Отправив бойцов в сторону села и леса, я приказал им перемещаться свободно, не таясь, поскольку немецкие каски, накидки и автоматы позволяли принять нас за солдат ваффен СС. Когда кольцо окружения замкнулось, мы со штурмовиками на Ганомаге подъехали прямо к воротам лагеря. Я старался выглядеть мрачнее тучи.

– Хальт, – сначала крикнул охранник, но, увидев эсэсовскую символику, вытянулся в струнку.

– Entdecke Tor, Soldaten. – рявкнул я грозно, – Es ist ein engagiertes Kommando mit einer besonderen Mission. Und Beeil dich, wenn du nicht willst ärger. (Открывай ворота, солдат. Здесь специальная команда с особым заданием. И поторопись, если не хочешь неприятностей.).

Глядя на старшего офицера СС, как кролик на удава, рядовой поспешно распахнул ворота и замер в нацистском приветствии. Я кивнул ему головой, и Ганомаг медленно вкатился внутрь на просторную открытую площадку. Когда-то лагерный плац был тем самым колхозным током, а окружающие его бывшие амбары и конторка, стали казармой, складом и канцелярией. Сбоку от них торчал грубый навес солдатской столовой.

Не выходя из броневика, я жестом подозвал унтера и отправил его за начальником лагеря и офицерами. Через пару минут появились трое: пожилой гауптман и два лейтенанта.

– Ich Sturmbanführer Moltke. Zonderkommando “F”. Sehr bald beginnt spezielle Operation. Sie müssen den Befehl Hauptverwaltung. Dringend zu bauen alle Soldaten. (Я штурмбанфюрер Мольтке. Зондеркоманда «Ф». Очень скоро начнётся специальная операция. Вам надлежит выполнить приказ главного управления. Срочно постройте личный состав.).

Глядя с подобострастием, гауптман отдал честь и выкрикнул команду, оба лейтенанта побежали в казарму. Через пять минут хаотичной суеты на площадке выстроилась вся рота охраны. Я довольно сказал:

– Гут, – и своим, – Огонь!

Два пулемёта и четыре автомата ударили по строю вражеских солдат, скосив их, как сорную траву. Секундой позже со всех сторон донёсся треск восьми пулемётов. Через пять минут всё было кончено. Бойцы разбежались по территории, добивая подранков и укрывшихся. По моему приказу всех полицаев-капо с белыми повязками немилосердно отпинали, связали и согнали в угол между казармой и колючкой. Два десятка подонков и предателей столпились в этом загоне, прячась друг за друга, и оттуда отчётливо потянуло дерьмом. Они сильно смахивали на загнанную в угол стаю вонючих шакалов, которым вернуть человеческий облик было делом безнадёжным.

Со стороны секторов с заключёнными не доносилось ни звука. Тысячи людей замерли, не понимая, что происходит: одни немцы перестреляли других. Наступал самый ответственный момент. Обезумевшие от свободы люди могли снести не только нас и нанести себе увечья, они могли начать погромы и провалить всю операцию.

Я подходил по очереди к каждому сектору и громко приказывал выйти командирам. Толпа зашевелилась, пропуская вперёд людей, одетых в потрёпанную командирскую форму. Все мои бойцы хладнокровно стояли с автоматами наперевес, чтобы сохранить видимость порядка.

Сажин со своими штурмовиками выпускал командиров через калитки и отводил к канцелярии. Я насчитал сорок восемь человек.

– Товарищи командиры. Прошу вас сохранять спокойствие. От вашего поведения, выдержки и воли зависит успех всей операции. – Слушая чистую русскую речь, пленные, не скрывая удивления, заволновались. – Повторяю, сохраняйте хладнокровие, иначе все люди бросятся наружу, как стадо, и всё кончится полным провалом.

– Кто вы такие? – вперёд вышел невысокий человек с волевым лицом.

– Отдельная рота специального назначения РККА. Спокойно!! – мне пришлось крикнуть на командиров, – я командир роты, лейтенант Батов.

– Полковник Гаев, командир стрелковой дивизии. Бывший командир.

– Очень хорошо, товарищи, что вы понимаете, что в данный момент ваши прошлые звания и должности не имеют никакого значения.

