– С ним беда?

– Ещё скажи, что он умер, – прыснул Саймон. – Кофе подавился.

– Это совсем не смешно!

– Он приглас-с-сил на с-сеанс другого человека. Только что видел его. Доктора, в с-смысле, а не того человека. – Олаф всё-таки справился с собой. – Ту с-самую женщину.

– Хельгу Мантисс? – опешила Шерри.

Олаф закивал. Саймон присвистнул. О Хельге на их этаже ходили чуть ли не легенды, хотя мало кто знал даже, что рассказывать. Наверняка было известно лишь то, что она попала в эпицентр разборок пятилетней давности, а также самолично предотвратила побег МС-12. Одного этого было достаточно, чтобы осведомлённые люди восхитились. Доктор Фолкберг пошёл ещё дальше и предположил, что их объект испытывает нетипично яркие эмоции по отношению к Мантисс: не то неконтролируемую ненависть, не то глубокую привязанность. Там непонятно. Но эмоции эти реальны, и ими можно воспользоваться.

– Так она же отказывалась приходить, – напомнил Саймон.

– З-значит, передумала, – заметил Олаф.

Дверь снова открылась, и ассистент сделал вид, что его интересуют услуги кофеварочной машины. Зашедший доктор Фолкберг стрельнул в его сторону взглядом.

– Олаф, кофе можно попить и в соседнем от лаборатории кабинете. Тебя ждёт Брен.

Парень почти выскочил в коридор, а доктор обратился к двум оставшимся сотрудникам:

– Он уже рассказал? Вот проныра. Не учили человека в детстве, что чужих слухов не собирай и своих не распускай.

Шерри, к веселью Саймона, тут же вцепилась в доктора с расспросами. Она недоумевала, зачем им пережиток прошлого, если их методы давно отлажены и работают. Почти всегда.

– Если что-то не идёт гладко, то нужно исправить уже имеющуюся схему. Нам не нужно… не нужна эта женщина из прошлого!

– Ты ревнуешь что ли? – не удержался Саймон.

– Вовсе нет!

Шерри насупилась, не желая соглашаться, что им нужна помощь. Даже кратковременный визит Хельги Мантисс ставил под сомнения заслуги нынешних сотрудников отдела. Доктор Фолкберг отказался преждевременно объяснять мотивы и сказал, что они сами всё поймут в день визита.

– Нам надо подготовиться? – спросила Саймон.

– Морально. Ничего серьёзного, как видите.

Шерри едва не прыснула: ничего серьёзного! Любит же их руководитель создавать впечатление банального там, где происходило нечто поистине нетривиальное.

С того момента шестёрка на минус втором оживилась и объединилась в подобие жужжащего улья. В перерыв они обсуждали приход гостьи и делились тем, что уже слышали о ней. Олаф Строссон, как последний присоединившийся к команде, знал меньше всех и впитывал, как губка.

– Всё и впрямь плохо, раз доктор залез в старый пыльный шкаф, – утыкаясь в телефон, сказала Кетти. – Объект зациклился на одном и том же, да?

– Ага, – подтвердил Саймон. – Повторяет, как попугай.

Его вдохновляли перемены. Шерри пылала от недовольства, уязвлённая тем, что им не дали разобраться с проблемой самим. Кетти и Джо было всё равно, что представляет из себя гостья. А вот Брен Миттенс неожиданно заинтересовался новостью.

– Я не хочу никого пугать, но на вашем месте я бы забеспокоился. – Он указал на Шерри и Саймона. – Если эта Мантисс понравится доктору Фолкбергу, неровен час, что он заменит кого-то из вас.

– Невозможно, – воспротивилась недовольная девушка. – Нельзя вернуть прошлое, Брен. Взрослые люди движутся дальше. Сейчас тут работаю я, и без хвастовства скажу, что на данный момент я – лучшая кандидатура. И доктор Фолкберг это видит.

– Рад, что тебе не страшно. Остаётся только надеяться, что эта Мантисс не превысит всех разумных ожиданий и не изменит ничего кардинально.

– То есть, вопреки желаниям доктора, – начал Саймон, – который позвал Мантисс для успеха, ты желаешь эксперименту провалиться? Интересная позиция.

– Я просто привык к вам, ребята, и не хочу потом подстраиваться под особенности нового человека и учиться, как себя с ним вести. Пускай моё заявление нелогично, но да: я не хочу, чтобы эксперимент был совсем уж успешным. Небольшой же успех я вам всё равно желаю.

