– Простите, что перебиваю. Их обычно называют генералы победы, и я их знаю: Рокоссовский, Конев, Жуков, Ерёменко, Ватутин, Малиновский, Баграмян, Чуйков, Черняховский, Мерецков, Говоров, Толбухин и многие другие.

– Некоторых знаю, других нет. Надо запомнить. Теперь по поводу твоего предложения. Штаб и командование приняли решение – роте спецназа быть. Приказ подписан. Сегодня же отправляйтесь в Барановичи. Я дал распоряжение, там вас обеспечат всем необходимым. Подчёркиваю, всем необходимым, что имеется в распоряжении тыловой службы корпуса. У тебя на всё про всё четыре-пять дней, после этого в бой. Завтра я буду в Барановичах надо принять танки.

– Прошу прощения. Михаил Петрович, я тракторист, классный механик танка, знаю технику, стреляю неплохо. Прошу ввести в состав группы специального назначения хотя бы один танк Т-34. Это обеспечит гарантированное качество работы.

– Работы, говоришь?

– Именно, работы. Я считаю, что война – это работа. Трудная, жестокая, изнурительная работа. И делать её должны опытные и подготовленные люди. К сожалению, немцы это поняли раньше нас.

– Хм. Согласен. Получишь танк. Сам выберешь завтра на сортировочной станции в восемь утра, – он встал, давая понять, что разговор закончен. Я отдал честь и вышел.

На выходе из штаба меня догнал дежурный старший лейтенант и вручил путевые листы, документы и предписание. А я отругал себя за забывчивость. Без этих бумажек нас бы очень больно прихватили за гузку на первом же контрольно-пропускном пункте.

Растормошив сонный табор, я заставил бойцов привести себя в порядок и разобраться с наспех собранным имуществом, чтобы рота хоть более-менее походила на военное подразделение, а не на банду махновцев после налёта. Опустошив в баки прихваченную с лесного склада бочку с бензином, мы скоренько погрузились и направились в сторону Барановичей.

На подъезде к мосту нас остановил двойной пост с двумя станковыми пулемётами за укрытиями из мешков с песком. Дальше справа и слева я приметил другие пулемётные гнёзда, перед которыми тянулось заграждений из колючки. За ними угадывались капониры сорокапяток и зенитные точки. Вблизи моста в танковых окопах стояли два тяжёлых танка КВ, окружённые траншеями полного профиля, в которых виднелись каски стрелков.

На другом берегу помимо такого же заслона с двух сторон были оборудованы позиции батарей корпусных гаубиц и зенитного дивизиона. Пожалуй, теперь можно быть спокойным за надёжность рубежа, и даже при самом плохом раскладе немцы точно обломают здесь зубы.

Буквально за сутки рубеж по реке Щара превратился в непреодолимую крепость. Господи, где же раньше были эти важные и заслуженные генералы? Ну, почему, чтобы дать противнику отпор, сначала надо обязательно получить по зубам и вываляться в собственном дерьме.

По пути в Барановичи я обратил внимание, что в узких местах между низинами или оврагами бойцы оборудовали позиции заслонов ПТО. Не знаю, как на иных участках фронта, но здесь генерал Петров явно не терял времени зря.

На въезде в Барановичи под стволами двух пулемётов нас долго проверяли и чуть ли не обыскивали. И я был этому несказанно рад.

Как выяснилось, все более-менее приличные помещения в Барановичах оказались занятыми военными. Не желая терять времени на бессмысленные поиски и споры, мы по подсказке адьютанта комендатуры решили остановиться на западной окраине в Боровцах вблизи Слонимского шоссе, откуда до сортировочной станции было рукой подать. В конце концов, рота совсем неплохо устроилась в пустующей конюшне с двумя примыкающими подсобными помещениями.

Ещё раз перечитав и перепроверив список необходимого имущества, снаряжения и вооружения, я бережно разгладил полученное от генерала предписание и его личную записку и осторожно засунул их в кармашек планшетки. Пока рота устраивалась в уютной конюшне, мы с шестью бойцами на двух грузовиках отправились в город на поиски пресловутых корпусных складов.

