по этому поводу догадки, но я не знаю, насколько они верны, потому что у меня слишком большое эго.

— На этот раз твоё эго не имеет к этому никакого отношения. Больше похоже на способность читать мысли, поэтому ты должен знать правду!

— Правду? Так оно для меня?

«Не смей краснеть, Прайс! Кивай!»

Внезапно земля исчезает у меня из-под ног, и я снова чувствую это великолепное, теплое, местами стальное, но в то же время нежное тело. Но перед тем, как снова попытаться поцеловать Люка, я вновь кладу руки между нами.

— С моей стороны нет никого, кто мог бы возразить, но у тебя всё выглядит совершенно по-другому.

— Не делай этого. Миа просто неправильно поняла мою дружбу, поэтому и бросилась мне на шею!

— О, Боже! — смеюсь я. — Мы, женщины, всегда должны быть такими глупыми.

— Серджу… — подсказывает Люк.

— Ты должен был видеть его лицо, когда я набросилась на него с самыми неловкими словами в мире.

— Например? — слышу я его вопрос.

— Хочешь ещё один поцелуй, чтобы сделать меня абсолютно несчастной? Тогда подойди и сделай то же, что и в первый раз! — цитирую я себя.

— И ты поцеловала его? — бормочет Люк мне в руку.

— Почти!

— Почти?

— Он вовремя выставил между нами руку, отошел от меня в сторону и крикнул, что он по парням.

— Вот это номер! — признает Люк, усмехаясь. — И по поводу этого номера. Теперь, когда всё разрешилось…

И не успела я оглянуться, как Люк снова переключает своё внимание на меня, прикасается своими пальцами к моей шее и завладевает губами. Сладко, нежно и даже тоскливо. И, черт возьми, этот парень поцелуями может свести меня с ума! Он ласкает мои губы так, словно они состоят из любимого сорта мороженого Люка с той лишь разницей, что десерт не икает, когда к нему в наслаждении припадает этот рот.

— О, милая! Ты замерзла, да? — спрашивает парень, с тревогой меня рассматривая.

— Да, но поцелуй меня ещё раз! — требую я.

Люк смеется и действительно целует меня на протяжении целой миллисекунды, а затем отстраняется и берет за руку.

— Не здесь и не сейчас! — возражает он. — А там и скоро, указывает Люк на город.

Я когда-нибудь приду в себя от удивления?

Нет, вероятно я покину мир с таким же глупым лицом, с которым хожу сейчас, потому что мы находимся у входа в дом, который стоит напротив нашего. Сначала подумала, что это шутка, но потом увидела, как Люк фактически достает ключи из своего кармана, которые, конечно же, подходят и отпирают дверь.

Обалдеть — это неправильный термин для всего, что я теперь знаю, вижу и сопоставляю. Перед тем, как пойти на лестницу, я поворачиваюсь и смотрю на стоянку. И обнаруживаю его тюнингованную «Ауди», которую только вчера обозвала выделяющейся и приукрашенной коробкой.

В лифте Люк нажимает кнопку пятого этажа и, прежде чем он это сделает, я уже знаю, что он повернет налево. Мы прибыли в уютную и очень просторную квартиру, где я чувствую себя, как и у Давида, очень по-домашнему. Здесь это ощущается даже больше.

Именно так я и представляю себе его империю! Причем империю не Люка, а Ская! Светлая мебель, множество красных акцентов, две гитары, современный декор, необременяющие картины на стенах.

Короче говоря, я влюбилась!

— Чай? — спрашивает Люк.

Чай?

Не кофе?

Или вино?

Этот человек существует в действительности, или я всё выдумала?

Несколько минут спустя я сижу с чашкой свежезаваренного чая в руке и обжигаю язык, как подтверждение того, что все это наяву.

— Ладно, Люк! В чем подвох?

— А?

— Ты, твоя квартира, здесь… — я делаю описательное движение и не могу выразить словами. За этим должно скрываться что-то ужасное, если всё так хорошо, как кажется.

— Значит, ты хочешь знать о закопанных телах в моём саду? — спрашивает парень, садясь на стул. Человек, который будет выглядеть всё привлекательнее, чем дольше ты на него смотришь. Он является невероятно приятной личностью.

— Эй, парень, не молчи так долго! — умоляю я.

— Хорошо, тогда слушай.

Скай

— Это безумие, но я расскажу тебе всё, — объявляю я. — И поверь мне, если бы я ни разу не поклялся, что в будущем придёт время расставить все точки над «i», то этого никогда бы и не произошло.

— Я всегда ценила честность! — признаётся Прайс и пытается выглядеть уверенно, но я всё равно замечаю её страх.

В памяти перебирается каждая отрывочная фраза моей бывшей, и я уже готовлюсь к тому, что Прайс после моего рассказа встанет и покинет квартиру. Я бы на её месте так и поступил!

— Я безнадёжный перфекционист, всегда смело и прямо высказываю своё мнение, люблю выводить людей из равновесия, используя сарказм и карикатуру, а ещё бесстыдно зеваю при виде гламура и блеска!

Делаю небольшой перерыв и смотрю на лицо Прайс. Если обычно она как полуоткрытая книга для меня, то сейчас этого нет.

Прайс пожимает плечами.

— Скажи мне что-то, чего я ещё не знаю или не испытываю на себе.

— К тому же я ненавижу ограниченное мышление, стереотипное поведение и простоту! Не извиняюсь и могу быть довольно злым.

— Дальше!

— Остальное касается отношений с женщинами… Это тоже хочешь услышать?

Брови Прайс поднимаются вверх, глаза сверкают ревностью, и в тоже время она начинает нетерпеливо барабанить своими аккуратными длинными ноготками по фарфоровой чашке.

«Хорошо, хорошо! И она еще говорит, что это я властный!»

— Я неисправимый эгоист!

— А разве не все парни такие?

— Может быть, — соглашаюсь я. — Только мой эгоизм относится ко всему, в том числе к девушке, которую я люблю. Плохо это или нет, я не знаю, но однажды пытался изменить этот аспект, однако всё оказалось бесполезно!

— И снова никаких новостей для меня, — тихо признается девушка. — Разве нет ничего противного? Бывшая жена, маленькая орда мини-Скаев или зависимость, например?

— У меня есть бывшая жена, — говорю я и ухмыляюсь на «я-знаю-это-выражение» Прайс. — Её зовут Мила, и, строго говоря, мы пробыли в браке три дня.

— Непреодолимые разногласия? — спрашивает она.

— Нет, она переехала в «Giraffen-Gruppe» и там отпраздновала другую детскую свадьбу. Я всё ещё оплакиваю Милу и её сладкую пустышку (прим. переводчика: «Giraffen-Gruppe» — это творческая группа для детей хронически больных родителей для психологической поддержки).

— Ха, ха! — смеётся Прайс. — Очень смешно!

— Нет! Это было оскорбительно!

— Серьёзно, Скай!

— Отлично, иногда я просто не могу быть серьёзным. Но это хорошо. Извини! Я пристрастился к жизни с громкой хорошей музыкой, гитарой и тобой!

На самом очаровательном лице, которым я восхищаюсь, проступает ошеломляющее выражение хаоса. Радость. Недоверие. Восторженность. Скептицизм.