– Но позвольте, – кто-то выкрикнул из толпы, – по уставу командует старший по званию.

– Во-первых, выйдите и представьтесь, а, во-вторых, скажите это немцам, которых в окрестностях, как блох на собаке, а потом скажите это нашим особистам, у которых к вам куча вопросов, и первый из них: где ваши дивизии, полки, батальоны и роты? И второй: как вы докажете, что вы командир, где ваши документы, знаки различия и личное оружие? Вам всё понятно? В таком случае я приказываю, немедленно отправляться в свои сектора и организовать военнослужащих по подразделениям. Судя по количеству людей, здесь их около дивизии, поэтому товарищ полковник необходимо как можно быстрее назначить командиров батальонов и рот, а самое главное, объяснить людям обстановку. Времени почти нет. Нужно торопиться. На пути отхода нас ждут грузовики, предназначенные для транспортировки детей, больных и раненых. Вам нужно найти восемь десятков водителей для этих машин. Также назначьте ответственных за порядок и обеспечение. На всё, про всё у нас не более часа. Ещё час на подготовку к отправлению. Сейчас мы попытаемся отыскать для вас оружие и продукты.

– А, что их отыскивать, – вперёд выступил высокий командир, – майор Вяхирев. Видите, у леса строения, это наши стратегические склады. Немцы их захватили 24 июня. По виду они в полной сохранности.

– Отлично. Товарищ майор, прошу вас вместе с полковником Гаевым организованно вскрыть склады, а командирам подразделений обеспечить порядок раздачи одежды, снаряжения, оружия и продуктов. Придётся задержаться ещё на час. А это уже опасно. Сейчас немцы в неведении, но рано или поздно узнают. Насколько возможно мы будем их сдерживать, но наши силы не безграничны. Прошу товарищи командиры приступить к выполнению своих обязанностей.

Командиры разошлись по секторам, и там сразу же началось оживлённое движение и внутренняя перестройка. В нескольких местах вспыхнули драки. Я не стал обращать на это внимание и поспешил в гражданский сектор, как самый неуправляемый и проблемный.

– Кто старшие? Подойдите сюда.

Из сбившейся в кучу толпы вышли три женщины и два пожилых мужчины. Я не стал рассусоливать и сказал то же самое, что и военным. Они вернулись к толпе, и там сразу же началось хаотичное движение, раздался плач, крики и многие ломанулись к воротам.

– Назад!! Если хотите погибнуть, можете ломиться на колючую проволоку. А если хотите выжить и спасти детей немного подождите. Здоровые женщины и мужчины помогите детям, больным и ослабленным. Они поедут на машинах, остальные пешком. До наших всего тридцать километров, но придётся прорываться с боями, поэтому попрошу вас хотя бы нам не мешать. Старшим разбить людей на десятки и выбрать десятников. Через час начнём выпускать. Если не будет порядка, выгоним всех в лес к чёртовой матери, бродите тогда сами! – И заключённые неохотно отхлынули от ограды.

Военные моментально организовались. Толпа водителей побежала к машинам, несколько команд направились к складам, другие начали готовить раненых и больных к погрузке.

Весь лагерь стал походить на разворошённый муравейник, и в этой бурлящей человеческой массе сразу выделилось несколько групп агрессивно настроенных пленных, которые орали на блатной фене, откровенно демонстрируя независимость и неподчинение. Таких уродов набралось около сотни. Я сразу понял насколько они опасны в этот самый ответственный момент. Приказав бойцам загнать их в один из освободившихся секторов, я приблизился к колючке и, стараясь быть спокойным, проговорил, не повышая голоса:

– Слушать сюда, кодла. Пока я излагаю все заварите хлебало, чтобы не буробить блудняк не по масти. Ломился вам вышак в этом душняке, или в лучшем случае рога мочитьпока не зажмуритесь, но сегодня вам вольный подгон на халяву обломился. И, что в ответку? Вместо спасибо вы кипеш затеяли и своими культяпками размахались. А коли так, мазурики несуразные, предупреждаю, если ещё кто варежку не по делу раззявит, вот этим карамультуком загашу, и рука не дрогнет. Как только зону освободим, валите к едрене фене. Нам вы без надобности.

– Не по понятиям базлаешь, начальник!