Начпотыл оказался высоким худым майором, за которым шлейфом тащилась непрерывно меняющаяся свита просителей с разными бумагами, требованиями и накладными. Все от него чего-то хотели, и он умудрялся как-то разруливать этот поток жаждущих корпусного имущества. Одни радостно убегали с вожделенной резолюцией, другие отходили, матерясь сквозь зубы, некоторые пытались орать, но наткнувшись на холодный взгляд, с ворчанием отходили. Я пристроился в хвосте «свиты» и довольно быстро добрался до начальственного тела.

На моё предписание майор глянул мельком, но записка заставила его остановиться и внимательно в меня вглядеться. Он вернулся к предписанию, неопределённо дёрнул плечом, набросал несколько слов и коротко бросил:

– Брестская улица, пакгаузы, капитан Чесноков.

Шагая к машине, я посмотрел, что же написал начпотыл. В предписании были начертаны всего четыре слова: «Выдать всё по требованию» и подпись «майор Первак».

По опыту зная, что у тыловиков надо просить больше, чтобы получить хотя бы половину, в требовании я написал все цифры с избытком. Авось прокатит. В поисках вожделенных складов пришлось попетлять в районе железнодорожной станции. В итоге я оказался перед полноватым капитаном, который, глянув на резолюцию начальника, сразу сделался внимательным, бросил все дела и занимался только нами.

Через два часа доверху гружёные Опели с переполненным прицепом выползли из складских ворот, увозя имущество на полторы сотни бойцов: летний двухцветный камуфляж разведчиков, сапоги с короткими голенищами, плащ-накидки, винтовки СВТ-40 со штык-ножами, пистолеты ТТ, сапёрные лопатки, боеприпасы для всех стволов. Кроме этого в кузовах поместились четыре масксети, десяток биноклей, четыре рации РБ (3-Р), одна радиостанция «Север» и одна танковая, а также куча всякой мелочи: ракетницы, сухпай, фляги с красками, малярные кисти. Своё тяжёлое противотанковое ружьё я поменял на пару новых батальонных 82-мм миномётов и двойной боекомплект к ним из 60 мин в двадцати лотках.

Потом, поймав важную мысль за хвост, в последний момент я впихнул в прицеп два прожектора, две большие бобины тонкой и толстой изолированной медной проволоки, немецкий громкоговоритель с усилителем, ящик со стальными болтами, банку железного купоросаи мешок цемента.

Натужно рыча, Опели заползли во двор конюшни, и я с облегчением выдохнул, будто тащил этот грузовик на себе. Выскочившие из помещения бойцы разгрузили имущество, сложив его в одном из подсобных помещений. Пока они таскали, я хмуро смотрел на хаотичное перемещение бойцов и окончательно решил основательно перекроить структуру роты.

Сашка явно определился, как мой заместитель, а Баля с Ивановым – как вестовые. Лучшего ротного старшины, чем Семён Иванович и представить трудно. Помимо них во взвод обеспечения вошли сапёры, водители, связист, повар и два резервных пулемёта с расчётами. Зенитки, миномёты, ДШК и сорокапятки я свёл в артвзвод и передал его под команду Пилипенко, а все пулемётные расчёты и снайперов распределил по взводам.

В конце концов, определилась простая и логичная структура. Два стрелковых взвода по три отделения по 8 бойцов в каждом. Каждому отделению придаётся пулемёт с расчётом. Итого с командиром и снайпером стрелковый взвод насчитывал 32 человека. Артиллерийский взвод: две пушки, две зенитки, два миномёта, два ДШК, корректировщик и командир, всего 32 бойца. Взвод обеспечения: 8 грузовых автомашин, сапёры, связисты, управление, всего 24 человека. Итого в целом рота насчитывала 120 человек. С поголовьем пока всё было в порядке, а вот с машинами не очень. На четырёх наших Опелях ни о какой мобильность и речи идти не могло. Значит, ещё четыре грузовика придётся выбивать в корпусной автотранспортной службе. И помимо всего прочего завтра надо получить танк с экипажем.

Назначив командирами стрелковых взводов Андрея Ситникова и Василия Сурина, умного и серьёзного парня из Саратова, я закончил основные перестановки. Близился вечер, а дел было по горло. Вплоть до сумерек мы с Семёном Ивановичем выдавали бойцам привезённое имущество.