Шерри понимала позицию Брена, потому как сама испытывала схожие противоречия. Она всей душой желала своему отделу открытий. И боялась, что эта Мантисс окажется чересчур полезной. В последнее Шерри слабо верила, ведь нельзя войти в реку дважды.

В день «М», как его шутливо обозначил Саймон, предвкушение настолько цепко захватило всех сотрудников минус второго (кроме, может, доктора Фолкберга), что оставаться беспристрастным было невозможно. Кетти реже смотрела в телефон. Олаф старался помалкивать, чтобы не выдавать волнение. Брен и Джо обсуждали событие, хотя оно и не касалось их работы. А Саймон, как и ожидалось, излучал энтузиазм. Да такой, что атомный реактор обзавидовался бы. Шерри слукавила бы, сказав, что не нервничает. Она продолжала чувствовать, что происходит нечто важное, способное перевернуть жизнь их отдела с ног на голову. Не обязательно, что это плохо. Может, получится, наконец, выйти из стагнации. Однако Шерри продолжала верить, что им всё под силу без стороннего вмешательства.

И вот когда момент наступил, это был не взрыв и не судьбоносный переворот, а какой-то… цирк. Шерри словно попала в плохое ток-шоу, где наигранность ситуации соответствует желанию продюсеров развлечь зрителей.

Вся команда, кроме Джо, собралась в комнате отдыха. Доктор Фолкберг собирался представить сотрудников гостье, что вызывало у Шерри недоумение. То ли он так рассчитывал показать Мантисс, что в отделе работают замечательные люди и беспокоиться не о чем. То ли руководитель хотел продемонстрировать своим сотрудникам «Ту самую женщину». При мысли об этом губы Шерри сами собой искривлялись.

На поверку «Та самая женщина» оказалась не шестирукой богиней и не обладательницей самого умного лица в мире. Хельга Мантисс была обычной, до зубовного скрежета банальной представительницей человечества. Конечно, особенности крылись не в тёмных волосах или карих глазах, не в курносости или остром подбородке, бледной коже или настолько тонких руках, что странно, как она вообще могла держать предметы и отрывать их от поверхности. Что-то обязано скрываться внутри. Такое яркое и неординарное, что польстился даже такой скептик как МС-12. Ум – это ладно. Шерри считала, что вокруг много не самых глупых людей, а о гениях давно пишут в газетах и рассказывают в передачах. Возможно, какая-то уникальная черта характера. Или нетривиальная манера речи. Или…

– С Джо вы уже познакомились в коридоре. – Доктор Фолкберг указал на сотрудника, только что вставшего с края выстроившейся линии. – Позвольте представить остальных членов моей команды.

– Позволяю.

Шерри с долей разочарования наблюдала за процессом, в котором доктор называл имена, а гостья одаривала сотрудника взглядом или словом. Это же надо! Мантисс оказалась убийственно высокомерной. То, как она намекнула на полноту Кетти, вбив ту в краску, с каким почти раздражением выслушивала сухое приветствие Брена и как прервала сбивчивую речь Олафа, который не выбирал заикаться… Это вызывало у Шерри недоумение и возмущение. Местной звезде не нравится, что её время тратят на простых смертных? Или как ещё интерпретировать ту надменность, с которой Мантисс отвечала на реплики сотрудников? Её, Шерри, коллег! Поведение гостьи было столь красноречивым, что даже доктор Фолкберг стал поглядывать на неё с немым вопросом.

Саймон и Шерри стояли в шеренге последними. Мантисс поравнялась с ними и спросила:

– А это ваши правая и левая руки?

Она оценивала их как придатки! Шерри мысленно велела себе не меняться в лице. Теперь ей понятно, что в этой самовлюблённой особе мог найти МС-12. Одного поля ягоды.

– Саймон Доври пришёл сюда с огромным скептицизмом, но вскоре подстроился и адаптировался, – рассказывал доктор Фолкберг.

– Хотел прийти на собеседование в консперологической шапочке, – пошутил Саймон. – Хорошо, что не сделал: у этих ребят туго с чувством юмора. Зато тут кофе хороший. Стоит едва ли не столько же, сколько моя месячная зарплата. Ну вы и сами это знаете, вы же тут работали.